Наследник - Марк Арен

крупицам собирая сведения о погибшем старике. Выяснить удалось немного. Комплект документов, удостоверяющих личность, был неполным. Не имелось ни копии метрической записи, ни свидетельства о рождении. В ветеранских документах значились годы службы (с 1944 по 1956), воинские звания – от рядового до лейтенанта, и номера воинских частей. До переезда в Великославск Семен Евсеевич Харитонов жил в Арзамасе, Серпухове, Томске. Места работы – одни «почтовые ящики». Должности – от лаборанта до старшего лаборанта. «А старичок-то вполне мог быть секретоносителем, – подумал Аркадий Сергеевич. – Неужели это так страшно отозвалось спустя столько лет?»

Он чувствовал себя примерно так, как сапер, стоящий перед минным полем. Можно разминировать, а можно просто воткнуть табличку «Осторожно, мины!» и идти себе дальше. Тем более что схемы минирования у него нет, конструкция мин ему неизвестна и никакой награды за эту работу ждать не приходится.

Глава 7

В назначенное время он подошел к остановке. Жорик уже ждал его там. Он был в приподнятом настроении.

– Можете делать дырку для ордена в своем пиджаке, – весело заявил он. – А я, конечно, беру свои слова обратно насчет «оборотней». Наши пацаны тоже не при делах. Жмурика подкинули вам залетные. Из Чапаевска. Приехали на черном «Тахо» загребли пацана у проходной, и больше его никто и не видел. Фашисты конкретные, хотя и под ментов косят. У пацана убитого в Чапаевске своя кодла, не то анархисты, не то монархисты. С фашистами у них реальные разборки. Будете дело заводить? Дам пару свидетелей, видели и джип, и быков в нем, и как пацана вашего туда запихивали. И самое приятное – там рядом тошниловка с охраняемой парковкой с видеокамерами. И все это камеры срисовали в чистом виде.

Аркадий Сергеевич сразу вспомнил, как Нателла описывала тех, кто проводил негласный обыск в комнате Харитонова. Москвичи… А еще черный джип… Такой дизельный видели у стариковского дома в ночь убийства. Такой же или тот самый?

– «Тахо», говоришь? Знаю такую машину. Бензина много жрет.

– Там турбодизель, – покачал головой Жорик, – на четыреста лошадей. Работает на соляре, как трактор. Так я пойду?

– Иди. Не расслабляйся. Чтоб по первому свистку свидетелей мне подогнал. Понял?

Не прощаясь, Аркадий Сергеевич торопливо зашагал прочь от остановки. Версия, подсказанная Жориком, могла бы устроить кого угодно, но только не его. Ну не мог он поверить, что какие-то доморощенные фашисты из российской глубинки стали бы сводить счеты с ветераном Красной Армии и с его внучатым племянником. Джип, обыск… Они что-то ищут. Но что можно найти у бедняков?

Значит, убийцы знали о своих жертвах что-то такое, что пока неизвестно следствию. Поняв это, Аркадий Сергеевич решил, что называется, копнуть глубже. У покойного старика, как он хорошо знал, не осталось никого, кто мог бы что-нибудь рассказать о его прошлом. Возможно, у племянника таких связей осталось немного больше? Армейские друзья. Одноклассники. В конце концов, его могут до сих пор хорошо помнить школьные учителя. Решив, что в ближайшее время Павлика надо будет отправить в Чапа-евск, Аркадий Сергеевич выбрал себе другое направление. И, «пробив» адрес бывшей классной руководительницы Егора Харитонова, отправился в гости.

Двери открыла сухонькая аккуратная старушка и, подслеповато щурясь, спросила:

– Вам кого?

– Мне бы Елену Андреевну, – сказал Аркадий Сергеевич.

В это время в коридоре показалась другая женщина, как две капли воды похожая на ту, что открыла дверь.

– Елена Андреевна – это я. Чем могу служить?

Уловив недоуменный взгляд гостя, она улыбнулась:

– Это моя сестра Ирина Андреевна. Мы близнецы. Но она, увы, уже несколько лет ничего не слышит.

Аркадий Сергеевич представился, показав удостоверение.

– Я, собственно, по вопросу вашего бывшего ученика Егора Харитонова. Дело в том, что…

– Да, да, я знаю об этом, и мне трудно в это поверить…

– Я понимаю, – мягко сказал Аркадий Сергеевич. – Трудно поверить в смерть таких молодых…

– Помилуйте, в моем возрасте смерть не представляется чем-то невероятным. Я уже стольких пережила… – Она махнула сухонькой ручкой. – Нет. Я не верю, что он мог напиться! Он ведь вообще непьющий! Вы знаете, однажды на него даже обиделась его девушка. На ее дне рождения он не выпил даже бокала шампанского! Потому что Егор придерживался монархических идей, был активистом какого-то монархического движения и взял на себя обет: выпить лишь тогда, когда в России восстановится монархия. А мне говорят – упился! Не верю. Впрочем, что мы с вами стоим в дверях, заходите, пожалуйста. Иринушка, голубушка, позволь гостю пройти…

Взяв под локоть сестру, она отодвинула ее чуть в сторону, чтобы Аркадий Сергеевич мог зайти.

– Она не слышит, но я разговариваю с ней, потому как, если с ней не общаться, она разучится и говорить. Раздевайтесь. Пальто можно повесить вот сюда, а в нижнем ящике вы найдете тапки. Правда, я не знаю, найдется ли подходящий размер, ведь к нам теперь так редко ходят гости.

Раздеваясь, Аркадий Сергеевич по привычке осматривал прихожую, и сердце его защемило от тоски. Он и сам жил небогато, но здесь обстановка была просто нищенская. На старых обоях возле выключателя чернело пятно, оставленное прикосновениями рук. Сколько же лет этим обоям? В мутном настенном зеркале отражались искусственные цветы в фаянсовой синей вазочке с видом Останкинской телебашни. Большую часть коридора занимал шкаф с потрескавшимися дверями, до самого потолка нагруженный стопками книг, газет, коробок и прочей рухлядью.

Тапки Аркадий Сергеевич надевать не стал, пошел в носках по линолеуму со стертым рисунком – только вдоль плинтусов еще можно было разглядеть былые остатки узора.

Последовав за старушками в гостиную, он занял предложенный шаткий стул. В глаза сразу бросился книжный шкаф, за стеклом которого были видны корешки знакомых книг. Подписные издания, древние «макулатурные» серии Дрюона и Дюма, Шукшин, Айтматов, а рядом Маринина… И снова осколок прошлой жизни – синий с надорванными корешками двухтомник Паустовского.

– Елена Андреевна, – начал он, – судя по вашим словам, Егор был не совсем обычным молодым человеком. Что вы можете сказать о его интересах, друзьях, связях?

Старая учительница закивала головой.

– Примерно до десятого класса он был обычным мальчишкой. Окружен приятелями, играл в футбол, в хоккей. Бывало, что и подерется… В десятый же класс он пришел совсем другим. За лето он вырос, окреп, стал серьезным. Оказывается, он два месяца провел в деревне у своего двоюродного деда. Начитался новомодной прессы. Крестился. Этот факт меня поразил в самое сердце. Никогда не подозревала в нем конформизма. А тут вдруг такое. Тогда же, вы помните, все поголовно крестились, венчались и