Хищники - Анатолий Безуглов

– Значит, Осетров по вашему примеру носит такую?– спросила Дагурова.

– Я посоветовал,– подтвердил профессор.– Да, Ольга Арчиловна,– перескочил вдруг Алексей Варфоломеевич,– никогда не встречал человека правдивее, чем он. Поверьте мне, на своем веку я повидал немало.– Меженцев усмехнулся, как показалось Дагуро-вой, печально.– Когда даже можно дела ради хоть бы промолчать, Нил идет напролом… И это не всем нравится, например, нашему директору.

Следователь старалась угадать, к чему клонит профессор. И слушала молча.

– Ему можно верить,– как-то подчеркнуто произнес Меженцев. И замолк.

«Понятно… Вот что он хочет внушить мне»,– подумала следователь.

– Ну да,– сурово произнес Меженцев, истолковав ее молчание как несогласие с ним.– Вам нужны факты. И только факты…

– Почему же только факты? Личность – это тоже очень важное для меня. Что из себя представляет человек…

– Вы думаете, это просто?

– Нет, непросто. Я знаю.

– Иной раз невозможно. Федор Михайлович Достоевский как-то писал своему брату Михаилу: «Человек есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь разгадывать ее всю жизнь, то не говори, что потерял время…»

«Всю жизнь,– подумала Ольга Арчиловна.– А срок предварительного следствия – два месяца…»

– Чтобы разобраться в Осетрове, надо с ним пройти тундру, пустыню, замерзать на леднике.

– Как вы сами понимаете, у меня такой возможности не было. И вряд ли будет…

– Одно я могу сказать: на него можно положиться… Никогда не забуду один случай. Вы были в Магаданской области? – спросил Меженцев.

– Не приходилось.

– Есть там городок. Певек называется. Считается самым северным городом нашей страны. Но знаменит он тем, что там иногда свирепствует ветер, который местные жители называют «южаком»… Когда он дует – кругом кромешный ад. Снежный ураган, давление резко падает, а температура может подскочить на двадцать-тридцать градусов… Но что удивительно: отойти от города в любую сторону на несколько километров – и урагана нет… Это первая загадка «южака». Вторая – никогда не известно, когда он начнется и сколько продлится – час или неделю. Третья – «южак» бывает только в Певеке и нигде больше… А силища! Рассказывают, что однажды сорвало крышу двухэтажного дома и отбросило за сотню метров… Простите,– спохватился профессор,– может, вам неинтересны все эти подробности?

– Рассказывайте, рассказывайте, попросила Дагурова.

– Сорок лет специалисты бились над разгадкой этого явления. Оказалось, «южак» зарождается в районе небольшого хребта, высотой всего метров пятьсот, за городом… Когда мы с Нилом в прошлом году были в Певеке, я решил своими глазами посмотреть на этот каверзный хребет… Отправились туда на лыжах. Погода отличная, солнце. А небо – такое может быть только в Заполярье. Ну, мы немного увлеклись. Нил вдруг вспомнил, что у него заказан междугородный телефонный разговор с матерью. Говорю ему: отправляйся в город, а я еще побуду в тундре… И надо же было случиться – минут через двадцать после ухода Нила налетел «южак». Да еще какой силы! Закружило, замело, завыло…– Алексей Варфоломеевич замолчал, отхлебнул чай.– Короче, Ольга Арчиловна, тому, что я сейчас сижу с вами, обязан Нилу… Он мог погибнуть, но, несмотря на это, бросился искать меня. И спас… Такому человеку можно верить, я в этом глубоко убежден… Конечно, самоотверженность не единственная черта характера Нила. Человек не может быть однозначным… Иногда Нил бывает груб, задирист, но это идет от желания доказать свою правду… Но сегодня ершистость не в почете,– с какой-то горечью произнес Меженцев.– Ершистых увольняют, сокращают.

– А я люблю ершистых,– сказала Дагурова.

– Любите? А вот Нила вы арестовали,– вздохнул профессор.

– Ну, во-первых, не арестовали, а задержали. И еще до моего приезда. Алексей Варфоломеевич, вы же не знаете всех обстоятельств.

– Конечно. Их знают лишь двое. Вернее, теперь только один. Осетров.

«А все ли и он знает?» – подумала следователь. И вслух произнесла:

– Кто это сказал: все знает только бог?

Меженцев поднял чашку с чаем, словно собираясь чокнуться. Было странно видеть этот хрупкий предмет в его крупной, жилистой руке.

– Античный философ Фалес изрек лучше: «Мудрее всего время. Оно раскрывает все».

«Легко ему было изрекать,– усмехнулась про себя Ольга Арчиловна.– Ни начальства над собой, ни сроков следствия. А если еще на руках пять-шесть дел… Заяви я подобное Бударину…»

Меженцев словно прочел ее мысли.

– Конечно, говорить такое работнику следственных органов не совсем к месту…

Он замолчал, к чему-то прислушиваясь. И Ольга Арчиловна различила звук машины. Она быстро приближалась, и вскоре послышался визг тормозов.

Алексей Варфоломеевич встал, подошел к окну. Но в это время в комнату стремительно вошел Гай.

– Здравствуйте, Ольга Арчиловна,– выпалил директор заповедника. И то, что он поздоровался только с ней, значило, что с Меженцевым они уже виделись.

Дагурова ответила. И удивилась. Федор Лукич был какой-то растерянный, взволнованный.

– Понимаете, только что звонил ваш помощник-Артем Корнеевич… В общем, просил передать… Пуля не из ружья Осетрова.

– Какая пуля?– спросила Ольга Арчиловна.

– Та, что обнаружили вчера утром в распадке… Ну, которой убит Авдонин,– словно выдохнул Федор Лукич.

«Почему Веселых позвонил в дирекцию, а не домой к капитану Резвых?» – удивленно подумала Дагурова.

– Товарищ Веселых постарается вылететь сюда сегодня…

Ольга Арчиловна машинально посмотрела на часы. Было около десяти. И только теперь до ее сознания дошло, какую ошеломляющую весть принес Гай.

– Спасибо, Федор Лукич,– как можно спокойнее произнесла следователь, едва справляясь с нахлынувшими мыслями.

Ее охватило волнение. Наверное, оттого, что результаты экспертизы, которые так торопился передать следователю Артем Корнеевич, подтвердили давно уже бившуюся у порога сознания догадку: дело обещало немало сюрпризов. И оно совсем-совсем не такое простое, как казалось на первый взгляд.

Ольга Арчиловна даже обрадовалась. Впрочем, радость не то состояние (какая уж радость, когда речь идет о смерти). Она просто поняла, что это, вероятно, и есть тот случай, о котором мечтает каждый следователь. Когда можно доказать (и прежде всего себе), правильный ли путь выбран в жизни.

– Федор Лукич, вы не едете в Шамаюн?– спросила Дагурова.

– Пожалуйста, пожалуйста,– поспешно ответил Гай.– Всегда к вашим услугам…

Сначала заехали на центральную усадьбу: следователь хотела повидаться с капитаном Резвых. Однако ни Арсения Николаевича, ни Олимпиады Егоровны дома не оказалось. По дороге в райцентр молчали. Директор заповедника был озабочен. Ольга Арчиловна попросила подъехать к РОВДу. Гай сказал, что некоторое время пробудет в Шамаюне и может захватить ее на обратном пути. Но Дагурова сама не знала, когда поедет назад. Федор Лукич уехал. Капитана она встретила в райотделе – его вызвали с утра на оперативное совещание.

– Хе-хе,– произнес Арсений Николаевич, услышав новости.– Мы бог знает сколько времени держимся одной линии, а оказывается, все завернуто покруче… Ну, отмочил Осетров, ну дает паря!

– Что вы этим хотите сказать?– спросила Ольга Арчиловна.

– Неужели он нас за нос водит?– сердито ответил капитан, словно речь шла о человеке, которому он всегда доверял, а тот вдруг надул его самым неприятнейшим образом.

– Водит или нет, пока неизвестно.

– Да, в общем-то на Нила непохоже… Но как это можно не разобраться – ты стреляешь или кто-то другой?! Был бы еще какой-нибудь горожанин, впервые попавший в тайгу… Охотник! На границе служил!– Резвых недоуменно пожал плечами.– И я тоже хорош, поверил… А надо было сразу оперативную группу да проводника с собакой.– Он махнул рукой.– Что теперь говорить, время упущено. Золотое время…

– А как бы вы не поверили? Человек прибежал сам. И в чем сознался – в убийстве! – успокаивала капитана Дагурова.

– Что решили с ним делать?– спросил Резвых.

– Да вот думаю… Кто же он? Соучастник? Доказательств никаких… Можем только подозревать…

– А меру пресечения какую ему решили?

Это был нелегкий вопрос. В исключительных случаях закон разрешал применять в отношении подозреваемых меру пресечения. Вплоть до взятия под стражу. Когда это диктовалось интересами следствия.

– Возьмем подписку о невыезде,– сказала Ольга Арчиловна и посмотрела на Арсения Николаевича, ожидая, как он к этому отнесется.

Участковый инспектор не стал обсуждать ее решение.

Осетров осунулся, под глазами залегли темные тени. Щеки и подбородок покрыла светло-рыжая щетина.

Когда Ольга Арчиловна объявила, что допрашивает его в качестве подозреваемого, он хмуро, с прежним недоверием спросил: