Век Людовика XIV. История европейской цивилизации во времена Паскаля, Мольера, Кромвеля, Мильтона, Петра Великого, Ньютона и Спинозы: 1648—1715 гг. - Уильям Джеймс Дюрант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Спиноза согласен со схоластическими философами в том, что в Боге сущность и существование едины - Его существование участвует в нашем представлении о Его сущности, поскольку он представляет себе Бога как само существование. Он согласен со схоластиками в том, что Бог - это causa sui, самопричина, ибо вне его ничего нет. Он согласен со схоластиками в том, что мы можем знать существование Бога, но не его реальную природу во всех его атрибутах. Он согласен со святым Фомой Аквинским в том, что применение местоимений мужского рода к Богу абсурдно, но удобно.* Он согласен с Маймонидом в том, что большинство качеств, которые мы приписываем Богу, придуманы по слабой аналогии с человеческими качествами.
Бог описывается как законодатель или князь, именуется справедливым, милосердным и т. д., что является лишь уступкой народному пониманию и несовершенству народных знаний. 77 . . . Бог свободен от страстей и не подвержен никаким эмоциям [affectus] радости или печали 78 . . . Те, кто путает божественную и человеческую природу, легко приписывают Богу человеческие страсти, особенно если они не знают, как страсти возникают в разуме. 79
Бог - это не личность, ибо это означает конкретный и ограниченный разум; но Бог - это совокупность всего разума (всей одушевленности, чувствительности и мысли), а также всей материи, которая существует. 80 "Человеческий разум является частью некоего бесконечного интеллекта". 81 (как в аристотелевско-александрийской традиции). Но "если интеллект и воля относятся к вечной сущности Бога, то под этими двумя атрибутами должно пониматься нечто гораздо иное, чем то, что обычно понимают люди" 82. 82 "Действительный интеллект, ... вместе с волей, желанием, любовью и т. д., должен быть отнесен к natura naturata, а не к natura naturans"; 83 То есть индивидуальные умы с их желаниями, эмоциями и волениями - это модусы или модификации, содержащиеся в Боге как совокупности вещей, но не относящиеся к Нему как закону и жизни мира. В Боге есть воля, но только в смысле законов, действующих повсюду. Его воля - это закон.
Бог - это не бородатый патриарх, восседающий на облаке и управляющий вселенной; Он - "пребывающая, а не преходящая причина всего сущего". 84 Творения не существует, разве что в том смысле, что бесконечная реальность - материя-разум - постоянно принимает новые индивидуальные формы или режимы. "Бог не находится в каком-то одном месте, но пребывает везде в соответствии со своей сущностью". 85 Действительно, слово "причина" здесь неуместно; Бог - универсальная причина не в том смысле, что причина предшествует своему следствию, а лишь в том, что поведение чего-либо неизбежно вытекает из его природы. Бог является причиной всех событий точно так же, как природа треугольника является причиной его свойств и поведения. Бог "свободен" только в том смысле, что не подчиняется никаким внешним причинам или силам и определяется только своей собственной сущностью или природой; но Он "не действует из свободы воли"; 86 все Его действия определяются Его сущностью - это то же самое, что сказать, что все события определяются присущей вещам природой и свойствами. В природе нет замысла в том смысле, что Бог желает какой-то цели; у Него нет желаний или замыслов, разве что в совокупности содержатся все желания и замыслы всех модусов, а значит, и всех организмов. В природе есть только следствия, неизбежно вытекающие из предшествующих причин и присущих им свойств. Чудес не бывает, ибо воля Божья и "неизменный и постоянный порядок природы" едины; 87 Любой разрыв в "цепи природных событий" был бы самопротиворечием.
Человек - лишь малая часть Вселенной. Природа нейтральна по отношению к человеку и другим формам. Мы не должны применять к природе или к Богу такие слова, как добро или зло, красивое или уродливое; это субъективные понятия, такие же, как горячее или холодное; они определяются вкладом внешнего мира в нашу пользу или неудовольствие.
О совершенстве вещей следует судить только по их природе и силе; они не становятся более или менее совершенными оттого, что радуют или оскорбляют человеческие чувства, приносят пользу или вред человеческой природе. 88 . . . Если, таким образом, что-либо в природе кажется нам нелепым, абсурдным или злым, то это потому, что мы лишь отчасти и почти полностью не знаем о порядке и взаимозависимости природы в целом; а также потому, что мы хотим, чтобы все было устроено в соответствии с велениями нашего человеческого разума. В действительности то, что разум считает злом, не является злом по отношению к порядку и законам природы в целом, а только по отношению к законам нашего разума. 89
Точно так же в природе нет ни красоты, ни уродства.
Красота... это не столько качество рассматриваемого объекта, сколько эффект, который он производит на того, кто его рассматривает. Если бы наше зрение было длиннее или короче, если бы наша конституция была иной, то, что мы сейчас считаем красивым, мы бы считали уродливым. ... . . Самая красивая рука, увиденная в микроскоп, покажется ужасной. 90 . . . Я не приписываю природе ни красоты, ни уродства, ни порядка, ни беспорядка. Только по отношению к нашему воображению вещи могут быть названы красивыми или уродливыми, хорошо сформированными или запутанными". 91
Порядок объективен только в том смысле, что все вещи объединены в единую систему законов; но в этом порядке разрушительный шторм так же естественен, как великолепие заката или возвышенность моря.
Имеем ли мы право, основываясь на этой "теологии", называть Спинозу атеистом? Мы видели, что он не был материалистом, поскольку не отождествлял Бога с материей; он совершенно ясно говорит, что "те, кто думает, что "Трактат [Богословско-политический]" основывается на отождествлении Бога с природой - принимая природу в смысле определенной массы телесной материи, - совершенно ошибаются". 92 Он представлял себе Бога как разум, так и материю, и не сводил разум к материи; он признавал, что разум - единственная непосредственно познаваемая реальность. Он считал, что нечто сродни разуму
