Последний козырь - Николай Владимирович Томан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я уже и сам думал об этом, — закуривая новую папиросу, задумчиво произносит Миронов. — Но пока никак не соображу, кого могли мы так насторожить? А потревожили мы, судя по всему, крупного зверя.
— Зацепиться, значит, пока не за что?
— Может быть, вот только что: за Алехиным следил какой-то тип на станции Березовской…
— А часто там бывал Алехин? — перебивает Миронова Волков.
— Судя по всему, часто, — отвечает Миронов и добавляет, улыбаясь: — Дело сердечное.
— А ты поинтересовался Березовской? Что там за предприятия?
— Две артели: "Детская игрушка" и "Металлоремонт". И еще фабрика ширпотреба местной промышленности.
— Ну, а что производит эта фабрика?
— Резиновые изделия. Но ведь и у артели "Детская игрушка" зайчики и козлики резиновые.
— Резиновые изделия… — задумчиво повторяет Волков и сосредоточенно трет широкой ладонью свою полыхающую отраженным солнечным светом лысину. — А ведь мы как раз заводом, производящим резиновое сырье, заинтересовались. Подумай-ка хорошенько, нет ли тут какой-нибудь связи? Не на этом ли заводе получают сырье березовские предприятия? Кто у тебя этим заводом занимается?
— Я сам. Кое-какие поручения выполняет и Алехин.
— Так-так… — довольно потирает руки Волков. — Небольшая зацепочка уже получается. Пожалуй, и еще кое-что можно будет к этому присовокупить…
Не договорив, он нажимает кнопку электрического звонка и берет из пепельницы свою уже потухшую папиросу. Прикурив ее у Миронова, блаженно закрывает глаза и откидывается на спинку кресла. Неподвижно сидит так до тех пор, пока не входит в его кабинет дежурный офицер.
— Ну как? — сразу же встрепенувшись, спрашивает его Волков. — Готово?
— Так точно, — отвечает дежурный, протягивая подполковнику какую-то бумагу.
Отпустив дежурного, Волков бросает торопливый взгляд на принесенную им бумагу и весело хлопает по ней ладонью:
— Ну вот и еще одна ниточка!
И поясняет недоумевающему Миронову:
— Это заключение эксперта, Михаил Ильич. Послал я ему тексты письма Ленского и того, в котором сообщалось о бегстве жены Мерцалова с каким-то Герцогом. И чутье меня не подвело — шрифты машинок оказались идентичными. Следовательно, печаталось все это на одной и той же машинке.
— Ты полагаешь, значит, что шайка Ленского связана каким-то образом с сообщниками Мерцалова?
— Полагаю даже, что они и есть его сообщники, — убежденно заключает Волков. — Они боялись, что Мерцалов может их выдать, потому и послали ему так потрясшее его письмо. Им, видимо, было известно, что Антипов отобрал у него валидол и нитроглицерин.
— Позволь, но как же так?..
— Неужели же ты сам не можешь этого сообразить? — недовольно прерывает Миронова Василий Андреевич. — Подумай хорошенько, разве не удивительно, что мерзавцы, шантажирующие Алехина, так хорошо осведомлены о нас? Откуда бы им это знать?
— Удивительно, конечно… — соглашается Миронов.
— Не напрашивается разве допущение, что информировал их об этом хорошо знающий нашу работу человек?
— Ты уверен, значит, что это он? — взволнованно спрашивает Миронов, не называя фамилии Антипова, но не сомневаясь, что Волков имеет в виду именно его.
— Да, весьма возможно. Он всегда внушал мне недоверие. Во всяком случае кто-то дает им советы. Пожалуй, порекомендует вскоре и еще кое-что…
— Что же именно?
— Посоветует избавиться от машинки, на которой они печатали письма Мерцалову и Алехину.
— Почему ты так думаешь?
— А потому, что надпись на фотографиях Алехина сделали они уже на другой машинке. Значит, им подсказал кто-то, что пользоваться одной и той же опасно. Более того, этот "кто-то" сообщил им, конечно, что та, первая, на которой они печатали раньше, является теперь очень существенной уликой против них. И я не удивлюсь, если она вскоре окажется в каком-нибудь из комиссионных магазинов.
— В комиссионном-то едва ли, — качает головой Миронов. — Они народ богатый, могут и подарить кому-нибудь.
— Могут, — соглашается Волков. — Но для них лучше все-таки, чтобы она была продана какому-нибудь неизвестному лицу. А понесут они ее в комиссионный магазин, конечно, не сами, а опять-таки через подставное лицо. В общем, ты учти все это, Михаил Ильич, и поинтересуйся сегодня же, не поступала ли в какой-нибудь из комиссионных магазинов портативная машинка типа "Москва".
В полдень, когда лейтенант Алехин возвращается с резинового завода, майор Миронов поручает ему выполнение задания подполковника Волкова, Евгений тотчас же принимается звонить во все магазины, принимающие на комиссию пишущие машинки.
"Москва" имеется в тот день только в двух из них: на Арбате и на улице Горького. Доложив об этом Миронову, Алехин выезжает сначала на Арбат. Там показывают ему почти совсем еще новую машинку. Евгений закладывает в ее каретку лист бумаги и отстукивает на нем все знаки клавиатуры. То же самое проделывает он в комиссионном магазине на улице Горького. А когда возвращается в управление, застает Миронова в его кабинете. Майор сосредоточенно рассматривает через лупу какие-то цифры на накладных.
— Ну, каковы успехи? — не отрываясь от своего занятия, спрашивает он Алехина.
— Есть образцы двух шрифтов, — отвечает Алехин, выкладывая на стол Миронова листок бумаги, покрытый печатными знаками пишущих машинок.
Майор бросает на них беглый взгляд и распоряжается:
— Отнесите в научно-технический отдел.
А когда Алехин приносит заключение эксперта, оказывается, что образцы шрифтов комиссионных машинок не имеют ничего общего со шрифтом машинки Ленского.
— Не сбылось твое предсказание, Василий Андреевич, — сообщает Миронов Волкову, входя к нему в кабинет. — Не сдал Ленский своей машинки в комиссионный магазин.
— Ты думаешь, в связи с этим, что я ошибся в своих подозрениях? — щурится Волков. — Тот, кто их консультирует, конечно, не дурак. И уж во всяком случае достаточно осторожен. Пожалуй, он не порекомендует им тотчас же сдавать эту машинку в продажу, а посоветует переждать какое-то время. Но пусть Алехин продолжает вести наблюдение за комиссионными магазинами. Как, кстати, у тебя с ним? Все еще недоволен, что я его тебе сосватал?
— Да в общем ничего вроде… — неопределенно отвечает Миронов. — Разве узнаешь его за такой срок? Кажется мне, однако, что парень он скрытный, не очень разговорчивый во всяком случае.
— А ты пригласи его к себе, поговори по душам в семейной обстановке, — советует Волков. — На службе ты ведь тоже суховат, а дома, может быть, у вас и состоится откровенный разговор.
— Такие эксперименты в твоем духе, у меня же вряд ли что-нибудь получится, — неуверенно произносит Миронов, а сам думает: "А что, если и в самом деле пригласить парня на чашку чая?"
В тот же вечер сидят они в квартире Михаила Ильича, но не за чашкой чая, а за рюмкой водки.
— Я надеюсь, что не порчу вас, Евгений Иванович, угощая таким крепким напитком, — улыбаясь, произносит Михаил Ильич, чокаясь с Евгением. — У
