Загадка тетрадигитуса - Борис Борисович Батыршин

А она, выходит, не забыла. Ну, припомнит мне это Корф, стоит только вернуться. Впрочем, это зависит от того, с чем мы вернёмся. Здесь ещё действует правило "победителей не судят".

Нефёдов взвесил контрабандную "Осу" на ладони.

– Ладно, будем считать, что я этого не видел. Только условимся: больше никаких сюрпризов!

Мы одновременно кивнули, а я незаметно показал Варе большой палец.

– Надеюсь, в город вам больше не нужно? – продолжал ротмистр – Полиция уже на ушах, да и репортёры утренних листков не дремлют: наверняка тиснут статейку насчёт бесчинств, которые учинили обитатели доков совместно с приезжими с Балкан.

Я пожал плечами.

– Да нет, что нам там делать? Всё что можно, мы уже узнали, больше нам до сэра Рэндольфа не добраться.

– Они и так немало интересного наговорили. – поддакнула Варя. Теперь бы послушать ещё разок и понять, что делать дальше.

– Послушаем, не сомневайтесь. – заверил девушку ротмистр. – Нам с вами, молодые люди, крепко думать сейчас надо, потому как времени у нас нет, да и возможностей не густо. Сделаем так: сейчас перекусите, приведите себя в порядок, и через час встречаемся в гостиной. С удовольствием дал бы вам выспаться два-три часика, но тут уж извините: каждая минута на счету, потом будете отсыпаться.

Британия, Лондон.

Группа «Алеф» на отдыхе.

Негромкий медный звон заполнил гостиную. Он исходил из высокой, тёмного резного дуба, башенки напольных часов рядом с камином. Удар, другой, третий – час тридцать пополуночи. Или три склянки согласно счёту времени, принятому на кораблях Российского Императорского флота. В конце концов, гардемарин он, или нет – хоть и приходится теперь заниматься не слишком почтенной по меркам изысканно-высокомерных морских офицеров шпионской работой?

Не шпионской, а разведывательной, поправил себя Иван. С детства, со времён знакомства с "Бондианой" и романами Юлиана Семёнова накрепко вбито в мозг: "шпион" – это их "плохой парень", а вот "разведчик" – это всегда наш офицер. Только так, и никак иначе. А значит, никакие они не шпионы, и уж тем более, не жандармы. Хотя, род их занятий порой весьма напоминает то, чем занимаются сотрудники соответствующего ведомства – того, где в ходу лазоревые мундиры.

Ладно, помотал головой Иван, не хватало ещё комплексовать. В конце концов, Д.О.П. – особое, уникальное ведомство, и занимаются там вещами, далёкими от обычных жандармских забот. И во все детали этой деятельности их, конечно, не посвятят – ни его самого, ни Николку ни Воленьку Игнациуса. Разве что Георгия – ну так на то он Великий князь, наследник царствующего самодержца….

Иван покосился на друзей. Несмотря на объявленный Нефёдовым отбой (сейчас ротмистр выполнял роль командира объединённой группы) после завершения совещания по спальням разошлись не все. Вот, к примеру, Воленька Игнациус: сидит в кресле возле камина и бездумно глядит в огонь, забытая глиняная кружка с глинтвейном остывает на дубовом подлокотнике. Варя свернулась в кресле калачиком и листает номер "The Illustrated London News"[15] – видно, что она не вчитывается в текст, рассеянно проглядывая гравюры и литографии. Отблески каминного пламени подсвечивают волосы – тёмно-золотые, почти медовые в таком освещении. Лицо же в тени, отбрасываемой газетным листом, но Ваня и без того знает, что девушка рассеянно покусывает нижнюю губу – как делает это всегда, пребывая в задумчивости.

"…да уж, подумать им есть над чем…"

В кои-то веки некуда спешить. Ну, почти некуда. Нефёдов объявил, что им отводится три дня на отдых и изучение материалов к операции, пока агенты Д.О.П. будут отслеживать "объекты" здесь, на территории Соединённого Королевства. Никакие акции – ни силовые, ни разведывательные – не имеют смысла, пока джентльмены из "Золотой Зари" не доберутся до своей цели на юге Франции. И, конечно, пока не удастся выйти на след ван Стрейкера, без которого в этой истории никак не обойтись. Но этим будут заниматься другие, и в первую очередь, их старый знакомец Яша, успевший освоиться во Франции не хуже, чем в еврейском квартале Первопрестольной. Конечно, в Д.О.П. хватает надёжных и подготовленных сотрудников, но полностью посвящать ещё кого-то в суть сверхважной и сверхсекретной операции нельзя, так что придётся обходиться имеющимися силами – группами «Алеф», «Бейт», Зайн", командой ротмистра Нефёдова да Яшей и немногими доверенными сотрудниками. Негусто, конечно, а что поделать? Хорошо хоть, в их распоряжении эти три дня – отдыхать и думать, думать, думать…

А ведь есть ещё британская эскадра, изготовившаяся к визиту в Кронштадт, и в её составе – грозный "Полифемус", ключ, таран, которым лорды Адмиралтейства намерены вышибить бронированные ворота Кронштадта и Свеаборга. Как гардемаринам, хотелось встретить эту угрозу на палубах балтийских броненосцев и миноносок, показать просвещённым мореплавателям где раки зимуют!..

Но – не судьба. Сейчас у них другое задание. Не менее, если не более ответственное.

Николка клюёт носом с соседнем кресле, долгое совещание его утомило. А вот его кузина и не думает спать – пододвинула к креслу журнальный столик, застелила его чистой тряпицей и, разложив части разобранного механизма винтовки, старательно протирает их промасленной тряпицей. Зрелище по-своему завораживающее: сверкающий полированной сталью затвор, напоминающий изысканное ювелирное изделие, аккуратно разложенные на хлопчатой ткани детали, жестяная маслёнка с тонким хоботком, неторопливые, точные движения девичьих рук, ловко обращающихся с холодной сталью.

Кто бы мог подумать, что благовоспитанная московская барышня, воспитанница Елизаветинской женской гимназии, увлечётся снайперским делом? Пока, правда, её не приходилось стрелять по живой мишени, но Иван не сомневался – в решающий момент палец не дрогнет на спуске, отправляя к цели тяжёлую остроконечную пулю в мельхиоровой оболочке. "Пепел Клааса стучит в моё сердце" – горькая память о погибшем Серёже Выбегове, в которого Марина была когда-то влюблена, ещё жива, и девушка точно знает, кто стоит по одну сторону баррикад с его убийцами.

Сидели молча, только шуршали газетные страницы в Варенькиных руках, да негромко клацал затвор "Лебеля". Говорить не хотелось – о чём? Время для обсуждения нового задания придёт позже, завтра. Недаром ведь говорят: утро вечера мудренее. А пока информации надо устаканиться, уложиться в голове, давая простор интуиции. Здесь, на вражеской территории, она работает особенно остро, и недаром барон Корф учил их доверять этому чувству – не забывая, впрочем, о холодном расчёте.

Иван перевёл взгляд на напарницу.