Четвёртый Харитон - Михаил Никандрович Фарутин

Тяжело.

На расчищенных вырубках то в кучу лесного хлама врежутся лыжи, то с занесённого снегом выскоря вверх ногами летят следопыты, купаясь в растопленном снегу.

Тяжело.

Полушубки нараспашку. С загорелых, обветренных лиц пот градом катится.

— Ну как? — нет-нет да крикнет Андрей, обернувшись к ребятам.

— Молодец, Сила, — подбадривает Харитон, — держи направление к первому кварталу нашего леса.

— Есть держать к первому кварталу нашего леса! — глухо доносится от Андрея, ринувшегося в неудержимый последний бросок.

Весело. Солнце глянуло на ребят, приподнявшись на цыпочки из-за ельника, удивилось: «А ну как до меня доберутся эти одержимые?» — спряталось за лес.

III

Андрей, вырвавшись далеко вперёд, первым вышел на посадки. Вышел и ошалел. Ошалел от радости, глядя на знакомые кварталы, по которым стройными рядами торчали из-под снега пальцами верхних мутовок молодые сосенки и ёлочки. Пламя вечерней зари золотит верхушки молодняка, золотит зернистый снег междурядий посадки и золотит опушку не тронутого топором леса.

— Ребя… я в лесу! В нашем лесу! Сюда! Скорее ко мне! — кричал обрадованный Андрей.

Выскочившие из леса Харитон, Коля и Федя тоже ошалели от радости, глядя на посадки, и дурачились около квартального столба с прибитой к нему доской, на которой написано:

«Посадка произведена пионерами колхоза «Вешние воды» в 1967–1968 гг.».

— Ур-а! Нашему лесу! Ур-а-а! — не унимаясь, кричали ребята. Им вторило глухое вечернее эхо: «А-а-а…»

А поуспокоившись, размечтались.

— Года через два маслята пойдут в нашем лесу — хоть косой коси, — говорит дотошный грибник Харитон.

— И глухари появятся, по вёснам токовать будут, — вздыхает Федя.

— Появятся, коли брусника будет, — замечает Коля.

— А чего ей не быть, коли лес вымахнет, — утверждает Андрей…

Тучка, что была на севере горизонта, незаметно для ребят разрослась в огромную, тёмную, толстую тучу. Потушила неуспевшую отпылать вечернюю зарю, закрыла весь небосвод и начала исходить густыми, крупными хлопьями снега. В лесу потемнело.

— Готовиться к ночлегу! — подал команду Харитон. Застучали топоры следопытов…

Глава пятая

— Что-то ребят долго из лесу нет, — глянув в окно, беспокоится мать Харитона, — не заблудились бы.

— Не заблудятся, — сдерживая улыбку, ответил отец, не отрываясь от газеты.

— А ты чего улыбаешься или опять какой сговор у вас с Харитошкой?

— Да какой там сговор, просто, уходя, Харитошка сказал, что, может быть, они заночуют в лесу.

— Этого ещё не хватало, в такую непогодь!

В избу вошёл Ковча и прямо с порога:

— А где же звероловы?

— Да не вернулись ещё, Митрич, — взволнованно отвечает мать, — уж не знаю, на что и подумать.

— И вправду, что они там делают, ведь и ходу-то до капкана в оба конца три-четыре часа, — забеспокоился дед, — может, волк с капканом ушёл, а они бросились за ним в погоню? Не иначе. А то что ещё?

Мать Харитоши совсем приуныла, молчит, ставя на стол самовар.

— Давай-ка, дед, чай пить, а пока пьём, Соболь доложит все подробности о наших звероловах, — сказал Харитон Харитонович. Снял со стены ошейник с сигналом и надел на шею псу.

Соболь вырывается из рук и взвизгивает от нетерпения.

— Так и знала, что у них с Харитошкой сговор, — улыбнулась мать.

Харитон Харитонович вышел с Соболем во двор, потрепал по лохматой морде и подал команду:

— Соболь! Взять Харитошкин след.

Соболь взвизгнул, сделал круг по двору, выскочил через калитку на большую дорогу, покрутился на дороге, припав носом к наезженному зимнику, вылетел через отвод в поле, взял след и помчался по лыжне, что оставили следопыты за собой.

— Да неужто сыщет ребят? — удивляется Ковча.

— Сыщет и с ответом вернётся, пока мы чай пьём.

— До чего умна животина! — не переставая удивляться, покачал головой старик.

Глава шестая

I

Ярко и жарко горит костёр перед односкатным шалашом. В шалаше тепло.

Следопыты разделись, разулись и сушат промокшую одежду.

Снежная туча ушла. Молодой месяц глядит на ребят, завидует: ишь как устроились!

Харитоша, развалившись в шалаше на душистом еловом лапнике, рассуждает:

— Позади остались леса дремучие, болота непроходимые реки широкие, поля да степи неоглядные. Позади деревни, города, посёлки. А я всё еду и еду на своём Орлике.

Ну и Соболь, конечно, со мной. То вперёд забежит, то поотстанет немного, то сбоку рядом идёт.

Ребята слушают, глаз не спускают со своего командира, завидуют.

— Как богатырь Илья Муромец, — вздохнув, замечает Андрей.

Ребята смеются.

— Сравнение похвальное, — отвечает Харитон и продолжает: — Сколько прошло дней, сколько ночей, не упомню, но прибыл я на пограничную заставу имени Коробицына в срок, что указан в предписании. Доложили начальнику заставы. Вышел подтянутый, стройный офицер и прямо ко мне. Я, не спешиваясь с Орлика, докладываю:

«Товарищ начальник! Рядовой Харитонов с конём Орликом и псом Соболем прибыл в ваше распоряжение для прохождения службы».

«Поздравляю с прибытием! — сказал начальник и подал мне руку. — Только чего вы, рядовой Харитонов, на развилке дорог взад-вперёд куролесили?»