Шамабад должен гореть! - Артём Март

был арабом. Его выдавало смуглое лицо, темные глаза и плотная, но короткостриженая борода. Он носил аккуратную прическу на европейский манер, но больше всего в глаза Стоун бросился нос: выдающийся, с благородной горбинкой.

— Да? — Бросил Стоун, догадавшись, кто перед ним.

— Бадабер не спит, — произнес араб кодовую фразу.

На английском он говорил с характерным акцентом, но очень бегло.

— На Памире без перемен. Присаживайтесь.

Мужчина воспитанно отодвинул стул, сел напротив Стоуна. Верхнюю одежду отложил на соседний.

— Здравствуйте, — только сейчас поздоровался он. — Мое имя — Саид Абади. Межведомственная разведка Пакистана.

— Здравствуйте, я знаю, кто вы.

— Очень хорошо.

Увидев нового посетителя, официант юркнул к их столику. Предложил Саиду меню, но тот ограничился только кофе.

— Вы отлично говорите на английском, — заметил Стоун.

— Я проходил обучение в США, — Улыбнулся Саид. Потом добавил: — признаюсь, сейчас в стране нечасто встретишь людей из вашей конторы. Я был уверен, что наша «ISI» взяла на себя почти всю оперативную работу по операции «Циклон».

— Скажем так, я особый случай, — пожал плечами Стоун. — Давайте к делу. Начальство приказало мне встретиться с вами. Однако я до сих пор не возьму в толк, зачем. Насколько я понимаю, Саид, раньше вашей главной задачей была организация поставок из Египта в вашу страну.

— Совершенно верно. Однако в агитации и пропаганде у меня тоже хороший опыт, — он замолчал, поджал большие губы, — Мне предписано помочь вам в вашем деле. Скажем так: организовать оппозиционные силы, что вы курируете, в единый кулак. А также помочь с подготовкой операции.

Стоун задумался.

— Организовать их не так уж и просто. Хотя Юсуфза и жаждет мести за сыновей, есть тут проблема. И проблема в том, что русские открыли на него охоту. Видимо, Аллах-Дад все же поделился с ними всеми планами своего отца, — Стоун хмыкнул, — а притворялся идейным. Все они идейные, пока в застенки КГБ не попадут.

— Этот вопрос можно решить, — разулыбался Саид, — тут я не вижу проблемы. В приграничной территории много тайных троп, что неведомы даже Юсуфзе, не говоря уже о пограничниках. Я долгое время вел оперативную работу в этих местах. Изучал их еще до войны. А вот подготовить эффективное вторжение, да еще такое, что принесет нужный результат — гораздо более сложная задача.

Саид ухмыльнулся. Добавил:

— Однако у меня есть определенный опыт в таких вопросах. И я помогу вам с этим справиться.

Стоун задумался.

— Что вы предлагаете? Организацию тайного перевалочного пункта?

— В том числе, — согласился пакистанский агент, — однако, организация тайного перевалочного пункта — вопрос второй. Гораздо острее стоит другой — без тяжелого оружия и артиллерии ваша задумка заведомо провальна. А оперативно переправить такое вооружение через Пяндж будет сложно. Но решение у меня имеется. Оно заключается в тайной и тщательной подготовке.

— Я все же считаю, что сначала нужно провести агитацию в бандформировании. Поговорить с главарем, — стоял на своем Стоун.

— Это само собой, — улыбнулся Саид. — Но я настаиваю на том, что ключевым остается тайная и всеобъемлющая подготовка. Все остальное приложится. Тем более, методику пропаганды я знаю. Поднять моджахеддин будет несложно, учитывая их высокую мотивацию и особое отношение к вере и кровным узам. Повторюсь: средства важнее.

— Что ж, — вздохнул Стоун, поразмыслив с минуту, — излагайте.

* * *

Я подбросил дровишек в черную от многолетней сажи топку.

Офицерские жены уже пропарились, выкупались, но все еще отдыхали в раздевалке предбанника.

Мы с парнями, в свою очередь, тоже решили погреть молодые кости в бане. Шеф был не против, а потому я захотел подкинуть еще дров, хорошенько протопить парную.

Подцепив петлю горячей дверцы палкой, я прикрыв топку. Когда встал от нее, услышал какой-то странный грохот.

За баней, к ее задней стенке прильнул дровник, расположившийся под навесом. Он пролег вдоль всей бани, и странный звук послышался как раз оттуда.

Я напрягся. Стал чутким, словно волк на охоте. Медленно зашагал к дровняку. Когда заглянул за угол, увидел превеселую картину.

Связист Тимощук сидел на дровах. Он прижался к стене с видом прячущейся от кота мыши, а лицо его, искаженное настоящим ужасом, было обращено ко мне.

Немного выше, над головой связиста, светилось узенькое оконце раздевалки, которое вставили почти под самым потолком.

Я кривовато улыбнулся, сложил руки на груди.

— Ну че, красиво?

Остолбеневший Тимощук не произнес ни слова. Только смешно мигнул своими большими от изумления глазами.

— Слазь давай, — сказал я.

— Да я… Я это… Мимо проходил… — бестолково пробурчал Тимощук.

— Ты давай, дуру не гони. Слазь, говорят.

Связист виновато, громыхая рассыпавшимися под его ногами поленцами, спустился с дровника. Застыл передо мной.

— Да я там ниче такого и не видал…

— Ага. Скажи спасибо, что я, а не кто из начсостава тебя тут застукал. А то голову тебе открутили бы.

Видимо, мои слова нарисовали в тыковке Тимощука очень яркую картину того, как шеф или новый замполит, очень живописно и с особым пристрастием, откручивают ему голову.

— Ты только не выдавай… — промямлил радист.

— Нужен ты мне, — хмыкнул я, — но имей в виду, если еще раз тебя сегодня вечером возле бани увижу, с дровника за шкирку стяну.

— Понял. Все понял, — примирительно поднял руки Тимощук, — вопросов не имею.

— Дуй давай отсюда.

Радист было собрался уходить, но я его остановил, взяв за рукав.

— И варежку про голых офицерских жен не разевай. Понял?

Щуплый Темощук сглотнул слюну. Торопливо покивал.

— Ну и хорошо.

Я его отпустил, и тот неловко побрел к дежурке, в комнату связи и сигнализации. Посмотрев ему вслед, я только ухмыльнулся.

Следующим утром, после занятий по политподготовке с новым замполитом, мы с ребятами вышли на улицу.

— Опа. Никак снова новые люди на заставе? — Спросил тихо Стас.

У навеса, под которым покоилась новая Шишига, переданная заставе взамен расстрелянной, стояли пограничники. Были там Черепанов, старшие сержанты Мартынов с Тохой Фрундиным и еще пару погранцов.

В центре их внимания был незнакомый офицер в шинели. Крепкий и кряжистый, он что-то эмоционально им рассказывал: смеялся, махал рукой, с зажатой в пальцах сигаретой. Остальные увлеченно слушали и тоже посмеивались.

— Короче, — услышал я анекдот неизвестного, когда мы направились к ним,