Ïðîñòî ëþáîâü - Òàììàðà Âåááåð

День прошел обычно: я стирала, он мыл посуду; я пылесосила, он играл на гитаре.

Однако смущение не покидало меня. Минувший вечер был убийственным. Я собиралась

держаться от Келлана подальше, но, когда он устроился посмотреть телевизор перед уходом

к друзьям, я, разумеется, вожделенно уставилась на диван. Он заметил это и протянул руку,

похлопав другой по подушке. Я не смогла устоять – улыбнулась и уютно свернулась у него

под боком, положив голову ему на плечо. У меня развивалась зависимость.

На выходных мы много держались за руки, вместе сидели на диване, стихийно

обнимались на кухне и валялись во дворе. Я лежала головой на его коленях, но никто больше

не предпринимал никаких постыдных поползновений к поцелуям. Не успела я оглянуться,

как наступил понедельник, а с ним – и учебный год.

Дневной телефонный звонок привел меня в раздражение и заставил нервничать.

– Привет, солнышко.

Я всегда улыбалась акценту Денни, но нахмурилась, по-прежнему раздосадованная

его дежурными, все чаще короткими звонками.

– Кира?

До меня дошло, что я до сих пор не ответила.

– Привет, – буркнула я.

– Злишься, да? – вздохнул он.

– Может быть…

Да… Да, я злилась.

– Прости… Я знаю, в последнее время я весьма рассеян. Это совершенно к тебе не

относится, клянусь. Я просто ужасно занят.

Его отговорки не умаляли моего раздражения.

– Неважно, Денни.

Снова вздох.

– У меня есть время… Может, расскажешь про университет? Завтра начинаешь

учиться?

Я слабо улыбнулась: он помнил, – а затем нахмурилась, потому что вспомнила сама.

Завтрашнее утро вселяло в меня тревогу.

– Хоть бы ты был здесь… Я правда психую.

Денни усмехнулся – не иначе припомнил, как я всегда помогала ему… успокоиться.

– Ох, солнышко… Ты даже не представляешь, как мне хочется оказаться с тобой. Я по

тебе скучаю.

– Я по тебе тоже… балда, – расплылась я в улыбке.

Он от души рассмеялся:

– Давай рассказывай, чем занималась. Хочу слышать твой голос…

Я тоже покатилась со смеху и следующий час рассказывала ему обо всем, что только

приходило в голову. Впрочем, я опустила кое-что насчет сближения с Келланом – и, уж

конечно, оставила за кадром почти интимное происшествие на диване, но поделилась всем

остальным. Его я успокаивала обычно более действенным способом, но и этот разговор

немного помог мне, капельку. Я смогла отработать смену и заснула, лишь слегка переживая.

На следующее утро, когда я спустилась в кухню пить кофе, моя тревога усилилась.

Занятия начинались через несколько часов. Первый учебный день в новом месте был

ненавистен мне еще больше, чем первый рабочий. Я хмурилась, но тут увидела Келлана,

наливавшего себе кофе. Он напевал одну из своих песен, и на его губах играла улыбка.

Группа исполняла ее быстро, но он тянул медленно и негромко, превращая в балладу… Это

было прекрасно.

Сделав несколько шагов, я облокотилась на стойку, чтобы послушать. Не прекращая

петь, он посмотрел на меня и улыбнулся шире. Быть может, он заметил мою хандру, или уже

достаточно меня изучил, чтобы знать о моем недовольстве грядущим днем, или просто

скучал. Как бы там ни было, он потянулся, взял меня за руку и привлек к себе. Я удивленно

вздохнула, а затем рассмеялась, когда он обнял меня за талию и начал медленный танец.

Он запел громче, начиная двигаться активнее. В конечном счете он закружил меня,

гоня прочь, а после – обратно к себе. Играючи, он нагнул меня, и я вновь рассмеялась,

начисто позабыв о тревогах по поводу учебы. Келлан поставил меня обратно и положил на

талию обе руки. Я вздохнула, полная счастья, и обняла его за шею, прислушиваясь к

негромкой, чудесной песне.

Он резко замолчал и уставился на меня. Я осознала, что запустила пальцы ему в

волосы. Это было несказанно приятно, но я заставила себя прекратить и положила ладони

ему на плечи.

Не отпуская меня, он глухо сказал:

– Я понимаю, что лучше бы здесь был Денни, – я замерла при звуке этого имени, – но

можно мне отвезти тебя в университет в первый раз?

Договорив, он улыбнулся.

Мое сердце забилось чуть чаще от его красоты и нашей близости. Стараясь не

показать этого, я пробормотала:

– Можно, наверное.

Келлан рассмеялся и стиснул меня в объятиях, прежде чем отпустить.

– Женщины мне так обычно не отвечают, – бросил он, доставая мне из буфета

кружку.

Решив, что задела его, я спешно выпалила:

– Прости, я не хотела…

Он снова прыснул и посмотрел на меня, наливая кофе:

– Кира, я просто дразнюсь. – Он следил, как наполняется кружка. – Ну, вроде того.

Я залилась румянцем:

– О… То есть… Да, спасибо.

К его радости, я спотыкалась на каждом слове.

Нервничая, я переоделась для выхода и необычно долго причесывалась и красилась.

Не сказать, чтобы стало намного лучше, но я хотя бы отчасти собралась и понадеялась, что

все это поможет мне справиться с неловкостью в ходе предстоявших знакомств. Возможно, я

просто тихонько просижу всю неделю где-нибудь сзади, пока не привыкну к обществу.

Я запихнула в сумку книги, тьму-тьмущую ручек и пару блокнотов. Сегодня мне, к

счастью, предстояла только микроэкономика. При мысли об этом предмете я помрачнела.

Денни болтал бы о нем без умолку. Я улыбнулась: может, он позвонит позже и мы

проговорим несколько часов – о чем угодно, лишь бы услышать его голос.

Когда пришла пора выходить, я спустилась, и Келлан улыбнулся с дивана при виде

меня:

– Готова?

Я горестно вздохнула, когда он направился ко мне.

– Нет.

Он взял меня за руку и с кривой улыбочкой, которая заставила меня нервничать

совсем по другому поводу, повел к двери. По дороге в университет мы молчали, и у меня

отчаянно сосало под ложечкой. Я без устали повторяла себе: ерунда, ерунда, ерунда… Но

организм не слушал.

Мы жили неподалеку от университета и быстро доехали. Не успела я оглянуться, как

он уже припарковался. Мое сердце стучало как бешеное. Когда Келлан остановился, я

наверняка была белее снега… или казалась больной. В смятении я смотрела, как он выходит

и открывает мне дверь.

Я глупо ухмыльнулась и кивнула на дверь, вставая:

– С этим я справлюсь.

Он хмыкнул и снова взял меня за руку. Я сжала ее, наслаждаясь уютным теплом, и он

ответил с улыбкой:

– Идем.

Он указал на устрашающее кирпичное здание, где находилась моя аудитория.

Мы тронулись с места, и я озадаченно спросила:

– А ты куда?

Келлан издал очередной смешок:

– Веду тебя на занятия, как видишь.

Я закатила глаза, устыдившись того, что он считал это необходимым. С этими

трудностями я и правда могла справиться.

– Тебе не обязательно, я и сама могу.

Он ободряюще сжал мне руку:

– Может, мне хочется.

Когда мы подошли к зданию, я отвернулась, и Келлан придержал дверь.

– Я не так уж занят по утрам. Дремал бы – вот и все.

Он сухо улыбнулся, а я взглянула на него и рассмеялась:

– Зачем же ты встал в такую рань?

Он тоже рассмеялся, пока мы шли по коридору, и его модельная внешность привлекла

внимание многих девушек.

– Это не я так решил, поверь. Я бы лучше все время спал и бодрствовал только по

четыре-пять часов ночью.

– Ох… Тогда точно иди домой и поспи, – настояла я, когда мы дошли до аудитории.

– Так и сделаю.

Келлан с улыбкой распахнул мне дверь, и я уж подумала, что он войдет вместе со

мной. Он заметил мое замешательство и усмехнулся:

– До места проводить?

Отпустив его руку, я слегка оттолкнула его и задорно ответила, что этого не нужно.

Мне помогло его общество: я слегка успокоилась. Склонив голову набок, я какое-то время

задумчиво изучала его с порога.

– Спасибо, Келлан.

Я быстро чмокнула его в щеку.

Он глянул на меня исподлобья и чуть заметно улыбнулся:

– Всегда пожалуйста. Заберу тебя позже.

Я начала было протестовать:

– Ты не обязан…

Он осадил меня сухим взглядом, и я замолчала, улыбнувшись.

– Ладно… Тогда увидимся.

Келлан оглядел помещение и вновь посмотрел на меня:

– Повеселись.

Он вышел из аудитории, и я не могла не проводить его взглядом. К несчастью, он

обернулся и заметил, что я опять на него глазею. Келлан улыбнулся и помахал мне, а я

залилась краской, чувствуя себя идиоткой.

От него и вправду было не отвести глаз. Войдя в класс, я поняла, что не одинока в

своих чувствах. Большинство девушек продолжали смотреть на дверь, возможно гадая, не

вернется ли он и не присоединится ли к их обществу. Некоторые хихикали и