Суд праведный - Александр Григорьевич Ярушкин

Отправился Яков на каторгу. Но сидел недолго — бежал. А попав в Томск, схлестнулся с лихими «робятами», разъезжающими по городу в кошевке и при помощи аркана помогавшими купцам расстаться со своими богатыми шубами и пузатыми кошельками. Хоть и был Комарин в свои пятьдесят лет еще ловок и сноровист, но вылетел на одном из крутых поворотов из саней прямо под ноги городовому, который недолго думая опустил пудовый кулак на плешивую Яшкину голову, а затем препроводил куда следует.

— Дай-ка почитать, чё там тебе насочиняли, — проговорил Яшка, протягивая руку к обвинительному акту.

Анисим аккуратно разгладил на колене лист бумаги и подал ему. Яшка коротко кашлянул и начал читать вслух:

— Согласно 557-й статье Устава уголовного судопроизводства получивший копию обвинительного акта и списка лиц, которых предполагается вызвать в судебное заседание, буде избрал себе защитника и желает, чтобы какие-либо другие лица, сверх указанных во врученном ему списке, были допрошены в качестве свидетелей, обязан в семидневный срок со дня вручения ему означенных документов довести до сведения Томского окружного суда как об избранном защитнике, так и имена, отчества и фамилии тех лиц, которых он желает вызвать в качестве свидетелей… — Яшка оторвался от чтения и взглянул на Анисима. — Защитника желаешь?

Белов недоуменно пожал плечами:

— Не знаю… Им же деньги платить надоть…

Комарин сипло хихикнул:

— Присяжный — он что чиряк, за так не садится. Ты хозяйство свое заложи.

— Ну тебя, — отмахнулся Анисим. — Без присяжного обойдусь, я же невиновный.

Яшка весело расхохотался:

— Ох, насмешил! Ты глянь, чё тут написано… Крестьянин Белов в состоянии запальчивости или раздражения, но, однако же, умышленно ударом палки по голове причинил крестьянину Василию Кунгурову раздробление костей черепа, сопровождающееся кровоизлиянием в мозг и сдавливанием его кровью, отчего Кунгуров тут же и умер… — Он глянул на Анисима. — А ты говоришь — невиновный! Рассказывай энти байки кому другому…

Белов вздохнул, опустил голову. Яшка хлопнул его по плечу:

— Еще и не такое бывает. Был когда-то страшенный разбойник Гуркин, в Забайкалье шалил. Сказывают, не одну душу на тот свет отправил. Так он тоже говорил, что невиновный. Одну токмо смерть и брал на себя. Шел как-то Гуркин, слышит, на берегу у костра мужик песни поет, расейский, значица, мужик был, сибиряки-то не поют. Темно кругом, а мужик знай, распевает: «Ни волка, ни медведя не боюсь, самого Гуркина не боюсь!» А Гуркин-то подкрался сзади, да по спине его прутиком ожарил. «Как, мол, так? Ужели и меня не боишься?» Мужик взглянул, взвизгнул, как заяц, и будто сноп на землю свалился. Кончился, значица. Словно ему нож в самое сердце всадили… Может, ты тоже Кунгурова — прутиком?

— Не убивал я, — упрямо повторил Анисим.

— Ты это брось! — сипло прикрикнул Яшка. — Думаешь, поверят тебе? Держи карман шире. Написано тут, — Комарин ткнул пальцем в обвинительный акт. — Ви-но-вен. Так и будет. А со своим бычачьим упрямством ты токмо присяжных заседателей разъяришь. Всыпят тебе на полную катушку!

— Дык я же не убивал, — развел руками Анисим.

— Всё едино кайся, глядишь, снисхождение вымолишь, — уже начиная сердиться, сказал Комарин.

В этот момент загремели ключи в замке, картежники бросились врассыпную, а Яшка на всякий случай упал на нары и прикинулся спящим. Дверь широко распахнулась, и надзиратель, улыбаясь, легонько подпихнул в камеру чернявого, вертлявого мужичонку, похожего на полового из самого заштатного трактира:

— Примайте ишшо одного мазурика!

Один из картежников радостно соскочил с нар:

— Робяты! Да энто же Блоха!

Когда надзиратель удалился, все накинулись на вновь прибывшего с расспросами. Тот, посмеиваясь, зачастил:

— Током я, робяты, теплуху с фатеры пригрел, трясогузка выскакиват и давай мелкую раструску наводить. Я ходу. Каплюшник, откуда ни возьмись, выворачиват. Звонок-то его дождевиком со стороны поздравил, да тут с подворотни три бутыря подлетело, ну я и влопался. Изменил мне, робяты, фарт.

Анисим непонимающе насупил брови, ткнул локтем Комарина:

— Энто чё говорит?

— Энто он по музыке ходит, — хмыкнул Яшка. — По-воровски, значит… Ежели по-нормальному, то значица, он в фатеру залез, хотел шубу стянуть, а горничная тревогу подняла. Он выскочил, а навстречу полицейский. Мальчонка, что на улице сторожил, камнем в городового кинул, но три солдата шли, вот его и спымали. Удача изменила. Такая она у нас изменчивая, — глубокомысленно закончил Яков и почесал лысую голову.

Снова заскрежетал замок, и в дверном проеме показался темно-зеленый мундир надзирателя.

— Входи, входи! — свирепо топорща усы, произнес он, обращаясь к Высичу и дергая его за рукав. Потом елейно улыбнулся. — Ужо и не знаю, как энтому господину с вами, с быдлом да мазуриками, на нарах поместиться. Из графьев они, политические. Ну, я думаю, найдете место позапашистее…

Большинство арестантов встретили шутку надзирателя веселым ржанием.

— Найдем, — ухмыльнулся белесый парень, почесывая живот. — Рядом с парашей.

Высич презрительно посмотрел на него. Надзиратель, довольно хмыкнув, вышел из камеры и повернул ключ в замке.

Несколько человек, в основном те, что играли в карты, вразвалку, словно загребая ступенями песок, приблизились к остановившемуся у порога Высичу. Вперед выступил Блоха, который уже успел освоиться в родной компании. Хищно щерясь, он подмигнул приятелям и поинтересовался:

— Ну чё? Сморщился… Дух не ндравица?

Высич демонстративно заложил руки за спину и, приглядев свободные нары, шагнул мимо вора. Белесый остановил его, легонько ткнув указательным пальцем в грудь:

— Ты энто куда? Даже побазарить с нами не желашь?

— Настроения нет, — спокойно улыбнулся Высич, но зрачки его голубых глаз сузились.

Белесый продолжал выламываться:

— Чё так?

— Юноша, — негромко проговорил Высич, — отойдите лучше с дороги.

— Гляньте-ка на него! — Белесый обернулся к сокамерникам, словно призывая их в свидетели. — Токмо вселился, а ему уже все мешают! — и крутнулся к Высичу: — Ну ты, дворянское отродье, дуй до параши. Там жить будешь!

У Высича побелели скулы, что не укрылось от глаз Блохи, со смешком пояснившего дружкам:

— Нервенный господинчик попался… ну да полечим…

Он вознамерился толкнуть Высича в плечо, но тот, отклонившись, коротко, почти без замаха, рубанул его ребром ладони по шее. Тут же, не потеряв ни секунды, заломил Блохе руку так, что тот взвизгнул от боли. Увидев незавидное положение приятеля, Белесый сунул руку в карман просторных штанов, да и другие уголовники с угрожающим видом попрыгали с нар.

До этого лишь наблюдая за происходящим, Яшка Комарин счел нужным вмешаться. Не поднимаясь с места, рявкнул властно:

— Кончай комедь!

Его не услышали. Тогда он проворно метнулся с нар, колеся кривыми ногами, обошел арестантов. Анисим послушно, как по приказу, последовал за ним. Яшка встал рядом с Высичем, склонил короткую бычью шею, обвел