Приговор на брудершафт - Геннадий Геннадьевич Сорокин

– Где? – не понял Воронов. Он только сейчас почувствовал, что спину слегка жжет.

– У тебя вся спина исцарапана. Черт возьми, ты где был?

– Познакомился с женщиной. 30 лет. Муж – импотент, в командировку уехал… Рог, спина сильно исцарапана?

– Прилично. Сразу видно, страсти у вас бушевали нешуточные.

Воронов попытался рассмотреть спину с помощью небольшого зеркальца, но ничего не получилось. Весть об исцарапанной спине быстро облетела общежитие, и одногруппники потянулись в комнату героя-любовника.

– Ворон, покажи спину! Ничего себе! Вот что значит со зрелой женщиной любовью заниматься. Тут тебе и страсть, и умение, и все на свете!

…Ночью Виктор проснулся и услышал, как скрипят жернова.

«Не схожу ли я с ума? – подумал он. – Эти жернова начинают меня преследовать».

Воронов прислушался и понял, что это скрипит дерево за забором школы. Спина зудела от заживающих царапин, на душе было тревожно. Он сел на кровати, закурил в темноте и осознал, что жернова действительно вращались рядом, но не сейчас, а прошлой ночью.

«Осокина сказала: «Мне не 15 лет, можешь ни о чем не беспокоиться. Я не забеременею». Потом она исцарапала мне спину. Если бы утром в комнату ввалились следователи прокуратуры, то я бы имел бледный вид. От обвинения в изнасиловании я как-нибудь бы открутился, но из школы бы точно вылетел».

За какие-то минуты Виктор прокрутил всю ситуацию от начала до конца, задал себе вопросы и сам же на них ответил.

«Осокина утверждает, что она сопротивлялась вашим действиям. Следы у вас на спине – тому подтверждение».

«Если бы она сопротивлялась, то царапины были бы у меня на лице или груди, но никак не на спине. Придумайте какое-нибудь более правдоподобное подтверждение насилия».

«Скользкая ситуация! Чуть шагнешь в сторону, и жернова затянут тебя. Прошлой ночью я был в шаге от них, но жернова не вращались, мельник был пьян и мной не заинтересовался», – подумал Воронов.

Он посмотрел в окно, увидел раскачивающееся на ветру одинокое дерево и понял, как утром 10 сентября 1979 года девушки разыграли последний акт пьесы «Разоблачение насильника». Одну из ролей сыграла Дерябина Елена, вторым участником была Нечаева Марина. Но они обе были всего лишь актрисами, а кто был режиссером, кто упрятал Долматова за решетку на восемь лет?

Воронов долго не мог уснуть. Комбинировал, переставлял участниц пьесы местами, но толку от его логических построений было мало. Информации не хватало.

«Утром решу, куда двигаться дальше, кого допросить следующим. Пока понятно одно – с участницами этой пьесы в близкие отношения вступать нельзя, ни при каких обстоятельствах».

Не прошло и недели, как судьба снова решила испытать Воронова на прочность. Накануне Первого мая курс Трушина был направлен в город для несения патрульно-постовой службы. Воронову, Вождю и Сваткову достался участок рядом с гостиницей «Турист». Примерно в 19.00 около ресторана «Нептун» Воронов лоб в лоб столкнулся с Осокиной. Валентина прогуливалась с мужем и ребенком. Увидев Воронова в милицейской форме, с буквами «К» на погонах, с одной-единственной «годичкой»[5] на рукаве, она изумилась, что какой-то первокурсник смог обвести ее вокруг пальца, представиться офицером КГБ, разузнать сокровенные тайны прошлого. Если бы не муж, Валентина устроила бы подлому обманщику сцену, но в присутствии всей семьи ей оставалось только презрительно посмотреть в глаза Воронову и отвернуться в сторону. Виктор при встрече оставался невозмутимым, хотя сердечко трепыхнулось: не каждый день видишь человека, которому вольно или невольно наставил рога.

15

В феврале Воронов сидел в Управлении уголовного розыска за столом Демидова и рассматривал сваленные в кучу бумаги и отчеты. Демидов расхаживал по кабинету, вспоминал учебу в Омске.

Внимание Воронова привлек социологический раздел секретного отчета о состоянии наркомании в Хабаровском крае. Дождавшись, пока оперуполномоченный выговорится, он спросил:

– Вова, не будет государственным преступлением, если я для научной работы воспользуюсь цифрами из этого отчета?

– Из секретного? – поразился Демидов. – Ты в своем уме? Нас обоих посадят.

– Отнюдь! – уверенно возразил Воронов. – В этом отчете секретными данными являются абсолютные цифры, а мне нужны относительные. Проценты ведь не секретные? Они же ни о чем не говорят, если неизвестен объем исходных данных.

Демидов подумал минуту и решил, что молодой коллега прав. Проценты характеризуют либо состояние целого, либо динамику его развития. Не зная абсолютного значения целого, невозможно понять, какое влияние оно оказывает на жизнь общества или развитие экономики. К примеру, в классе всего два ученика, из них один – отличник. В процентном соотношении это даст 50 процентов отличников учебы от числа всех учащихся. В другом классе 30 человек, из них отличников – половина. В процентном отношении в обоих классах отличников поровну, а в абсолютных цифрах – нет. В одном классе всего один отличник, в другом – 15. Если умело манипулировать процентами, то можно перевернуть все с ног на голову и сделать нужные для себя выводы. Скажем, в первом классе число отличников осталось прежним, а во втором их только пятеро, то есть 16,6 процента. Кто из учителей лучше работает – тот, у кого один отличник, или тот, у кого их пять? Все зависит от директора школы. Он может похвалить педагога за то, что воспитал пятерых отличников, а может наказать за процент успеваемости. «В параллельном классе 50 процентов отличников, а у вас – всего 16! Вы чем в рабочее время занимаетесь? Кто за вас будет успеваемость поднимать?»

Воронов перевел абсолютные цифры в относительные, поразился полученным результатам и почти месяц готовил научную работу. Исписав от руки десяток листов альбомного формата, он задумался: кому выгоднее «продать» результат кропотливого труда? Перебрав все кафедры, Виктор решил остановиться на кафедре марксистско-ленинской философии.

Начальник кафедры майор милиции Архиерейский был кабинетным ученым. В 1985 году начальник кафедры Академии МВД СССР полковник Толмачев пригласил его, доцента МГУ, на преподавательскую работу в академию. Архиерейский не соглашался, но Толмачев был настойчив. Он пообещал новому сотруднику при поступлении на службу звание майора милиции и, самое главное, поклялся предоставить все условия для научной работы. Архиерейский, кандидат математических наук, выпускник МГУ, планировал защитить докторскую диссертацию по социологии, то есть стать доктором философских наук. Размышляя над предложением Толмачева, он решил, что базой для докторской диссертации должны стать исследования по социальной адаптации бездомных и бродяг. Лучшего места для сбора данных, чем система МВД, было трудно придумать. Архиерейский перешел на работу в академию. Из лейтенантов запаса сразу же перескочил в майоры милиции, занялся научной работой. Вслед за Толмачевым переехал в Хабаровск, где возглавил кафедру философии. В негласной иерархии Дальневосточной высшей школы МВД СССР Архиерейский занимал третье место – после начальника школы и его заместителя по учебной работе.

В марте 1987 года Воронов показал черновой вариант научной работы Архиерейскому.

– Что там у нас? – заинтересованно спросил Архиерейский. – 30 процентов наркоманов – комсомольцы? Отлично! Половина наркоманов – рабочая молодежь? Великолепно! Сколько среди наркоманов ранее судимых? Примерно 10 процентов? Похоже на правду.

Вадим Петрович Архиерейский сложил руки на выпирающем из расстегнутого кителя животе, оценивающе посмотрел на Воронова сквозь стекла очков с толстыми линзами.

– Это – бомба! – сделал он вывод. – Пока все толкутся вокруг да около, мы вдарим кувалдой в лоб! Эти цифры перевернут представление о наркомании в научном сообществе. Перестройка и гласность – вот два вектора развития нашего общества. Как