Двойка чаш. Приворот из гримуара - Мара Санкта
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подойдя к таверне, Эстер взглянула на свои руки, словно проверяя, не осталось ли на них улик. Она поправила одежду, выровняла дыхание и вошла в помещение с настолько миролюбивым выражением лица, на которое только была способна со своим характером.
Внутри таверны было тепло и светло от огня, пылающего в камине. Хозяин, увидев ее, нахмурился, но Эстер подошла к нему с почти блаженной улыбкой.
— Прошу прощения за утро, — сказала она мягким голосом. — Я задумалась о вечных истинах и не заметила, как время прошло. Будьте добры, горячего чая, пожалуйста, и кусочек хлеба.
Удивленный, и окончательно убежденный, что приютил сумасшедшую, хозяин кивнул и отправился выполнять ее просьбу. Эстер села за столик у окна и с мечтательным выражением лица уставилась в пустое небо. Она знала, что в такие моменты важен каждый жест и взгляд, и если Инквизитор или его агенты ее наблюдают, то пусть увидят ее такой, какая она хочет казаться — набожной, искренней и далекой от всякой ереси.
На самом деле, ее мысли были где-то далеко, борясь с беспокойством о предстоящей ночной встрече с Кейном и скрытой угрозой, которую представляла Инквизиция. Но сейчас ей нужно было все это отложить в сторону и сконцентрироваться на сохранении своего нынешнего мира, даже когда ветер перемен уже звучал в ее ушах. Эстер взяла в руки чайник с горячим чаем, который хозяин поставил перед ней, и налила себе в чашку. Пар поднимался над чашкой, и она сделала глоток, чувствуя, как жидкость обжигает губы и язык. Ауч.
В таверне нарастал вечерний гомон, уже знакомые посетители сменились новыми лицами, и каждый раз, когда дверь открывалась, Эстер поднимала взгляд, пытаясь уловить лица тех, кто мог быть посланником Инквизитора. Но ни одно из них не вызвало у нее подозрений, и она вновь возвращалась к своим раздумьям.
Снаружи начало медленно темнеть, и фигуры на улице становились все более размытыми и таинственными. Эстер оставалась неподвижной, ее взгляд теперь полностью сосредоточен на стенках кружки напитка, заказанного, чтобы окончательно не взбесить хозяина, но ее уже полностью был поглощен перспективой полуночной встречи с Кейном.
Время шло, и ожидание становилось невыносимым. Она понимала, что обещанной встречи с посланником Инквизитора не будет. Может быть, это был чей-то злой розыгрыш или, хуже того, тест, организованный самим Тристаном, чтобы проверить ее терпение и наблюдательность. В любом случае, она чувствовала, как разрастается ее злость.
Теперь, когда стемнело, Эстер вышла из таверны, ее шаги были уверенными и наполненными решимостью. Ее путь лежал через город к древнему кладбищу, где вековые деревья и мрачные надгробия находились в постоянном молчаливом диалоге с луной и звездами.
Подняв взор к небу, Эстер заметила, как луна начинает свое восхождение, ее серебристый свет пробивался сквозь разреженные тучи. Полнолуние наступило.
Кладбище встретило ее тишиной, которая нарушалась лишь шорохом и легким ветром, шептавшим среди деревьев. Эстер вдохнула холодный воздух, наполненный запахом земли и увядших цветов. Она чувствовала, как каждая клетка ее тела напрягается в ожидании неизбежной встречи.
Среди мертвых, спящих под каменными плитами, Эстер искала живого — Кейна, владыку мертвых. Ее мысли были сосредоточены на предстоящем разговоре, на том, какие слова нужно сказать, какие условия предложить или отклонить. И почему-то… почему-то в груди щемило. Ведьме не хотелось об этом даже думать.
Наконец, посреди кладбища, у старинной разрушенной капеллы, Эстер увидела фигуру, которая ждала ее в тени. Сердце ведьмы забилось сильнее, и она сделала еще несколько шагов вперед, чтобы престать перед своей судьбой.
Кейн увидел ее — и ухмыльнулся.
IX. Отшельник
Кладбище поглотила тишина, которую иногда нарушал лишь шум листьев, шелестящих под ночным ветром. Кейн стоял у края могильных плит, его фигура казалась размытой и призрачной в лунном свете. Рядом, Ирви был поглощен работой, его молодые руки аккуратно раскладывали символы и закладывали компоненты для ритуала.
— Миледи, — произнес Кейн, его голос звучал мягко и вкрадчиво, будто он пытался ее загипнотизировать. — Я уже волновался, что вы не придете.
— Я думала об этом, — признается девушка. — Решила, что хочу посмотреть, каким способом попробуете меня завоевать обратно.
— Или просто осознали, что со мной лучше сотрудничать, а не враждовать?
Эстер стояла неподвижно, не показывала своего волнения, но в глубине души ощущала беспокойство. Ей было важно скрыть свои истинные чувства — Кейн по-прежнему оставался для нее загадкой, и где-то в глубине души она все еще не могла разобрать свое отношение к этому мрачному владыке мертвых.
Он приблизился к ней, и его присутствие было ошеломляющим. В каждом его движении была некая грация и уверенность, которые не могли оставить Эстер равнодушной.
— Я не просто некромант, Эстер, — продолжил он, и лунный свет преломился в радужке его карих глаз, придавая ему совершенно неземной облик. — Я хранитель древних знаний, и я могу научить вас, как использовать их для блага. Но для этого вам нужно вернуться в поместье. Вы слишком ценна, чтобы скрываться и терять свой дар впустую.
Кейн делал ставку на ее любознательность и жажду знаний, он знал, что эта сторона ее натуры к нему тянулась. Однако Эстер не собиралась так легко поддаваться его очарованию.
— И вы думаете, что представление начнется, когда я скажу «да»? — ее голос был спокойным, но в нем читалась скрытая издевка. — Вы знаете, я не могу принять ваши слова на веру, граф Винтер.
В этот момент Ирви начал произносить заклинание, его голос дрожал, но был полон фальшивой решимости. Он почти кричал, стараясь так самого себя убедить в собственной непоколебимости. Вокруг могилы земля слегка задрожала, и в воздух поднялся столб пыли, так что Ирви закашлялся. Кейн оставил парнишку на волю судьбы, больше обращая внимания на главную звезду сегодняшнего вечера — Эстер. Его глаза словно пытались проникнуть в ее душу, он искал уязвимую точку, на которую он мог надавить и подчинить девушку себе окончательно.
— Миледи, вы великолепна, — улыбается Кейн, хищно сверкая зубами, — особенно в искусстве отрицания собственных желаний.
Раздался треск, Ирви тихо выругался. Эстер следила за молодым некромантом, чувствуя, как в воздухе зарождается нечто могущественное и древнее. Она не могла отрицать внутреннее волнение, которое вызвала эта мистическая сцена, даже если в глубине души протестовала против самой идеи воскрешения — поднятия? — мертвых.
Ирви закончил заклинание, и на мгновение вокруг наступила полная тишина
