Шамабад должен гореть! - Артём Март

она красивая, и когда она приходит к нему в палату, Саша не может на нее насмотреться.

«Глаза у нее, как два больших голубых озерца. Как посмотрю в них случайно, кажется, что тону! — Писал мне брат, — А волосы цвета, точно пшеничные поля у нас на Кубани. А еще пахнет она приятно. Мятой.»

Саша писал, что не совсем понимает, как ему себя вести. Что иной раз, кажется ему, будто и девчонка эта на него странно посматривает.

«Да только не знаю, это потому, что я ей тоже нравлюсь, или потому что выгляжу как идиот, когда на нее таращусь, — признавался он в своем письме, — надеюсь, что первое. Потому что в последнее время, она мне даже улыбается. Хотя может это она так надо мной смеется?»

Как всегда, Саша не называл мне ни точных мест, ни точных дат. Ограничивался только общими фразами, если касался своей службы. В точности как и я, когда отвечал на его письма.

Самое интересное было в конце письма:

«Поэтому я хочу тебя попросить, братик, чтобы ты мне посоветовал, как мне быть. Как набраться храбрости, чтобы с ней познакомиться? Уж ты-то никогда перед девчонками не робел. Не то что я. Потому напиши мне, пожалуйста, что мне в такой непростой ситуации делать. Может, когда твое письмо до меня дойдет, я еще тут лечиться буду. А если и не буду, то не беда. С нашей службой, по новой в госпиталь несложно попасть».

— Балбес, — беззлобно, с улыбкой, прошептал я себе под нос, — ой балбес…

— И что там у них приключилось? — Задумчиво спросил Стас Алейников, когда мы торопливо возвращались назад по участку.

Наш наряд шел дозором на правом фланге. Мы прошли примерно половину маршрута, как услышали призывное «к-у-у-у-у-у-к» из колокола пограничной системы связи.

Я связался с заставой, и там доложили, что сработал смежный участок. Таран распорядился, чтобы оба наряда, что следовали в этих местах, отрядили часть сил на проверку. Что тревожная группа уже на подходе, но надо, чтобы мы выяснили в чем дело. Вдруг снова кабаны?

И то верно. День на дворе. Теплое мартовское солнце приятно припекает. Да и участок, где произошла сработка очень открытый — пологий берег, где почти негде спрятаться. Любая животина набедокурить может.

Конечно, на Границе всякое бывает, но вполне возможно, что снова какой-нибудь мурый кабан нити порвал.

Надо было проверять, и я, будучи старшим наряда, отпустил дозор из троих пограничников отправляться дальше по участку, а сам, вместе со Стасом Алейниковым, принялся возвращаться, чтобы посмотреть в чем там дело.

Навстречу нам должен был двигаться другой дозор, командовал которым Алим Канджиев. Вместе нам и предстояло разобраться, что к чему.

— И че там может случиться? — Бормотал недовольно Алейников, — мож опять какая зверюга барагозит?

— Может, — суховато ответил я, поправляя Автомат, весивший на плече.

— А может медведь этот ссаный?

— Какой? — Спросил я.

— Ну, помнишь, ты с парнями на заставу приехал, первым нарядом нас отправили за медведем КСП поправлять?

— Такое забудешь, — хмыкнул я.

— Эт точно. — Улыбнулся Стас, — так вот. Эта зараза, что б у нее непереносимость меда выработалась… весь прошлый год шлялась туда-сюда через границу. Как не придет, обязательно все нити поперервет. И так каждые две недели, представляешь? Ползаставы его пришлепнуть хотело, поганца эдакого.

— Такого давно уже не было, — напомнил я. — Видимо, медведь успокоился и ушел в спячку.

— Ну! А щас снова вылез, и давай нам систему ломать, скотина мохнатая.

— Может, и не он, — ухмыльнулся я.

— Да лучше б он! А еще лучше, что б далеко не ушел. Что б я мог его мохнатую задницу прострелить!

— Чего ты так обиделся на этого медведя? — С укором посмотрел я на Стаса, — ну медведь и медведь. Медведи границ не различают.

— Ну а че он? — Почему-то немного растерялся Стас, — чего он шляется как в жопу ужаленный?..

— Или ты в принципе, на всех медведей обиженный? — Немного язвительно спросил я.

— Да ну тебя, Саша, — внезапно обиделся Стас.

Показалось мне, что у Алейникова с этим несчастным медведем какая-то неприятная ассоциация. Да такая, будто Стас ему денег до получки занял.

— Да ладно, шучу, — улыбнулся я, видя кислую физиономию Алейникова, — ладно. Кончаем лясы точить. Погнали.

Мы побежали к сработавшему участку. Пяндж шумел по левую руку. В этом месте река заворачивала. Мы проскочили Угру и большие заросли камыша, где когда-то вели бой. Побежали вдоль леска, потянувшегося с обратной стороны системы.

Поворот представлял из себя искривление реки. Лес тут как бы вдавался чуть-чуть в берег и оттого перекрывал видимость следующего за нашим участка.

Когда мы обошли лесок и почти добрались до стыка, Стас даже приуменьшил шаг от удивления.

Метрах в четырехсот от нас развернулась такая картина: большое стадо овец протянулось по нашему Берегу Пянджа. Серые овечки перебегали на нашу сторону, переходя мелкую в здешних местах реку. Афганская худоба суетилась, громко блеяла от беспокойства.

Мы приблизились и увидели, что вели их несколько афганцев. Я с ходу насчитал пятерых. А еще одного ишака.

Мы со Стасом перехватили автоматы на грудь, побежали к стаду. С другой стороны уже подоспели Алим с Малюгой.

Когда мы, наконец, добрались, я смог рассмотреть афганцев. Как я уже сказал, их было пятеро: четверо молодых мужчин и седобородый старец. На первый взгляд все были невооруженные. Только дедок, сильно ссутулившийся под грузом старости, опирался на палку.

Дедок стоял по пояс в овцах, подгонял их своей деревяшкой. Один афганец держал ишака за уздцы. Третий стоял, уставившись на нас. Однако подозрительнее всего вели себя двое последних. Они суетились у системы. Сложно было понять, чего такое эти двое там делают.

Алим с Малюгой добрались до места почти сразу с нами. Канджиев что-то спросил у афганцев. Старик немедленно принялся что-то объяснять.

Малюга пошел к двоим у системы.

Когда подоспели мы, я сразу увидел, что за копошения было у столбов сигнализации. Это овца на полтуловища пролезла на ту сторону, а афганцы пытались ее вытянуть. Однако пышная шуба животного мешала выпутать ее из нитей.

Старик обернулся, когда мы со Стасом приблизились к стаду. Он поздоровался на пушту, торопливо помахав рукой, а потом стал хрипловато кричать, указывая палкой на запутавшуюся овцу.

— Овца