Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда) - Леонид Словин

Внутри пахло добротным ужином и теплом, сдобренным дорогим коньяком. Чень вложил в ладонь малого у входа банкноту, и тот, не выразив эмоций, переправил ее в карман брюк.

Потом такой же жест размягчил душу немолодого швейцара в галунах и генеральской шапке, сразу переглянувшегося с метром. Тот почему-то нервничал. Оказалось, ждут «высокого гостя».

Их посадили за дальним столиком рядом с большим аквариумом. Морды беспрестанно двигающихся экзотических рыб напоминали карнавальные маски. На арктической белизны скатер ти застыли канделябры с электрическими свечами.

Чень щелкнул пальцами, и тут же возникший официант поставил на стол чашечки с курящимися дальневосточными благовониями.

Вкусы Ченя, видимо, здесь знали.

Гости заказали блины с черной икрой и выпивку.

Но Чень, вместо водки, попросил себе «текилы».

Ему принесли ее вместе с ломтями лимона. Выпив, Чень положил в рот ломоть лимона, и произошло нечто невероятное: чугунный обелиск заплакал настоящими человеческими слезами.

— Где вы это пробовали? — восторженно спросил Панадис.

— В Мексике. Чем проще ресторан, тем вкуснее там еда и питье.

Он изъяснялся по — русски правильно — как говорят те, кто долго и старательно учил грамматику, — но в самом строе речи слышалось что-то искусственное. Впрочем, как и в акценте…

Поразмышлять над этим Панадис не успел.

В зале появились охрана «высокого гостя», неожиданно почтившего ресторан своим присутствием.

Вначале в дверях показалось четверо коротко стриженных молодцов в костюмах с галстуками — бабочками. Лица их украшали темные очки. Задачей Службы Безопасности было убедиться в том, что ничто здесь не угрожает «охраняемомму объекту». Разделившись по двое, они прошествовали по залу бесцеремонно разглядывая посетителей.

Разговоры за столиками сразу смолкли. Все взгляды были направлены на вошедших.

Всех — кроме Ченя. Китаец продолжал спокойно есть.

Охранникам не могло это понравиться. Двое из них направились к столику, за которым сидели Чень и Панадис.

Поравнявшись с ними, один из молодчиков как бы ненароком толкнул, спинку стула, на котором сидел китаец. Извиниться он и не подумал.

Что произошло в течение трех секунд, последовавших за тем, Панадис разглядеть просто не успел: наглеца согнуло в дугу. Он окаменел в неестественной и явно причинявшей ему боль позе. Заломив ему локоть за спину, Чень глядел на него тяжелым взглядом чугунного обелиска. Одна из ножек стула, на котором он сидел, упералась в ступню незадачливого рэкетира.

— Икскьюз ми, — побелевшими губами произнес молодчик. — Не узнал…

Отношения между самими охранниками, видимо, были непростыми. Его коллеги застыли каждый на своем месте явно оценивая обстановку. Ни один из них не тронулся с места, чтобы помочь.

Сцена приковала к себе взгляды всех сидевших в зале.

Метр прикрыл глаза, официанты застыли с блюдами на поднятых руках, ввинченный в зал вакуумом тишины швейцар держал в руке сотовый телефон, имитируя желание позвонить.

Чень галантно привстал, освободив ногу и руку наказанного и церемонно поклонился.

Немая сцена завершилась, словно ее и не было.

Каждый моментально возвратился к тому, чем он перед тем занимался. К такого рода событиям тут уже привыкли за последние годы: «Шанхай»! Никто ни намеком не выдал ни удивления, ни любопытства или страха.

Чень налил еще «текилы» себе и Панадису. Сам он выпил до конца, Панадис — только до половины.

Молодчики вышли, но вскоре замаячили снова: сопровождали впереди и сзади маленького, лениво двигавшегося лысеющего человека с потертым лицом. Рядом шествовала длиноногая дива в шубе и бриллиантах, тянувших ценой на нефтяную скважину.

Сопровождающих снова было четверо, но виновника инцидента среди них не оказалось. Его сменили.

Скучающий живой ледокол и сопровождавшие его буксиры свернули в сторону, обойдя при этом угол, где сидели Чень и многое почерпнувший для себя из этой ситуации Панадис.

Придав физиономии соответствующее выражение, Панадис, взглянул на Ченя. Он нащупывал подходящую стезю для нелегкого разговора и потому, помолчав, бросил:

— Вы — отважный человек, господин Чень: все могло кончиться куда хуже…

Чень снисходительно улыбнулся.

— Это ошибка — так думать. В девяносто девяти случаях из ста — ничего бы не произошло. Знаете почему? Они — профессионалы, и я — профессионал! Зачем же нам убивать друг друга без цели, если не мешаем один другому? Пройдем мимо, извинимся: каждому своя дорога…

Это «текила», подумал Панадис, развязала ему язык…

— Но ведь вы… — Панадис подыскивал наиболее обтекаемые и подходящие формулировки, — профессионалы… В разном смысле этого слова…

Черт бы драл этого китайца: он читал мысли, буквально, находу!

— Ли убит. Вот вам один из ста когда все оборачивается иначе…

Панадис застыл от удивления.

— На днях я лечу в Ташкент. Впредь все будет «О кэй».

— Надеюсь, — Панадис сделал над собою усилие. Язык не слушался его.

— Я не бандит, доктор, — Чень раздвинул губы в улыбке, словно открывал большие и тяжелые ворота. — Они — не милиция. Мир меняется. И преступления тоже. Знаете, какое из них самое тяжелое сегодня?

Панадис изобразил на лице интерес.

— Измена. Если начал с кем-то вести дела — продолжай. Коней на переправе не меняют!

Намек был больше чем понятен.

Этого человека легко было представить себе не только за столиком ресторана, но и с автоматическим пистолетом в руках. Вряд ли он при этом вел себя более нервно…

Счастье, что китаец не знает о его сегодняшней попытке завязать дела с Рындиным и его Центром…

Утром его разбудил внезапный звонок сотового телефона. Голос был молодой, мужской, незнакомый. С каким-то странным акцентом.

— Кого вам? — спросил Панадис.

— Вы доктор Панадис?

— Предположим.

— Говорит Крончер, Алекс Крончер. Я приехал в Москву из Израиля и хотел бы с вами встретиться…

— По какому вопросу, если не секрет?

Голос Панадиса был официален, как вывеска на правительственном здании.

Чуть помолчав, прежде чем ответить, абонент туманно бросил:

— Мне бы не хотелось говорить об этом по телефону…

— Вы меня удивляете, — суховато начал Панадис, — хотите со мной встретиться и при этом не желаете объяснить ни кто вы, ни о чем вы собираетесь со мной говорить…

— Я приехал из Костромы. От Гольдштейна. Продолжать?..

— Пожалуй, действительно, не стоит. Как вы меня нашли?

— Ну, это — пустяк… Обзвонил несколько отелей.

Разыскать Панадиса в гостинице не стоило никакого труда.

— Я готов вас принять… Когда бы вы хотели приехать? Дело в том, что мое время в Москве расписано. Через пару часов я уйду и приеду поздно…

— Я буду через час…

Панадис еще попытался вздремнуть, но сон больше не шел: Кто этот Крончер? И что ему надо?!

Еще через несколько минут, поняв, что уже не уснет, он поднялся, начал быстро одеваться.

— Доктор Панадис, — поздоровался он с ним.

— Прошу, — Панадис протянул руку в сторону кресла рядом с балконной дверью, но Алексу ее не подал. Не та птица… Не его полета…

Сел в кресло у стола, постучал по столешнице. На нем был блестяший голубой тренинг, плотно облегавший его в меру упитанную фигуру.

В номере тонко пахло парфюмерией.

Крончеру предлагалось, не мешкая, изложить свою просьбу, которая, бес сомнения, и привела его к всемогущему импрессарио доктора Бреннера.

Алекс, тем не менее, не спешил начать разговор.

Панадис устремил взгляд на его светлокофейные американ ские ботинки с выложенными по внутренней стороне носков мета ллическими пластинами. Такой обувью пользуются, в основном, альпинисты в горах. В любом другом месте она сразу бросалась в глаза.

Посетитель все еще молчал, Панадис объяснил это робостью — заговорил первый. В голосе появились хорошо отработанные нотки участия:

— Никто не берется помочь? Почка? Легкое? Вас зовут… — Он взглянул на гостя.

— Алекс Крончер, — ответил тот, сметая с коротких волос снежную пыль.

— Так вы из Израиля! Я часто у вас бываю, у меня там друзья…

— У меня тоже, — скромно хмыкнул Алекс.

— Я себе представляю, — широко улыбнулся Панадис и мелко рассмеялся. — Вы из Тель Авива?

Впечатление было ткое, будто он его допрашивает.

— Нет, я из Иерусалима…

— Здесь — случайно? — вопросы лились, как водичка из крана.

— На практике, — сдул с носа капельки растаявшего снега Алекс.

— Вы — врач? — если это был допрос, то светский и вполне приятный.

— Нет, — гид, Должен буду возить по центру России израильские туристические группы…

— Хотите пригласить меня в экскурсию?