Илимская Атлантида. Собрание сочинений - Михаил Константинович Зарубин

стихов все понимали, что перед ними военный человек, капитан, ведущий свою поэтическую Россию между предательскими мелями и политическими рифами.Указ или приказ – как вражеский фугас:Уходит флот ржаветь на мели и глубины.Я список кораблей прочел десяток раз,А раньше я не мог прочесть до середины.Останки кораблей – вдоль русских берегов,Но сраму ни они, ни моряки не имут.Все тайные враги… а явных нет врагов,И гибнут корабли трагичней, чем в Цусиму.Заморские моря грустят без наших рей,Но флаги на морях не нашего пошива.О флотские сыны – романтики морей!Здесь правит не любовь, а зависть и нажива.

Слова просты, смыслы знакомы, так мы все теперь говорим и думаем, вспоминая недавние годы яростного сражения либералов с Советами. Хотя, надо сказать, что Борис Орлов и в убийственные «перестроечные» времена не боялся называть высокопоставленного вора – вором, властного убийцу – преступником, не стеснялся покаяться в своих грехах и проступках. Но поэту по силам не только называть больные темы, но удается заставить – тебя, меня, нас – действовать, понять, что от поступков каждого любящего Россию человека зависит ее судьба и общая победа.

Мне было радостно осознавать свою причастность к этому духовному событию, стоять вместе со всеми, слушать известные мне стихи поэта, понимая, что здесь творится история. Я понял также, что поэзии нужна живая, заинтересованная аудитория. Я читал много книг Бориса Александровича, но сила его слова увеличилась многократно в этом звучном, одухотворенном вниманием слушателей исполнении.

Народ долго не расходился, задавал вопросы, Борис Александрович подробно на них отвечал, спорил, сердился, убеждал. Думаю, что его знаменитые четыре строчки: «Черная подлодка. Черная вода. Черная пилотка. Красная звезда», созданные в годы службы на Северном флоте, после исполнения в центре Петербурга стали родными и для Балтийского флота, и для невских берегов.

* * *

Мне было так радостно, спокойно, благодатно, что я даже не огорчился, когда заметил, что день иссяк, сумерки захватывают город, а солнце, прикрывшись серым облаком как щитом, отступает в сторону Красного Села. Наступающая ночь усугубила прохладу, но я, немного озябший, не отказался, когда Борис Александрович предложил прогуляться до Невы. Разговаривая, мы шли по Невскому в сторону Дворцовой площади. Народу, правда, меньше не стало, и толкотня продолжалась, что заставляло нас, все время кого-то пропуская, отступать, ломать нашу маленькую шеренгу. И только на набережной Невы, у гранитного парапета, нам уже никто не мешал.

А может, и мешал, но мы этого не замечали, зачарованные созерцанием извечных невских волн. Кажется, что нового можно увидеть в них, знакомых мне смолоду? Но каждый раз я с восторгом наблюдаю их великую, вечную, как будто млекопитательную, материнскую заботу. И город, который воспринимался здесь, на берегу, в единой своей живой целостности, приникал к этому живительному потоку как младенец. И казалось, что мы стоим на берегу Вечности, пред океаном Вселенной.

– Борис Александрович, – заговорил первым я, – а вы родом из Петербурга?

Мы давно были «на ты», но сейчас я не столько понял, сколько почувствовал, что пред этой великой красотой, пронизанной поэзией, фамильярности недопустимы.

– И да, и нет. Моя малая родина – Ярославская земля.

– Ярославская?

– Да, да – она моя любимая и родная. В деревушке Живетьево Брейтовского района я и родился. Ну как тебе рассказать о ней? Только так, пожалуй:

Рассвет. Калиток скрип. Собачий лай.Над трубами – дым, свившийся в колечки.Живетьево… Черемуховый край.Деревня дремлет меж ручьем и речкой.Пыль тихо гонят к пастбищу стада,Пастуший кнут звучит раскатом грома.Такой ее запомнил навсегда,Когда в слезах простился с отчим домом.Живетьево… Зарос и высох пруд.Нет «пятачка», где наша юность пела.Другие люди поселились тут,Которым нет до прежней жизни дела.Труд с совестью вошли в крутой раздрай,Взошел бурьян непроходимой чащей.Конюшни нет, капустника… Сарай,Где лен хранился, сломан и растащен.Живетьево… Жизнь не всегда права.Не вырастили для крестьянства смену.Черемухи спилили на дрова,А в дождь в деревне грязи по колено.Где удаль? Где отцов и дедов речь?В полях растут осины да березы.Но вспомню перед тем, как в землю лечь,И белый цвет, и ягод черных слезы.

– Это даже не район, а целый край, – не переводя дыхание, продолжил Борис Александрович, – его история уходит в глубины веков. Географическая особенность Брейтовского района – всегда быть «на рубеже», «на границе». Эта территория и называлась порубежной. Поэтому и монголо-татары в 1238 году начали свои завоевания Руси с нашего края. Ты, наверное, знаешь, Михаил Константинович, о знаменитой битве на реке Сить, где прежде непобедимые русичи не смогли задержать нежданного сильного завоевателя. Так вот эта битва была в моих родных землях. А еще потому порубежный край, что находится на путях, соединяющих Великий Новгород и Ростов Великий.

Мои земляки издревле славились ткачеством. Но во времена Петра I, можно сказать, эта земля своим производством породнилась с Санкт-Петербургом. Великий царь, задумав сделать Петербург морской столицей, а на землях, ныне входящих в Брейтовский район, решил разместить вспомогательные ремесла, самодержец здесь лично заложил транспортное судостроительное дело. Так что моя малая родина исторически связана с важнейшими государственными видами деятельности.

– Борис Александрович, а какие знаменитые люди России жили на этих славных землях? – заинтересованно спросил я, чтобы по известным фамилиям лучше представить и запомнить историю неведомых мне краев.

– Да, жили, – сердечно произнес мой собеседник, как будто вспоминая кровную родню. – История края тесно связана с жизнью и деятельностью потомственных Мологских дворян графов Мусиных-Пушкиных. Самым известным среди них был Алексей Иванович – русский государственный деятель, первооткрыватель великого «Слова о полку Игореве», историк, коллекционер и собиратель русских древностей.

Брейтовская земля всегда была на границе важных событий, культур и традиций. Знаешь, когда я смотрю на картину Васнецова «Витязь на распутье», представляю, что вещий камень с указанием путнику возможных путей находился в наших краях, ведь здесь проходила грань между свободной землей и покоренной монголо-татарами территорией. Я верю, что этот хитрый камень еще сохранился, прячется, наверное, в каких-нибудь чащобах, а когда понадобится народу, вновь этот безошибочный указатель окажется на своем месте.

Как я уже сказал, основанный Петром Великим Санкт-Петербург требовал огромного количества ресурсов. Грузы везли по воде. Делали мелкоосадочные суда и барки люди, жившие на землях нашего района. В районном центре театр уже полвека носит гордое звание «Народный». Больше ста двадцати лет библиотечной системе. В середине XIX века землевладелец генерал Николай Зиновьев освободил крестьян от крепостной зависимости за несколько лет до всероссийской отмены крепостного права. В революционные годы здесь по-своему разграничили прошлое и будущее, впервые в России создали Брейтовскую советскую волостную республику. Когда я был маленький, моя мама с гордостью говорила о нашей земле. Я запомнил ее слова на всю жизнь. Тогда я еще не знал модного ныне слова