Герой туманной долины - Пола Гарнет
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Зачем? — прошептала она одними губами, силясь не всхлипывать.
— Что «зачем»? — состроив непонимающую гримасу, спросил Шеннон, зная, что Делла раскусила ложь еще в то мгновение, когда он готовился ее произнести. — Нам еще два латте! — крикнул он через весь зал баристе, который снял наушники и с негодованием взирал на двух калек. — На этот раз с собой.
Люди смеялись, а Шеннон смеялся вместе с ними. Внутри, совсем тихо, поражаясь неловкости Деллы Хармон и забавляясь над своей внезапной смелостью.
— У меня сейчас грудь сгорит, — прошептала Делла, когда он, заслонив плечом от заинтересованных взглядов, повел ее обратно к барной стойке. — Извини, вырвалось.
— Понимаю, у меня тоже, — пробормотал тихо Шеннон.
Девушка забавно сморщила нос, и только из-за этого ему хотелось усмехнуться в голос, но он держался, зная, что она поймет неправильно: ее залитая горячим латте одежда совсем не веселила его, огорчала почему-то куда сильнее, чем могла бы.
Он забрал две новые порции кофе, кинул купюры на стойку и поспешил увести Деллу прочь, по пути сняв с вешалки ее тонкую куртку и свое пальто.
— Ну почему всегда так, — простонала она, проводя рукой по глазам, когда шумная кофейня осталась позади. Тушь посыпалась на ее щеки, и девушка отрывисто ругнулась, заставив Шеннона удивленно вскинуть брови. — Да, я не всегда милая, — грубо добавила она, поймав его недоуменный взгляд. — И без того все глазеют так, словно я с другой планеты, а тут еще этот кофе, черт бы его побрал! — воскликнула она в сердцах и даже почти притопнула ногой. — Такси поймаю, — добавила тише, делая глоток из переданного ей Шенноном бумажного стаканчика.
Шеннон промолчал, отпивая латте, специально прикусывая губу, чтобы на мгновение отвязаться от мерзкого жжения на коже.
— Извини, психую, — добавила Делла мягче после минутной паузы.
— Не извиняйся.
— Зачем ты это сделал?
— А там и правда было стекло, да? — продолжил гнуть свою линию Шеннон, понимая, что кофе в этой кофейне готовят наипротивнейший. — Я могу дать тебе футболку, — пожал плечами он, пряча лицо за бумажным стаканчиком.
Делла хмыкнула.
— Носишь ее с собой в портфеле?
— Мой дом вон там, — он кивнул на небольшую улочку, уходящую дальше от главной дороги. — Ну, или поймаем такси.
— А знаешь, нет, — с притворной надменностью пробормотала Делла, пытаясь сложить руки на груди и чуть не пролив на себя новую порцию кофе. — Да что ж это…
Она устало выдохнула и прикрыла глаза, подставляя лицо солнцу.
— Я сейчас разревусь, — прошептала она, пытаясь размеренно дышать. — Если бы ты не последовал моему фееричному примеру, точно бы разревелась.
Шеннон улыбнулся, мысленно обращаясь к ней, — раздраженной, смущенной.
«Пусть смеются над обоими. Над тобой не позволю, — проговорил он мысленно, не замечая, как в рвении ее защитить рука сама собой сжимается в кулак. — Ты не одна».
— За футболкой? — предложил он вновь, спускаясь с низенького крыльца.
— За футболкой, — кивнула Делла, следуя за ним.
* * *
Шеннон протянул ей тюбик с мазью от ожогов и указал на ведущую в ванную дверь.
— Там чистое полотенце и одежда, — добавил он, делая вид, что не запыхался, быстро разгребая бардак на кухне, пока девушка заинтересованно осматривала прихожую, нажимая на клавиши стоящей на комоде печатной машинки.
«Коврик, твою ж!.. — подумал он с отчаянием, глядя, как Делла признательно улыбается и разворачивается к ванной комнате. — Ты не купил коврик!».
— Плитка на полу скользкая, коврик для ног в стирке, — кинул он, быстро отворачиваясь и делая вид, что выбирает сорт чая, который пообещал заварить. — Аккуратнее, ладно?
— Ни слова про аккуратность, — проговорила девушка, невесело смеясь, указывая на коричневые пятна на блузке. — Больше ни слова…
— По рукам, — кивнул Шеннон, давя усмешку.
Ему было вовсе не весело, потому, когда Делла скрылась за дверью, а из ванной послышался шум льющейся воды, он протяжно застонал, пряча лицо в ладонях.
Пыльный стол, заваленный бумагами, потрепанные занавески на окнах, скрипящие половицы, которые встречали его каждый день после работы, и полная грязного белья корзина в ванной, которую он поспешил прикрыть шторкой.
— Какая же ты свинья, Шеннон Паркс, — тихо огрызнулся он, ловя свое отражение в стеклянной дверце кухонного шкафчика. — Невыносимая свинья!
Когда почти через четверть часа вода в чайнике закипела и Делла вышла из ванной, собирая волосы в пучок и держа в зубах резинку, он не смог удержаться от умилительной улыбки.
Темно-серая растянутая до безобразия футболка доходила ей до колен, то и дело сваливаясь с плеча, прятала под собой все те же вельветовые зеленые брюки, которые Делла высоко закатала. На ногах красовались теплые мохнатые носки, врученные ей Шенноном, оголяя тонкую полоску покрасневшей от горячей воды кожи.
— Свободная касса, — пошутила она, кивком указав на дверь за спиной. Из ванной валил пар, видневшийся уголок зеркала запотел. — Я даже не упала! — хохотнула она. — Сломанная нога была бы прекрасным завершением этого плодотворного дня, согласен?
Шеннон заулыбался шире.
— Я ведь не очень долго?
— Совсем нет, — помотал головой он, думая, что последние десять минут не находил себе места и был готов постучаться к ней и спросить, все ли у нее нормально. — Я следующий, ладно? — он указал большим пальцем на темное подсохшее и давно остывшее пятно на джемпере.
— Давай, — кивнула Делла, проходя на кухню. — Я тут похозяйничаю?
Шеннон окинул беглым взглядом кухню — сколько ни прибирайся, лучше не станет.
— Угу, — бросил он через плечо, скрываясь за дверью, которая никогда в жизни не казалась настолько обшарпанной, насколько предстала сейчас.
Последней женщиной, вошедшей в этот дом, была Катарин, не считая Хелли Бакер, которая дальше крыльца никогда не проходила, из субботы в субботу интересуясь, «где ее рыжеволосая бестия опять шляется».
Включив воду в душе, он отпрянул и был готов вскрикнуть, но вместо этого захохотал, надеясь, что шум воды перекроет его смех. Делла стояла буквально под кипятком и, видимо, была этому несказанно рада.
— Ты меня убиваешь, Делла Хармон, — улыбнувшись, прошептал он, прикрывая глаза. Горячие капли стекали по коже, сильнее жгли обожженную кожу и заставляли морщиться, но делали его счастливым. Счастливым от мысли, что он — странный и самому себе непонятный — в этом мире не один.
Выключив воду, Шеннон вылез из ванны и провел ладонью по запотевшему зеркалу в широкой деревянной раме. Он всмотрелся в свое лицо, в карие глаза, в капли на ресницах и пальцами зачесал кудри назад. Что-то изменилось. Едва
