Двойка чаш. Приворот из гримуара - Мара Санкта

броситься к раненому, спасти, залатать; но изуродованные останки, поднятые из могилы чужой волей, не станут останавливаться на двух людях, если можно убить и третьего.

Она остается единственной, кто может отправить его обратно в могилу.

Из кладбищенской земли пробиваются зеленые ростки. В считанные мгновения они превращаются в густые лианы и плющ, стремительно обвивая конечности трупа. Но тот, обладая силой, что подвластна лишь ушедшим из жизни, с ревом разрывает растения, будто они были лишь нитями паутины. Колдовские лианы и плющ не сдерживали его, побеги лопались и рассыпались, словно сухие ветки под натиском бури.

Эстер отступает на шаг, понимая, что гербарием здесь не обойдешься — нужно засунуть пацифизм глубоко себе в душу, и биться на смерть. На вторую подряд. Против такой твари нужны не уловки, а сила, грубая и прямолинейная. Сжав руки в кулаки, она жмурится, стараясь сосредоточиться, вызывая внутри себя всю светлую энергию. Ведьма заставляет себя думать о самых радостных воспоминаниях, отгораживается на секунду от происходящего ужаса, представляет перед собой родной дом… маленькую Лану… взгляд любимого жениха за секунду, как она согласится стать его навеки. Все, за что она еще держится, как личность. Ее тело начинает сиять изнутри, как треснувший фонарь, сквозь щели которого просачивается свет.

Эстер произносит новое заклинание. Вокруг ее рук собирается шар чистого света, который она с силой запускает в нападающего. Удар поражает его прямо в грудную клетку, и на секунду кажется, что существо замирает.

Но с рыком закрывает ладонью сломанной руки себе глаза, и движется вперед.

Тот вновь поднимается, и Эстер чувствует, как отчаяние начинает захватывать ее. Она должна действовать быстро, пока Кейн жив, пока у них еще есть шанс.

Складывая пальцы в подобие замка, ведьма истово шепчет, не замечая, как с ее ресниц срываются слезы. Она разъединяет пальцы, и свет окутывает мертвеца, как саван — еще раз. Эстер слышит, как трещит, загораясь, ткань, чувствует запах горелой разлагающейся плоти.

Девушка чувствует, как ее силы истощаются, но она знает, что не может остановиться. Она бросает взгляд на Кейна, который лежит неподвижно, его дыхание еле слышно, но он жив. Ее решимость укрепляется, и она сжимает зубы, увеличивая мощность своего заклинания. Восставший сгорает, как на погребальном костре — он пытается прорвать купол, но лишь пеплом осыпается под опаленные надгробия. Свет гаснет, и тьма стремительно возвращается в свои владения.

Магии в Эстер почти не осталось, она в который раз выплеснулась вся, без остатка, не заботясь о собственном состоянии и благополучии. Энергии хватит, чтобы восстановить либо себя, либо Кейна — и выбор очевиден.

Эстер бросается на колени рядом с раненым мужчиной; он лишь чудом еще жив. Может, смерть не так уж и стремится забирать некромантов. Та самая лопата еще торчит из его груди, и девушка извлекает ее щелчком пальцев, зная, что сейчас начнется самая сложная часть.

— Оставайся со мной, — приказывает она Кейну, впервые обращаясь на «ты» и даже не замечая этого; не до этикета!..

Винтер едва глаза открывает, и, увидев нависшую над ним Эстер, пытается что-то сказать, но он настолько слаб, и в горле тоже уже скопилась кровь — он жестоко закашливается, и чуть не захлебывается. Девушка поворачивает его голову на сторону, чтобы тот хоть что-то сплюнул, и кладет руку графу на грудь.

— Пожалуйста, — шепчет она, наклоняясь так, что ее растрепавшиеся белые локоны оказываются концами в алом. — Пожалуйста…

Молит Кейна, чтобы не посмел умереть. Молит мать-природу о помощи.

Молит себя — не ошибись.

Эстер тянется всей душой к мужчине в ее руках, она слышит сердцебиение, пытается повторить ритм дыхания, словно готовясь подарить ему часть своей жизни. Как тогда, в храме, линии жизни просто рассыпаются при малейшем прикосновении. У некромантов почти нет связей с живым миром. Его сила просто сопротивляется воздействию Эстер — и он лежит, мучаясь, на границе между двумя мирами, в минуте промедления от непоправимой трагедии.

Но она уже знает, что делать. Сжав зубы, рыдая от напряжения и ужаса еще не случившейся потери, Эстер представляет, как из ее груди, из живого, бьющегося сердца протягивается новая нить. Изумрудно-зеленый луч обвивает опустившуюся грудь Кейна, и целительница выливает поток энергии в некроманта через этот хрупкий канал. Отдает часть своей души.

С каждым словом заклинания, с каждой каплей слез, кожа под ее руками начинает медленно сшиваться. Разорванные ткани воссоединяются, кровь прекращает свое зловещее течение, и цвет лица Кейна медленно, но верно переходит от смертельной бледности к слабому румянцу. Ее губы перестают двигаться, и некромант вглядывается в нее, будто впервые видит.

Внезапно, Эстер ощущает, что теряет сознание, силы покидают ее. Она делает последний отчаянный рывок, вкладывая в ритуал всю свою боль, самоотверженность и страсть. И тогда все вокруг затихает — дрожа, она опускается на землю, голова ее клонится к плечу Кейна, и в этот момент мир для нее замирает.

Какое-то время они лежат так, как будто время остановилось для обоих. Жизнь нехотя возвращается к Кейну. Он старается отогнать оцепенение и боль, и обнаруживает, что его рука движется, пусть и медленно. Он приподнимает слегка голову, чтобы увидеть Эстер, без сознания, с испачканными землей, кровью и пеплом волосами и платьем. За ее спиной лежит орудие убийства — треклятая лопата Ирви.

Медленно, сопротивляясь боли в каждой клетке тела, Кейн находит в себе силы подняться на локоть. Некромант тяжело и неглубоко дышит, еще ощущая холод металла между ребер. Нахмурившись, он осматривает девушку, пытаясь найти разгадку или подвох. Зачем?..

Она лежит без сознания, ее дыхание едва заметно поднимает грудь, и на мгновение ему кажется, что ей почти удалось взять его за руку и отвести от темного пути. Мужчина чувствует, как уязвимость прокрадывается в его сердце, место, которое он давно запер на все замки.

— Я вас недооценил, миледи, — шепчет он, и морщится, сглатывая кровь.

С другого конца погоста наконец раздаются полные страдания и ужаса звуки. Ирви обводит взглядом кладбище, и видит, что теперь оно пусто и безопасно — никаких зловещих теней или восставших мертвецов. С облегчением он вздыхает, но тут же бледнеет, осознавая, что мог бы натворить; с опаской вопрошает, издалека не сразу понимая, в каком состоянии Кейн и Эстер:

— Учитель?.. Мисс… в-вы живы?

— На твою беду, — отвечает Винтер таким тоном, что даже любопытная ворона, застывшая на одной из веток неподалеку, взлетает, испуганная. — Молись, чтобы Эстер очнулась раньше, чем я тебя четвертую.

Такие угрозы от Кейна невольно звучат чуть весомее обычного.

Он ведь