Съедобная экономика. Простое объяснение на примерах мировой кухни - Ха-Джун Чанг

Лишь в 1860 году, когда этот список сократился до 50 наименований, Британию стало можно назвать страной свободной торговли[108].

Но даже если мы с вами проигнорируем оба упомянутых выше неудобных факта, в этом мифе о сотворении свободы торговли есть огромная дыра, которую никак нельзя не заметить. Дело в том, что на волне практического применения свободной торговли Британия даже не была первой. Эта честь в действительности принадлежит странам Латинской Америки, которые начали проводить политику свободной торговли за несколько десятилетий до Британии — в 1810–1830-х годах[109].

Хотя латиноамериканцы и были пионерами свободной торговли, переходили они на нее отнюдь не свободно. Ведь после обретения странами Латинской Америки независимости от испано-португальских колонизаторов в первые несколько десятилетий XIX века европейские державы во главе с Британией заставили их подписать то, что впоследствии стали называть неравноправными договорами. Помимо прочего[110], эти договоры, навязывая более слабым нациям свободную торговлю, лишали их «тарифной автономии», то есть права самостоятельно устанавливать пошлины. Чтобы местные правительства все же что-то зарабатывали, но не могли при этом влиять на международные торговые потоки, была разрешена только очень низкая единая пошлина — обычно 5%, но бывало и всего 3%.

Начиная с 1830-х годов подписать неравноправные договоры и присоединиться к банде фритредеров были принуждены и другие относительно слабые, но все же независимые страны мира: Турция (в те времена Османская империя), Таиланд (тогда Сиам), Иран (тогда Персия) и Китай. А начиная с 1853 года, когда коммодор Перри из Военно-морских сил (ВМС) США насильственно открыл японские порты для американской торговли с помощью так называемой дипломатии канонерок, подобные договоры была вынуждена подписать и Япония. Но когда в 1910-х годах срок всех этих соглашений истек, Япония тут же отказалась от свободной торговли и подняла промышленные тарифы в среднем примерно на 30%, дабы защитить свои зарождающиеся отрасли от конкуренции со стороны куда более сильных иностранных производителей (см. главу «Креветки»). А страны Латинской Америки сделали то же самое еще раньше, в 1870–1880-х годах, когда истек срок действия их неравноправных договоров.

Любопытно, что на протяжении XIX — начала XX века, пока свободная торговля принудительно распространялась по всему миру, в странах континентальной Европы (за исключением Нидерландов и Швейцарии) и в Северной Америке нормой, напротив, стал протекционизм[111]. Главными нарушителями принципов свободной торговли были США: в период между 30-ми годами XIX века и Второй мировой войной средние ставки промышленных тарифов варьировались там от 35 до 50%. Так, Америка в течение большей части этого времени была самой протекционистской страной в мире.

Так что получается, что период, который Фридманы описывают как «три четверти века абсолютной свободы торговли», на самом деле не был временем действительно свободной торговли в том смысле, в каком мы ее обычно понимаем. Из двух десятков стран Европы, которые могли сами выбирать собственную торговую политику, по-настоящему свободную торговлю практиковали лишь очень немногие (Великобритания, Нидерланды и Швейцария). США также не входили в это число. Все же остальные нации, практиковавшие свободную торговлю, делали это по принуждению, а не по своей воле: малоразвитые страны Азии и Латинской Америки — в рамках неравноправных договоров, а азиатские и африканские колонии европейских держав — под давлением хозяев-колонизаторов.

На радость сторонникам свободной торговли, сегодня международные отношения подобной «несвободной свободной торговлей» не запятнаны. Срок действия всех неравноправных договоров истек уже к 1950-м годам. К 1980-м большинство стран со значительным населением были деколонизированы, хотя до сих пор в мире остается на удивление много территорий под колониальным правлением (около шестидесяти)[112]. И наконец, что главное, начиная с 1995 года международная торговля регулируется Всемирной торговой организацией (ВТО), в которой все страны — члены ВТО имеют равные права, в отличие от всех других международных организаций, в которых страны с большей военной и/или экономической мощью формально получают большее право голоса[113].

Однако все это, к сожалению, вовсе не означает, что в современной международной торговле нет дисбаланса власти. Да, более сильные страны действуют сегодня не так нагло и жестоко, как раньше, но они по-прежнему используют силу для того, чтобы формировать систему международной торговли по своему усмотрению и управлять ею в собственных корыстных интересах.

Начнем с того, что более могущественные страны изначально имели гораздо большее влияние и, когда правила ВТО только обсуждались, понятно, сделали все, чтобы правила эти были в их пользу. Например, ВТО налагает меньше ограничений на защиту торговли и субсидирование сельскохозяйственных производителей, нежели производственных. Нетрудно догадаться почему: условно говоря, в богатых странах слабее развито сельское хозяйство, а в бедных — производство. Или возьмем правила ВТО, ограничивающие способность национальных правительств регулировать деятельность транснациональных корпораций (ТНК), действующих в пределах границ их стран. ВТО прямо запрещает применять «требование использовать местный компонент» (когда правительство требует, чтобы ТНК покупали больше определенной доли ресурсов на месте, а не импортировали их; см. главы «Банан» и «Лапша»). Это правило тоже непропорционально выгодно богатым странам, ведь большинство ТНК создаются в развитых экономиках. Эти примеры четко показывают, что, даже если все страны — члены ВТО живут по одним и тем же правилам, более могущественные страны получают больше выгод от этой системы, ведь они изначально устроили все так, чтобы правила играли им на руку.

Более того, как всем хорошо известно, писаные правила — это одно, а их практическое применение — это совсем другое. Возьмем, например, пошлинные правила ВТО, которые на бумаге, безусловно, благоприятствуют развивающимся странам, позволяя им использовать более высокие пошлины. Однако на практике выгоды добиться нелегко, потому что богатые страны задействуют всю свою власть, чтобы не дать бедным устанавливать полные надбавки к пошлинам. Часто это достигается за счет финансовой мощи богатых стран. Они, например, сделали либерализацию торговли ключевым условием для того, чтобы развивающиеся страны могли получить от них финансовую поддержку. Это могут быть как предоставляемая все теми же богатыми странами двусторонняя помощь, так и кредиты, которые выплачивают многосторонние финансовые институты вроде Всемирного банка и МВФ, которые эти же страны и контролируют (см. сноску на предыдущей странице). В других случаях они используют так называемую мягкую силу (или, если употребить более модный термин, «идеальную власть»), действуя через научные круги, международные СМИ и политические аналитические центры и с их помощью убеждая развивающиеся страны в том, что свободная торговля им исключительно полезна. В результате всех этих усилий фактически применяемая пошлина для промышленности в развивающихся странах в наши дни составляет в среднем около 10%, хотя по правилам ВТО им разрешено поднимать ее до 20, 30% и даже более (в зависимости от страны). Как видите, власть — это не только когда