До последнего вздоха - Алиса Ковалевская

На лице появились следы усталости, от свежести и лоска ничего не осталось. Не спасали ни эксклюзивные камни, ни дизайнерские шмотки, ни присущая ей уверенность в себе. Даже не будучи посвящённой в детали, она, как и мы, понимала, чем грозит Стэлле промедление. Мы, чёрт подери, все это понимали, но никто не хотел или просто не осмеливался озвучивать.

— Останешься в особняке, — сказал я Динаре. Та собралась возразить, но, поймав мой предостерегающий взгляд, передумала.

Согласно кивнула. Плечи её приподнялись и опали на выдохе. Пальцами она сильнее вцепилась в край подушки. Это было последним, что я увидел перед тем, как выйти в холл. Именно эту картинку зафиксировал и держал в мозгах в тщетном стремлении не думать, что не взял трубку, когда Стэлла звонила мне в последний раз. Да чёрт возьми! Какой, нахрен, последний раз?! Все норы наизнанку повыворачиваю, выпотрошу вместе с засевшими в них кротами, но найду. Пусть только кто попробует тронуть – изуродую, похлеще, чем Бог черепаху.

Сколько у меня есть в запасе? Не дойдя до внедорожника, я задержался у мотоцикла. Положил руку на сиденье и сжал пальцы в кулак. Если бы Волчонок не тянула, а сразу сказала мне, что вопреки всему и всем снова носит под сердцем наше продолжение, я бы замуровал её в подвале и оставил там до тех пор, пока всё не утрясётся.

— Всё у нас с тобой наперекосяк, — ударил кулаком о сиденье, по своему бедру и мотнул головой.

Эмоции сейчас не лучший советчик. Бросаться в крайности по меньшей мере опасно.

Перед тем, как отправить «товар» дальше, его должны доставить в точку отправки. Скорее всего, один из питомников. Хороших, судя по всему, питомников, с элитными девочками. Затем проверить о оценить. Несколько часов у меня есть. За это время зная, где искать и кому задавать вопросы, я смогу раздобыть достаточно информации и сообразить, как действовать дальше. Проклятье! Мою жену будут оценивать, как шлюху. Верхняя губа дрогнула, с языка слетела очередная порция брани.

— Будут какие-нибудь распоряжения? – дежуривший у ворот охранник, как и все в особняке, был одет в тёмное и немногословен. В мою сторону смотреть никто не решался. Этот стал исключением.

— Следите за домом. Чтобы ни одна крыса не появилась на территории. И выпустите собак.

— Всех?

— Да. Пока я не дам распоряжение загнать их обратно, они должны оставаться вне вольера.

Дорога до назначенного места заняла около получаса. Гнать пришлось под двести, но и при таком раскладе приехал я впритык. Благо, ночные дороги были свободны. Внедорожник заносило на поворотах, мотор ревел, тормоза визжали, но мне было мало. Если бы не перспектива расхерачить машину в лепёшку, а заодно и угробить себя самого, выжал бы ещё сотню. Лишь бы избавиться от бессильной ярости и ощущения, что меня загнали в клетку.

Два раза в жизни я уже чувствовал нечто подобное. Оба были связаны со Стэллой. Первый — в день, когда она вывалила на меня грязь своего прошлого, изменить которое я при всех своих возможностях и деньгах, был не в состоянии. Потому что прошлое, мать его, прошло. Второй, когда прижимал её, истекающую кровью, к себе, а потом сидел возле операционной и ждал. Тогда всё, что я мог – ждать. Разница заключалась в том, что сейчас я мог не только ждать, но и действовать. Речь шла о настоящем. И его я как раз был способен выстроить так, как нужно мне.

С визгом я остановил внедорожник напротив трёхэтажного, затерянного среди старых лип особняка. Находящийся в центре, он и днём выглядел мрачным отшельником, сейчас подавно казался ещё тем злачным местечком. На деле так оно и было. О том, что происходит в этих стенах, знать дано было единицам.

— Не люблю, когда опаздывают. — В ночи вспыхнул огонёк зажигалки.

Назначивший мне встречу стоял, привалившись к капоту.

— Пробки, — посмотрел я в его жёсткое лицо. Ощущение было, что кто-то набросал черты углём на белом листе, сделав упор на глаза.

Когда я впервые пожал Серафиму руку, ему было около сорока, сейчас – под пятьдесят. Длиннее среднего чёрные волосы добавляли виду дьявольщины, колючий взгляд пробирал до костей. Рот ближе к правому краю пересекал уродливый шрам. Серафим затянулся.

— Пробки, — с усмешкой повторил он. Шрам дрогнул, сделав усмешку зловещей. – Н-да… будь они неладны, эти пробки.

— Если на то пошло, Серафим, я приехал даже раньше, — открыл внедорожник и, забрав сотовый, бросил взгляд на дисплей. – А нет… Сейчас как раз самое то. Но болтовня всегда отнимает время. Так что давай закончим чесать языками и перейдём к делу. Сегодня я не в том настроении, чтобы развлекать тебя светской беседой. Ты же не просто так заставил меня сюда притащиться? Я очень надеюсь, что не просто, Серафим.

— А ты наглец, Алекс, — он прищурился. Убрал зажигалку в карман и, проверяя моё терпение, глубоко затянулся.

Этот человек вершил судьбы многих и не пытался скрывать этого. Говорил он спокойно и ровно, отлично зная, что надобности повышать голос нет. Каждый, с кем он имел дело, знал, что дважды повторять он не станет. С неугодными разговор у него был короткий и без слов. Стряхнув пепел себе под ноги, он снова втянул дым.

— Слышал о твоей жене, — сказал он без эмоций. Только прищур стал заметнее. Я напрягся. – Прими мои соболезнования.

— Принимаю.

— Для вдовца держишься неплохо. Не очень-то ты убит горем, как я вижу.

— Горе не для того, чтобы его показывать, Фим.

Его шрам шевельнулся вместе с уголком губ. Серафим не стал бы тем, кем стал, если бы принимал всё на веру. Нет. Этот дьявол в человеческом обличии ставил под сомнение всё. И сейчас он тоже сомневался. Только доказать ничего не мог. Мне нужно было, чтобы не смог и дальше.

— Ты должен понимать, Аверин, смерть твоей жены ничего не изменила. У тебя есть дочь.

Желание схватить его за грудки и приложить о машину было таким сильным, что