Из ниоткуда в никуда - Виктор Ермолин

жизнь главного героя идет наперекосяк: он доктор, это даже подчеркнуто в названии книги, но его карьера никак не складывается; у него была семья и любовь всей его жизни, однако он теряет и то и другое. А в конце он просто умирает в душный день от сердечного приступа. Но при всех этих нелепых исходах его жизнь нельзя назватьсломанной. Знаешь почему? Потому что он оставил после себя «Стихотворения Юрия Живаго».

Воскресенская: Просто стихотворения?

Флейман: Не просто стихотворения, а вечную частичку настоящего себя в этом мире.

Воскресенская: И как, где-нибудь оставил?

Флейман: Нет, но уже в процессе.

Воскресенская: Что ж, любопытно. Если бы я умела писать, то делала бы это исключительно ради одной цели.

Флейман: Какой же?

Воскресенская: Доносить до окружающих свои самые сокровенные мысли.

Флейман: В чем проблема делиться ими при живом общении?

Воскресенская: Думаешь, кому-то есть до них дело?

Флейман: Мне.

Воскресенская: Как по мне, тебя интересует только ты сам.

Появляется метровый забор, за которым виднеется частный приречный пирс.

Флейман: Похоже дальше мы не пройдем.

Воскресенская (перекидывая одну ногу через ограждение): Испугался забора?

Флейман (напряженно): Здесь кто-то живет.

Воскресенская: Вот ли не все равно?

Флейман (перелезая через забор): Так делать неправильно.

Воскресенская и Флейман крадутся мимо дома и садятся на пирс.

Лирический герой: На матовом речном экране вполне могло отражаться полное звезд небо, однако скудный десяток жемчужных плевочков всегда являлся максимальной величиной сего края.

Воскресенская: У тебя никогда не возникает чувство, что помимо нас кто-то еще говорит?

Флейман: Нет.

Молчание.

Воскресенская: Чудесно здесь.

Флейман: В городе редко встретишь такое звездное небо.

Воскресенская: На небе есть звезды?

Флейман (указывая пальцем на особенно яркие точки): Разве ты не видишь? Вон, смотри: здесь, здесь и еще здесь. А там можно разглядеть большую медведицу. Я когда был маленьким долго не мог понять, почему этот ковш назвали «медведем».

Воскресенская: Вижу сплошную черную массу.

Флейман (непонимающе): Ты присмотрись.

Воскресенская: У меня зрение плохое. Звезды ни в очках ни в линзах разглядеть не смогу.

Флейман: Прости, я не знал.

Воскресенская: Зачем ты извиняешься? Я так с детства вижу, поэтому сама не знаю, что потеряла.

Молчание.

Воскресенская: Врать не буду – я всегда мечтала увидеть полное звезд небо.

Флейман: Если бы я мог, то сделал бы все, чтобы тебе его показать.

Воскресенская: Мы едва ли знакомы, чтобы делать подобные заявления.

Молчание.

Флейман: Ты видишь рябь на воде?

Воскресенская: Да, кажется дождь начинается.

Флейман: Эти удары капель о водную гладь напоминают мелодию.

Воскресенская: Я ничего не слышу.

Молчание.

Лирический герой: Суть музыки – молчание.

Воскресенская: В нашем театре у тебя нет шансов.

Флейман (словно не расслышав): Что?

Воскресенская: Я это сразу поняла со слов Лили, просто не хотела тебя расстраивать. Когда она загорается человеком, то пытается по-максимуму его задействовать в пьесе, а тебя, мягко говоря, отшила. Ты и сам это должен понимать.

Флейман: Я и не надеялся попасть в «Э.С.Т.». Театр для меня – темный лес.

Воскресенская: Зачем же тогда ты тащился в такую даль?

Флейман: Чтобы найти тебя.

Воскресенская: Зачем?

Флейман: Хотел еще раз увидеть тебя.

Воскресенская: И все? Ты же понимаешь, что мы сегодня вероятнее всего разговариваем в последний раз?

Молчание.

Воскресенская: Хочешь, я скажу, о чем сейчас мечтаю больше всего?

Флейман: Увидеть звезды?

Воскресенская: Не угадал. Я хочу вновь ощутить на себетоттвой взгляд.

Флейман: Разве я весь вечер смотрю на тебя как-то иначе?

Воскресенская: Ты сдерживаешь себя.

Молчание.

Воскресенская: Давай нарушим еще одно табу?

Звезды окончательно гаснут.

Действие четвертое

Флигель на территории имения Л. Р. Заречной. Феликс Константинович держит за руку Воскресенскую.

Лирический герой: Миниатюрная, она оказалась в полтора раза меньше его ладони. Её пальцы дрожат, и от этой беспомощности в нем просыпается еще большая решимость войти.

Флейман (шепотом): В доме похоже давно уже спят. Нас вряд ли заметят вместе.

Воскресенская молчаливо кивает.

Лирический герой: Дыры ржавого мангала вдалеке посыпают наши головы пеплом. Молохообразное железо рдеет, мерцает, гаснет, снова мерцает, рдеет и гаснет.

Флейман (толкая ручку): Дверь похоже не заперта. Заходи.

Воскресенская молчаливо кивает.

Феликс Константинович заводит девушку во внутрь флигеля.

Лирический герой: Пустой, он кажется живее всего, что сейчас обитает на улице. Под ногами скрипят половицы, и даже слышно, как все доски и брёвна основания подхватывают резонанс где-то там, на глубине.

Феликс: Ты была права – здесь все обставлено, как в обычной комнате.

Воскресенская молчаливо кивает.

Лирический герой: В центре – двуспальная кровать, а над ней обнажённая на цоколе лампочка.

Феликс: Я не буду включать свет, ты не против? Иначе с улицы будет все видно.

Воскресенская молчаливо кивает.

Лирический герой: Представшая очертаниями в темноте комната была изнутри обшита досками. Широкая, она уходила вдаль и сужалась в острый угол, словно нос корабля. Отдаленно помещение напоминало севший на мель ковчег.

Феликс: Располагайся. Я задерну шторы и сразу к тебе вернусь.

Феликс Константинович отходит к окну.

Лирический герой: Миновав его, легкая девичья фигура легла на кровать. Ее легкие вздымали грудь: медленный вдох и стремительный выдох.

Феликс: Здесь тяжело дышать.

Флигель наполняют всхлипывания.

Лирический герой: Она растянулась по струнке. Глаза уставились в пустоту.

Феликс: Что случилось?

Воскресенская отворачивается к стене. Ее спина подрагивает – девушка тихо плачет.

Феликс Константинович ложится рядом. Посередине кровати остается пустое пространство.

Пауза.

Тишина.

Молчание.

Сцена замирает и больше ничего не происходит.

X. Инспиризм, или мир сквозь призму вдохновения

Записки Ф. К. Флеймана

Фрагмент первый

Многие люди ложно понимают, что такое «вдохновение». Бытует мнение, что это просто мотивация или сильное побуждение на свершение какого-нибудь действия. Но это лишь верхушка айсберга, поскольку основная функция «вдохновения» – это преображение жизни.

Вдохновение не воспринимается ни одним из пяти чувств, но при этом оно не является чем-то метафизическим, и может ощущаться одним из органов человека. Глаза, чтобы видеть; уши, чтобы слышать; нос, чтобы обонять; язык, чтобы вкушать; кожа, чтобы осязать. И только сердце, чтобы вдохновлять все существо человека.

Вдохновение есть воодушевление. Обретение души. «И дал Адаму тело смертное… и вдохнул в него дух жизни, и он сделался живым».

Душа – одно из пяти необъяснимых онтологических явлений. Наравне с жизнью, смертью, любовью и духом ее невозможно в полноте описать человеческим языком. Ни про какое из этих пяти понятий невозможно рассказать исчерпывающе. Однако одно несомненно точно – душа есть у каждого живого человека.

Вдохновение – это не сама душа, но средство ее ощущения. Оно словно наполняет внутренность теплом, пробуждающим самое сокровенное в теле человека.

Вдохновение иссякаемо. Как запас пищи, воды или любой иной энергии. Воспринимается людьми по-разному. Также имеет разную силу воздействия, а значит, подлежит иерархизации.

Вопрос: для чего нужно вдохновение?

Ответ: для преображения жизни.

Вопрос: как?

Ответ: через воображение и мировосприятие.

Мир так устроен, что в нем нет ничего лишнего. Неспроста человеку дано побуждающее возвышенное ощущение глубоко внутри. Не для того ли, чтобы он применил его в свою пользу?

Человек воспринимает мир через свое сознание. Восприятие и представление обо всем окружающем формируется в мыслях с помощью воображения. Разжечь воображение подвластно только вдохновению. Чем сильнее человек вдохновлен, тем больше