Герой туманной долины - Пола Гарнет
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты пришел посмотреть декорации, да? — усмехнулась Делла, виновато закусывая губу — боялась, что загрузила юношу своими переживаниями.
— Должен же я знать, о чем пишу. — Шеннон многозначительно повел бровью, отступая от девушки.
— Пойдем, мистер Паркс. — Делла поманила его рукой, удаляясь за кулисы. — Поплачем в другой раз. Поводов у нас, как оказалось, достаточно.
Он не спешил идти следом, вместо этого отвернулся и вдохнул чуть пыльный воздух театра, ощущая легкие нотки жасмина — ее духов. Сцена под ногами задрожала, когда в темном зале, в самом последнем ряду, на мгновение засветились и тут же погасли два желтых огонька, озарив лица сидящих там — его собственное и светловолосой девушки в вельвете.
— Мы одинаковые, Делла, — прошептал словно бы чужой голос, доносящийся из уст Шеннона. — Какого цвета моя мечта?
Он не знал, что его мечта переливалась оттенками охры и сияла ярче, чем висящие над головой софиты.
Глава 9
И только тут мысли не торопились, зная, что стекающие по телу капли обгонят их все равно. Думы замирали и на время отпускали Шеннона, разрешая ему посвятить себя воде и чувству очищения, которое она дарила.
Он, закрыв глаза, прижался лбом к кафельной плитке и слушал приглушенную барабанную дробь, надеясь, что она выбьет из него всю жажду вновь выйти в холод ночи, и внутри все равно зная, что той не удастся — никогда не удавалось.
Мокрые ноги заскользили по полу, и Шеннон громко ругнулся, вторя скрипу раковины, за которую ухватился, пытаясь не упасть.
— Ты свернешь себе шею, идиот! — обозленно бросил он своему отражению. — Купи уже коврик!
Он знал, что не купит. Видимо, ему хотелось наконец свернуть шею и обо всем забыть.
Он вздрогнул, вдруг вспомнив слова тети о том, что в новую жизнь люди всегда приносят непроработанные ошибки прошлых; Катарин верила в перерождение, верила, что все они — вечные школьники, которым приходится исправлять неверно расставленные в предложении запятые.
Шеннон печально улыбнулся. Он начал писать из-за тети, думая, что, если те самые запятые правильно расставить на бумаге, в следующей жизни ему не придется видеть чужие мечты.
Флисовая толстовка, которая сначала неприятно холодила разгоряченную кожу, быстро согрела — ночь была морозная, но безветренная — и Шеннон мчался куда-то к горизонту, не обращая внимания на усиливающуюся боль в боку.
Он, как всегда, понятия не имел, куда идет; уверенно шагал вперед, считая окна, в которых еще горел свет, глупо улыбался самому себе и поджигал новую сигарету, когда старая истлевала до фильтра.
Ногам он доверял больше, чем голове, верил, что они обязательно приведут его туда, куда нужно, потому послушался их и здесь. После часа ходьбы, когда во всех домах, оставшихся за спиной, погасли огни, Шеннон остановился у скамейки и тяжело опустился на нее, резко дыша, — опять не заметил, что практически бросился бежать, проигнорировал вибрирующие умные часы на запястье, которые предлагали записать тренировку.
Он вытянул зудящие ноги и вновь закурил, на этот раз без спешки, глядя на уснувший квартал, где единственным островком света стал дом на той стороне дороги, стоявший прямо перед Шенноном.
Когда в окне мелькнула женская фигура, он зажмурился и помотал головой, пытаясь прогнать наваждение, но желто-оранжевые сполохи не исчезли, лишь разгорелись сильнее, когда девушка махнула собранными в высокий хвост светлыми волосами и взялась за книгу.
Она читала вновь и вновь, перелистывала страницы назад, разворачивала зеркало, перед которым стояла, устало опускала плечи и запрокидывая к потолку голову, изредка протяжно ругаясь и тут же себя затыкая легким хлопком по лбу, но потом возвращалась к работе.
Шеннон улыбался — девушке и собственной глупости, которая уговаривала его задержаться еще на минуту.
Он не слышал слов, которые произносила Делла, вероятно, отрабатывая пьесу, но этого и не требовалось — казалось, строчки, которые она читала, предназначались только ему одному. Может, поэтому Делла злилась, стоя перед зеркалом: слова, которые она произносила, играли не теми красками, которыми должны были, только потому, что сказаны были собственному отражению, а не Шеннону Парксу. Ему казалось, если бы Делла сказала заученный текст ему, получилось бы лучше, искреннее.
В мгновение, когда он подумал об этом, Делла Хармон повернулась, чтобы закрыть окно, замерла с прижатыми к раме руками, неуверенно подалась вперед и, наверное, прищурилась — Шеннон без очков не видел и был рад, что не рассмотрел ее недоумение.
Окно она так и не закрыла, ринулась вглубь комнаты и выбежала из дома через минуту в фиолетовой пижаме, придерживая накинутый на плечи плед, запинаясь о незавязанные шнурки кроссовок, натянутых в спешке.
— Нет-нет, ты замерзнешь! — поспешил остановить ее он, собираясь подняться, но Делла отмахнулась, посильнее укуталась в плед и приземлилась рядом, практически клюнув носом деревянную спинку скамьи, споткнувшись о трещину в асфальте, из которой росли уже желтеющие пучки травы.
— И как ты узнал, где я живу? — с притворным негодованием спросила она, не замечая, что губы все равно растянулись в улыбке.
— Я не знал, — засмеялся Шеннон и тут же стих, представляя, как это могло выглядеть со стороны. Он ведь почти час сидел под ее окном, наблюдая и покуривая. — Думаешь, я маньяк?
— Гуляешь ночью, — серьезно начала девушка, загибая пальцы, — не любишь, когда люди к тебе прикасаются, скрытный, теперь еще следишь за симпатичными девчонками… — Делла многозначительно хмыкнула и театрально отодвинулась подальше, с подозрительным прищуром всматриваясь в лицо Шеннона.
Тот знал, что она играет, но пробежавшая по телу дрожь заставила нервно сглотнуть подступивший к горлу ком.
— По всем параметрам подходишь, мистер Паркс. Вот только знаешь… Маньяки животных не спасают.
Его плечи расслабленно опустились. Он хотел сказать «А говоришь, больше не можешь играть», но вовремя себя остановил — знал, если бы подобное сказали ему, сердце, противно ухнув, упало бы вниз.
— Ты не выключила свет. — Шеннон кивнул в сторону распахнутой настежь двери дома Деллы и неровных бледных полос света, падающих на газон.
— Я никогда не выключаю, — пожала Делла плечами. — Боюсь темноты. Хотя с Виски стало проще, — просияла она.
— Как он там?
— Восстанавливается потихоньку. Бандаж кусает постоянно, рычит на него, но гуляет свободно. Виски же у меня носится как чокнутый! Похоже на меня, кстати. Лейла говорит, что скоро снимем, а Виски, видимо, ее понимает и дождаться не может. Не переживай, не выбежит — мы так
