Четвёртый Харитон - Михаил Никандрович Фарутин

свою переоденусь, бабушка, не беспокойся, — ответил Андрюша, развязывая рюкзак.

— Да какая своя, коли из мешка-то вода ручьём течёт, — не унималась Аграфена.

Андрюша вытащил из рюкзака два целлофановых пакета, в одном пакете было бельё, в другом брюки, гимнастёрка и шерстяные носки.

— Надо ж так, — удивилась бабушка, — какой смекалистый!

— Следопыт он у нас, — заметил Харитон.

— Воно что. Это вроде командир, что ли?

— Командир, командир! — засмеялись Коля и Федя.

— Самовар вам поставить, а может, молока топлёного попьёте? — предложила хозяйка.

От самовара ребята отказались — время торопит, а по кружке молока топлёного выпили.

Солнце, плывшее по голубому небу уже над лесом, пробилось сквозь густой, голубой березняк. Через окна наполнило весёлым светом уютную, чистую избу, и множество жёлтых зайчиков играет на бревенчатых стенах, на русской печи, на цветастой занавеске, отделяющей кухню, и на полотняной скатерти с вышитыми петухами на столе.

— Не скучно одной-то, бабушка? — спросили ребята.

— Да нет, привыкла. А к тому же работы много, — отвечает Аграфена, развешивая мокрое Андрюшино обмундирование на жёрдочки возле печки, — пока корову управлю, да по дому приберусь, да по воду к речке схожу, глядишь — день-то и прошёл. Когда в «Рассвет» пойдёшь — тут уж в оба-то конца клади день с утра да и до вечера.

— А почему вы не переехали поближе к центральной усадьбе, как остальные старики? — опять спросили ребята. — И с кормом бы было проще, и с дровами.

— Что с кормом, что с дровами я, деточки, горя не знаю, — отвечает бабушка, — рассветовские ребята мне и сена каждое лето накосят, и дров на весь год заготовят, да и с огородом помогут управиться. Просить не надо. А что касаемо переезда, то другая сторона дела. Я, сынок, — обратилась она к Андрюше, — расстелю твой ватник на печке, он к утру-то и просохнет, а коли на лыжах опять поедешь, то мой наденешь.

— Спасибо, бабушка, — обрадовался Андрей.

— Что касается переезда, — продолжала Аграфена, — то никуда я, деточки, из своей деревни не поеду. За эту деревню отец мой в гражданскую где-то на Дальнем Востоке голову сложил, а в эту войну и муж… тоже. А к тому же не век одна здесь буду жить, поприбавится народу в колхозе, и опять в нашей деревне будут строиться. Краше-то нашего места, поди-ка, во всём свете нет…

Ребята поблагодарили бабушку за гостеприимство и двинулись в путь.

V

Через поле.

Через чащи.

Через согру.

Бор сосновый миновали. К осиннику вышли, что склоном к Сырям тянется.

— Здесь, — сказал Харитон, — была стоянка лосей. (Следопыты подошли к густому перелеску с обглоданными осинами и объеденными верхушками молодых сосен и тальника.) Глядите, как истоптан снег. А с лесом что сделали?.. Да вы оглохли, что ли?

Он ещё что-то хотел сказать, но в это время Андрей выхватил топор и бросился вперёд. Ребята замерли и впились глазами, стараясь разглядеть, на кого он кинулся.

— Мёртвый! — крикнул Востроглаз.

Андрей сунул топор за пояс.

Среди осинника в истоптанном лесу, вмятый в снег, лежал окоченевший волк с раскрытой, оскаленной пастью. Кругом кровяные пятна, клочья лосиной шерсти, помятые деревья.

— Вот так схватка была, — вздохнул Тонкослух.

— Кровавый бой был, — удивлялись следопыты.

— Не одного бы уложили сохатые, да жаль, безрогие они сейчас… Пошли, некогда, — приказал командир.

— А волк? — стараясь приподнять волка за лапы, спросил Андрей.

— А ты ухвати его за заднюю ногу, крутани раз-другой над головой и пусти, как мячик, через осинник, — посоветовали ребята…

А вот и след отбитого от стада сохатого. Прыжок в сторону. Ещё прыжок. Вывернутые пласты толстого наста, чуть обмякшие за день. Брод. Опять прыжок. Кровь по следу, клочья шерсти. Прыжок… Измятая окровавленная снежная глыба. Прыжки в разные стороны.

На снежных свеях расплывшиеся волчьи следы… Дальше потянулся извилистый след со сплошной кровавой полосой и клочьями шерсти.

Вот опять прыжок и… так и лежит растерзанный, со сломанной передней ногой сохатый.

— Ошибся дед Ковча, — заключили ребята, — у Васьки ноги тёмные.

— Наст подвёл, а то бы ушёл, — сокрушался Федя. — Видишь, ногу поломал. Они знают, эти разбойники, когда на лосей охотиться…

Около лосиных останков поставили капкан. Привязали проволокой к берёзе и присыпали снегом.

— Дня через три придём наведаемся. Раньше волки не придут. Нажрались и отсыпаются. А дня через три придут и… одним из них меньше будет.

— Попадётся? — недоверчиво спросил Коля, глядя на нехитрое устройство и установку капкана.

— А как же! Видел, как хитро я всё подстроил. Невпервой… — подмигнул Харитон.

— Слышь, командир, а почему волки не набросились на убитого волка и не разорвали его? — спрашивают ребята.

— Поди-ко, набросятся, коли лосятиной пахнет.

Дома Харитон рассказал все подробности похода. О зайчатах-мартовиках тоже рассказал. Мать удивилась:

— В такие морозы да без матери. И ничего. Как жизнь-то мудрено устроена, — и покачала головой.

Глава третья

Время не ждёт.

Время идёт.

Время летит.

Харитон Четвёртый заканчивает десятый класс средней школы — последняя четверть осталась. Возмужал, окреп. На верхней губе