Наследник - Марк Арен

и дело! – продолжал ликовать Павлик. – Старик чужих бы и не впустил. На дверях отсутствуют следы взлома!

– Ну да, отсутствуют. По одной простой причине. Замок тоже отсутствует, – хладнокровно заметил Аркадий Сергеевич.

– Замок выбили соседи, но раз выбили, значит, он был в целости! – парировал въедливый Павлик. – Моя версия такая. Картина вырисовывается стандартная. Племянник – наркоман. У него ломка, он ничего не соображает. Пришел к деду. Тот жадный, денег не дал. Племяш разозлился, стал пытать. Единственная ценность в этой хате – телевизор. Больше ничего не продашь. Искал денег, не нашел. Видно старик «гробовые» держал на сберкнижке. Ну, раз нетути денег, забрал телевизор. На пару доз хватит. Вот и весь расклад.

– Телевизор, говоришь? А когда это было? – спросил Аркадий Сергеевич. – Ты уточнил у соседа время и дату?

– Ну, шеф, это мы потом уточним под протокол. Тут сам факт важен!

– Да, факт важен… Поройся среди бумаг, найди паспорт к телевизору.

– Уже нашел! Вот, «Самсунг», производство Бердского радиозавода!

– Неплохо коллега, неплохо… Где живет племянник?

– Уже выяснил, – голос Павлика дрожал от волнения, – в общежитии автобазы. Он там работает водилой. Его зовут Егором, а фамилия у него, как и у старика, Харитонов.

– Водитель-наркоман? – с сомнением переспросил Аркадий Сергеевич. – Впрочем, чего в жизни не бывает. Я однажды повстречал еврея-оленевода. Так, Павлик, опечатываешь квартиру и сдаешь ее местному участковому, это Савелий Фомич, он сидит в доме напротив автобусной остановки. Скажи ему, что я позже к нему зайду. А потом дуй в общежитие и тихо – понимаешь, тихо, – наведи справки об этом племяше. Только ты не очень расстраивайся, когда тебе скажут, что он не пьет, не курит и вообще руководит местной ячейкой «Единства».

– Как это? – ошеломленно глянул на него Павлик.

– Шутка. Иди, время дорого.

Спускаясь с криминалистом по лестнице, Аркадий Сергеевич спросил:

– Можешь навскидку сказать, отчего наступила смерть? Кровопотеря?

– Да, наверно. Крови-то вытекло изрядно. Странно это. Больших ран нет. Фактически кровь уходила только через кисти рук. Удивительно, что не запеклась на срезах. В моей практике был только один похожий случай. Мужик лет сорока поранил бедро, перелезая через забор. Хотел на электричку сесть без билета. Ну и сел – на штырь. И ранка-то была с копейку, хотя и глубокая. Другой пластырем бы заклеил, и готово. А мужик в панику ударился, стал требовать «скорую». Народ над ним посмеивался, а зря. Пока туда-сюда, он и помер. Но там причина была очевидная, хоть и редкая. Гемофилия была у покойника. Это когда кровь не свертывается, а течет себе и течет, даже если палец уколол, можешь погибнуть. Видать, и у нашего старичка эта царская болезнь. Была.

– Царская?

– Ну да, Романовы ею страдали. Царевич Алексей, помнишь? Его еще Распутин лечил…

– Да-да, – рассеянно ответил Аркадий Сергеевич. – Нет, у Евсеича не могло быть гемофилии. Он же ветеран войны. Вряд ли в армию брали с таким диагнозом.

– Фронтовик? Сколько же ему лет-то? – Эксперт уважительно покачал головой. – Не знаю, как сейчас, а в сталинские времена с гемофилией брали как миленьких. И многие дожили до Победы.

– Царская болезнь…

– Да ты не беспокойся, вскрытие покажет. Кстати, ты внес в протокол, что пальцев-то нет?

– Мне показалось, их не резали, а чем-то вроде кусачек…

– Я не об этом, – перебил его эксперт. – Характер повреждений устанавливать – это не твоя работа, а моя. Я о другом. Павлик все обшарил, но отрубленных пальцев не нашел. Унесли с собой, так получается? Или в унитаз спустили?

Аркадий Сергеевич махнул рукой:

– В протокол заносится то, что обнаружено. Не обнаружено – не пишем. Первый день, что ли, работаешь?

– Ну и правильно, – остановившись, эксперт спросил: – Ты сейчас куда, в контору?

– Нет, на автобазу. Хочу этого племянника прощупать. Не могу поверить. Чтобы родного деда…

– А я, знаешь, теперь уже во все могу поверить, – сказал на прощание эксперт.

До автобазы Аркадий Сергеевич дошел пешком, через пустырь, где когда-то располагался городской парк. В начале девяностых его приватизировали и снесли, обещали что-то построить, уже и деньги начали собирать, да потом как-то все затихло. Так и осталась на городской окраине зона отдыха, максимально приближенная к дикой природе.

Аркадий Сергеевич шагал по натоптанной между сугробами дорожке и думал о том, как причудливо складывается судьба. Старик был ветеран войны. Его могли убить на фронте! Так нет же, принял смерть от своих. От тех, кого защищал…

Поговорив с кадровиком автобазы, Аркадий Сергеевич выяснил, что племянник убитого не выходит на работу с пятницы. Причина неизвестна. Звонили в общежитие, но и там ничего не знают, оказалось, что он там не появлялся с четверга. Все это было тем более странно, что Егор Харитонов отличался редкой дисциплинированностью, привитой ему с армейских лет. И вообще, характеристики от руководства автобазы были самые лестные. Не пьет, не хулиганит, в дурных компаниях не состоит.

«Вот тебе и племянничек», – с досадой подумал Аркадий Сергеевич, отправляясь в общежитие. Версия Павлика становилась все более реальной. Наркоманы – они такие. Не пьют, не хулиганят… Только время от времени пропадают на несколько суток. Вполне возможно, этот племяш сейчас валяется в каком-нибудь притоне. И когда его арестуют и приведут в чувство, долго не сможет поверить в то, что он своими же руками убил своего деда!

Идя в общежитие, он не ожидал узнать ничего хорошего. Больше того, он был готов к тому, что вообще ничего не узнает. Появление представителя власти вызывает у обитателей рабочих окраин одну и ту же реакцию – они запирают рот на замок. А если и заставишь их говорить, начинают прикидываться идиотами. С какой стати соседям Харитонова давать правдивые показания? Если они с ним дружат, то начнут покрывать. Если враждуют, будут приписывать все мыслимые и немыслимые грехи. Нет, правды от них не дождешься.

Однако войдя в кабинет коменданта общежития, Аркадий Сергеевич повеселел – за столом, помешивая чай в стакане, сидела его старая знакомая Нателла Константиновна. Как и Меликьян, она была родом из южных республик. То обстоятельство, что он был армянином, а она жила в Грузии, позволяло ей считать Меликьяна своим земляком.

Он тут же был усажен на почетное место у обогревателя, и ему был подан хрустальный стакан с чаем вишневого цвета. После чего вместо того, чтобы начать дознание, Аркадий Сергеевич сам был подвергнут подробнейшему допросу о здоровье супруги и сына, о его самочувствии и о влиянии погоды на артериальное давление.

Наконец он допил чай и спросил:

– А давно ты здесь работаешь? Ты же на