Шамабад должен гореть! - Артём Март

с отряда. Они ждут меня у себя через два часа. Если вы хотели о чем-то поговорить, познакомиться, жду вас у себя в канцелярии.

— Вы точно хорошо осведомлены о том, чем занимается ваш личный состав, товарищ старший лейтенант? — Спросил Рюмшин с нажимом.

Таран нахмурился, но тут же сделал наигранно удивленное лицо.

— Конечно, товарищ капитан. А что? Что-то не так?

— Эти бойцы странно себя ведут, — пробурчал Рюмшин.

Таран на миг растерялся, открыл рот, но я его опередил.

— Товарищ капитан, у нас собака прихворнула. Отсадили ее отдельно. Ухаживаем, но она уже идет на поправку.

— Покажите, — отрезал Рюмшин.

— Товарищ капитан! — Вклинился Таран с растерянной улыбкой, — при всем уважении, я немного тороплюсь. Вы можете проверить собаку и позже. Она никуда не убежит.

Рюмшин уставился на меня. На его широкой челюсти заиграли желваки.

— Ну хорошо, товарищ старший лейтенант. — раздул ноздри Рюмшин и обернулся к Тарану. — Ждите меня, я зайду через минуту.

Таран кивнул, и напоследок бросив на нас с Ваней обеспокоенный взгляд, исчез в дверном проеме.

— Я зайду к вам, товарищи бойцы, — как-то угрожающие протянул особист, — будьте уверены. Посмотрю на вашу «собаку».

Лицо Рюмшина сменило выражение так же быстро, как стало надменным. Приобрело беззаботный вид. Тихонько напивая себе под нос: «Над границей тучи ходят хмуро», он размеренным шагом пошел к зданию заставы. На ходу заложил руки за спину.

— Зараза… Что делать-то? — Стиснул зубы Ваня Белоус, когда мы пошли к питомнику, — он же щас придет! Точно попадемся!

— Не дрейфь. Пойдем к Пальме. Придумаем, что-нибудь.

Когда мы вошли в комнату, где держали щенную суку, та лежала калачиком в своем гнездышке и вылизывала себе под хвостом.

— Первый плод еще не вышел, — осмотрел Пальму Ваня, когда мы оба опустились возле собаки.

Ваня задумался.

— Пальма — сука крупная, молодая. В помете будет не меньше шести-восьми кутят. Это, часов десять-двенадцать на роды. Не меньше.

Он как-то скуксился, втянул голову в плечи. Буркнул:

— Пропали мы.

— Не пропадем, — сказал я, есть у меня одна идея.

Удивленная Пальма навострила уши и мотала туда-сюда остроносой головой. Мы с Ваней торопливо несли ее на руках. От питомника наш путь лежал к еще не до конца остывшей после вчерашнего бане. Там достаточно тепло, чтобы сука не замерзла. В парной сухо, светло и много места. Но главное — там никто и не подумает ее искать.

— Да не тряси ее так, — шепнул я Белоусу, когда мы несли ее самым коротким путем — в обход здания заставы. — Видишь? Волнуется.

Правда, короткий путь был и самым опасным, потому что шел аккурат под окнами канцелярии.

Ребята из наших побросали все свои дела и встали «на шухер». Стас дежурил в коридоре у входа в канцелярию. Уткин притих под надписью «Застава наша — дом родной», что висела у дверей здания заставы.

Ребята из отделения собачников уже готовили Пальме место в бане, а еще побежали за бинтами, антисептиком, ножницами и другими принадлежностями, которые могли понадобиться при родах.

Мы крались у стенки заставы.

— Тихо, пригнись, — сказал я, когда мы подобрались к распахнутому окну канцелярии.

— Вот зараза! — прошипел Ваня, когда Пальма заволновалась и стала выскальзывать у нас из рук.

В этот момент я молился только об одном — хоть бы не гавкнула.

— Держи, держи ее, — говорил я тихо, когда мы шли под окном на полусогнутых, — смотри, что б не упала, а то брыкается! Вот так, хорошо…

Из окна доносился презабавный разговор:

— Ну, спасибо вам, Анатолий, — довольно говорил Рюмшин, — приятно было познакомиться. Надеюсь, наше знакомство и общение и дальше будут такими же приятными.

— Не сомневаюсь, товарищ капитан.

— Ну… Я пойду.

— Постойте!

— М-м-м-м?

— Скажите, товарищ капитан, вы любите музыку?

— Ну… Как… Как и все…

— А я вот очень люблю. Только современная, весь этот рок-н-ролл мне совсем не нравится. Я советскую классику уважаю. А вы?

— Да… Я в принципе тоже.

— Отлично! Хотите, покажу вам коллекцию моих пластинок?

— Мне казалось, Анатолий, вы торопились…

— Ну… У меня еще есть время. Давайте я покажу вам мой граммофон. Посмотрите, какой он красивый! Считай, антиквариат!

— Ты послушай, как Таран старается, — ухмыльнулся Ваня, когда мы аккуратно пролазили под окошком. — Молодец…

— Тихо ты… Давай быстрее, — поторопил Белоуса я.

— Таран, у меня тоже не так много времени… — Неуверенно ответил шефу особист.

— Я не задержу вас надолго. Вы располагаете к себе, товарищ капитан. Сами понимаете, контингент на заставе очень молодой. Они таким не интересуются. А я, хоть не намного старше, но классику ценю. Да и потом, мне хочется найти с вами общий язык.

— Я хотел посмотреть вашу приболевшую собаку, — напомнил Рюмшин.

— Там ничего серьезного. Да и не убежит она никуда. Вы только посмотрите? У меня тут Утесов, Магамаев, Лариса Мондус! Если вы любите классическую музыку, у меня и Бах найдется. Да и Бетховен где-то завалялся.

— Ну… — Очень громко вздохнул Рюмшин, — давайте я посмотрю.

— Уверен, вы еще и послушать захотите.

— Эм… Ну…

— Давайте, давайте скорее, ребят, — махал нам рукой Сагдиев, — ставший возле бани, мы Пальме все сделали!

Он подержал нам двери в парную, и мы внесли и уложили Пальму на застеленное одеялами место. Собака посмотрела на нас как на ненормальных, но тут же снова принялась вылизываться.

— Пошел первый плод, — решительно сказал Ваня, уставившись на Пальму.

— Рюмшин пошел! — Влетел в баню Стас, — пытается отвязаться от Тарана!

— Сука… — Выругался Белоус.

— Всем оставаться здесь, — выпрямился я, — у бани не мельтешите, не привлекайте внимание. Я щас.

С этими словами я помчался к питомнику. Пришлось даже занырнуть за склад, когда Рюмшин показался во дворе.

— А вон там у нас конюшня, — рассказывал Таран, шедший рядом с особистом, — не хотите осмотреть? Кони у нас красивые, холеные.

— Нет, спасибо, — раздраженно буркнул ему Рюмшин.

— Тогда давайте я покажу вам оружейную. Увидите, какой строгий порядок там царит…

Едва они скрылись из виду, я двинул дальше. Помчался к вольерам, одним прыжком перемахнул через заборчик питомника,