Познавая Иисуса через Ветхий Завет - Кристофер Райт

Картины и примеры из Ветхого Завета

Далее в этой и следующей главах мы сделаем более обстоятельный разбор картин и примеров, связанных с Иисусом. Сейчас же мы рассмотрим, как используется Ветхий Завет для характеристики Иисуса. Момент крещения имел колоссальное значение для Иисуса. Еще до начала публичного служения Он должен был быть абсолютно уверен в том, Кто Он и для чего пришел. Его предназначение и миссия стали понятны благодаря Его крещению у пророчествующего глашатая Иоанна Крестителя. И как же Небесный Отец провозгласил и подтвердил предназначение Иисуса? С помощью цитат из Писания. С помощью персонажей, событий и пророчеств Ветхого Завета, делающих миссию Иисуса более зримой и яркой.

Матфей в своем Евангелии показал, как в Ветхом Завете рассказывается история, которую завершил Иисус. Затем он показал, как в Ветхом Завете провозглашается обетование, которое Иисус исполнил. А потом, с целью помочь нам понять, Кем был Иисус, открывает Ветхий Завет как некий склад, где хранятся образы, случаи, примеры и идеи.

В самом деле, возвращаясь еще на шаг назад, можно увидеть, что именно Ветхий Завет помог Иисусу понять Иисуса. Кем, по Его собственному мнению, Он был? Что, по Его мнению, Он должен был сделать? Ответы пришли из Его Библии — из иудейских Писаний, где Он обнаружил мастерски сотканный ковер, на котором были изображены различные исторические персонажи, картины пророчеств и символы поклонения. И там, где другие видели лишь разрозненное собрание всевозможных персонажей и надежд, Он увидел Свое лицо. Еврейская Библия определила Его собственное предназначение. Рассказывая нам о крещении Иисуса, Матфей доказывает, что это не было произвольным, прихотливым использованием Библии романтически настроенными почитателями Христа. Скорее, это был собственный способ Бога определить предназначение Своего Сына. Осознание Иисусом Своего предназначения опиралось на ясную характеристику, данную Ему Его Отцом. А она, в свою очередь, опиралась на иудейские Писания Ветхого Завета.

Понимание этого позволяет нам сделать шаг вперед в достижении цели, поставленной в данной книге. Мы основывались на убеждении, что чем лучше мы понимаем Ветхий Завет, тем ближе приближаемся к пониманию сущности Иисуса. В первых двух главах мы рассматривали этот факт, так сказать, «внешне». В них описывалось, как те, кто наблюдал и толковал деяния Иисуса, понимали и объясняли это в связи с ветхозаветной историей и обетованием. Здесь же мы попытаемся приблизиться к самосознанию Иисуса. Мы больше не говорим о младенце, или ребенке–переселенце, или даже об отвлеченном понятии мессианства. Здесь мы имеем дело с взрослым человеком, в какой–то степени мало заметным в толпе людей, стекавшихся к Иоанну Крестителю для крещения. Если Его и знали, то лишь как сына плотника из Назарета. Однако этот человек берет на Себя невероятную миссию с невероятными для Себя последствиями. И делает Он это, соотнося и отождествляя Себя с тремя ветхозаветными персонажами.

Иисус имеет власть царя из рода Давида и особые отношения сыновства с Богом, Божественным Царем. Это означает, что с начала Своего служения Иисус осознавал Свое предназначение как Сына Божьего и Мессии из рода Давида. Хотя в дальнейшем Он не стремился подчеркивать это — из–за того, что Его последователи иногда истолковывали данный аспект с ошибочной политической точки зрения. Иисус решил сделать акцент на аспекте сыновства потомка Давида (это мы будем рассматривать в последней главе), то есть на послушании Богу. Послушание высоко ценилось в Израиле, причем как в буквальном смысле, когда речь шла о настоящих детях, так и в метафорическом, когда они называли себя сынами Яхве (см., напр.: Мал. 1:6). И это было особым призванием царя из рода Давида (см.: 2 Цар. 7:14 и дал.; Иер. 22:1–5).

Послушание было также связующим звеном между потомком Давида и довольно неожиданной фигурой Раба. В тогдашней еврейской традиции такой связи не существовало. Взгляд на мессианскую роль царя из рода Давида в свете страдающего, покорного Раба Господа, похоже, возник в процессе служения Самого Иисуса. Схожим образом, послушание было связано с Исааком, который готов был принести себя в жертву, несмотря на то что он был единственным сыном своего любящего отца.

Верховная власть, служение, жертвенность — вот три неотъемлемых элемента призвания Иисуса. Все три приобретают глубину и смысл благодаря ветхозаветным персонажам, чьи черты слились в Иисусе. Его собственные черты, контуры Его миссии и образ Его жизни — все они, так сказать, «запрограммированы» в генетическом коде, содержащемся в ветхозаветной литературе.

Сравнение с генетическим кодом не должно наводить на мысль, что Сам Иисус был каким–то образом «запрограммирован» или что в Ветхом Завете можно выявить какие–то «генетические признаки» Иисуса из Назарета. В Евангелиях сказано, что именно те, кто лучше всего был знаком с текстом иудейских Писаний, не признали в Нем Мессии. А применение Иисусом Писания в отношении Себя Самого было творческим, иногда и неожиданным. Как мы уже говорили в гл. 2 нашей книги, найти убедительное соответствие предсказаний и исполнений было не так уж просто.

Смысл сравнения с генетическим кодом в том, чтобы подчеркнуть, что Иисус не был каким–то новым экзотическим существом. Особо стоит отметить, что Он не был, как многим из нас хочется думать, «основателем новой религии». Да, конечно, во многих отношениях Он был уникален, что мы и обнаружим, продвигаясь дальше. Но тем, у кого есть глаза, уши и память, Библия дала примеры и образы, благодаря которым Мы можем понять Иисуса и Он Сам смог понять и объяснить Себя и Свои цели другим.

Слово «типология» иногда употребляется для описания метода, с помощью которого предлагается рассматривать отношения между Ветхим Заветом и Иисусом. Картины, примеры и образы, которые Ветхий Завет дает для понимания Иисуса, называются «типами». Соответственно, их новозаветные аналогии, или параллели, называются «антитипами». Некогда это был очень распространенный способ интерпретации Ветхого Завета, но в последнее время многие ученые его критикуют. «Типологическое» толкование остается тем не менее традиционным методом толкования Ветхого Завета в некоторых христианских церквах. Стоит кое–что рассказать об этом способе — для тех, кто никогда о нем не слышал, и для тех, кто вынужден сталкиваться с неадекватным или причудливым его использованием.

1) С точки зрения библеистики, типология — это не богословский и не специальный термин

Английское слово type происходит непосредственно от греческого слова typos, которое означает «пример», «образец», «модель». В Новом Завете оно не имеет очень четкого диапазона значений. Иногда оно применяется к Христу, но часто — и к другим людям. Так, Павел говорит о событиях в истории Израиля как о «предупреждениях» или «примерах» для нас (см.: 1 Кор. 10:6,11). В некоторых местах это слово означает пример, которому должна следовать паства, а в качестве примеров берутся либо сами апостолы, либо церкви, либо пастыри (см.: Флп. 3:17; 1 Фес. 1:7; 2 Фес. 3:9; Тит. 2:7; 1 Пет. 5:3). В Рим. 5:14 мы видим, что Адам описывается как «образ» Христа, в 1 Пет. 3:20,21 — как проводится аналогия между потопом и ковчегом, с одной стороны, и христианским крещением, с другой. Таким образом, типология — это отнюдь не жесткий метод связывания Ветхого Завета с Новым. С точки зрения библеистики, это просто набор образов и примеров соответствия. Это не может служить основным ключом к открытию тайн Ветхого Завета.

2) Типология — это обычный, общепринятый способ познания и понимания вещей

В типологии нет ничего причудливого. Мы используем ее ежедневно, когда пытаемся учиться или учить чему–то новому или неизвестному. Любой учитель знает, что, знакомя учеников с новыми идеями или навыками, нужно использовать аналогию и соответствие, опираясь на то, что уже известно и знакомо, — либо на события прошлого, либо на имеющийся опыт, либо на уже имеющееся первоначальное представление. Даже если взять наиболее высокий уровень — научное знание, то развитие его происходит в рамках того, что называется «парадигмами» той или иной сферы знаний, то есть в рамках общепринятых моделей или образцов, которые показывают, как, по общему мнению, функционирует физический мир. Часто один доказанный научный результат служит «типом», или моделью, для решения еще не решенных проблем. А в области права и правосудия мы опираемся на так называемые «прецеденты». Решение суда, вынесенное по одному конкретному делу, служит образцом, или «типом», для будущих дел, где будут рассматриваться схожие ситуации. И в обыденной речи, когда мы восклицаем: «Это так типично!», имея в виду чей–то поступок, мы хотим сказать, что вовсе не удивлены, потому что он вписывается в модель поведения, которая, как говорит наш опыт, характерна для этого человека.