Когда меняется мир - Сергей Башкирцев

несколько раз закатил глаза и поправил очки. – А щетка такое даже не возьмет.

– Но он все же работает?

– Так точно. Но все равно не зверь, конечно. Мотор некачественный. А уксус поможет избавиться от этого налета. Продлим ему жизнь.

«Черт. Дотянуть бы до Красноборска…» – крутилась мысль в голове.

– Короче, вот так. Или мотор – фуфло, или просто нужно прочистить. Теперь-то фиг его знает, что в воде… у нас есть уксус?

– Нет. Мы не брали, – сказал Игнатьич.

– Кабздец. Тогда придется все-таки лезть в ту деревню. Посмотрим, может, там м-магаз есть, – непривычно запнулся Женя.

– Так. Пойду поищу что-нибудь для гребли. А может рыбачки какие-нибудь весла потеряли.

– Шутишь?

И вдруг со стороны рубероидных крыш раздались два хлопка. Потом очередь. Как будто салют. Быстрые хлесткие выстрелы донеслись эхом. Игнатьич сгорбился и притаился у кустарника. Мы смотрели на все это с Женей, сидя у лодки со вскинутым мотором, и сначала ничего не поняли. Плыть туда расхотелось. Это точно не петарды.

Мы отошли к Игнатьичу.

– Очень схоже с очередью Калашникова. Лучше затащите лодку в те кусты. Подождем.

– А откуда там взяться калашу? Туда никто не заплывал, а плыть по лесам, я вам скажу, никто не станет, – влез Женя.

Юра не стал спорить. С хмурым лицом он присел на траву и, поскрипывая зубами, стал вглядываться в село, в котором только что произошла перестрелка.

Время изматывало. Солнце уже перескочило зенит.

– Юра, а на каком расстоянии звук от выстрела можно услышать?

– Смотря в каком месте, в какую погоду. В жару звук не такой дальнобойный, так что полиция очередь не услышала, если ты к этому клонишь, – сказал Игнатьич, увлеченный задумчивым разрыванием травы.

– А если и так полиция? – предположил Женя.

– Вы чего разорались? – спокойным командирским баритоном успокоил Юра. – Давайте ждем еще минут десять-пятнадцать, и поплывем. Если это то, о чем я думаю, стрелки точно исчезнут. Понаберут, чего хотели, и уйдут.

– Думаешь, это? Все так осмелели? Где полиция-то вся?

– А я почем знаю? Я только корочку полицейскую имею.

– А разве в армии не такой же порядок, как в полиции?

– Не-а. МВД и Армия – это как две разные избушки, и в каждой из них свои хозяева, домовые и тайны.

Мне нечего было добавить.

«Куда я попал, твою медь?! Как же хочется оказаться дома, принять ванну с Ингой, потом бацнуть чего-нибудь для успокоения и забыть этот кошмар».

Весел или хотя б чего-то на них намекающего я не отыскал. К берегу прибивалось что угодно, кроме них: фантики, шелуха, бутылки, какие-то свиньи вообще мусорные мешки в Двину побросали. Неужели и сейчас некоторые люди остаются такими? Скоты.

Из травяной мели я вытащил несколько рогатых палок. Дальше нужно найти что-то продолговатое, сплющенное. Немного поразмыслив и побродив босяком по травяному берегу, я насобирал несколько пластиковых замызганных бутылок. Кухонным ножом я без труда обрезал дно. Остается только прогнать бутылку к концу палки, которая раздваивалась буквой «V», скрутить искусственную лопасть изолентой, местами обжечь, и получится самодельное весло, которое выдержит силу течения и не обратится обратно в мусор.

Выдвигаемся. Вещи пришлось припрятать. Из них мы прихватили только сумку с охотничьим ружьем и один рюкзак. На всякий случай. Мотор сняли и подложили к дереву, чтобы он не лежал горизонтально. Это могло привести к плохим последствиям. Дальше мы его накрыли и замаскировали ветками. Мы скоро возвращаемся, но мало ли. Интересный принцип – «сделаю на всякий случай, мало ли что». Устал уже.

Грести неудобно. Пришлось просунуть ноги в проем между спинкой и сиденьем. Благо, мотора не было, но все равно тесно. Жене с Игнатьичем повезло меньше: взяв по одному веслу, они гребли со своего борта. Если посмотреть, смешное зрелище. Но пересекли мы реку, на удивление, быстро.

Вслушиваемся. Где-то неподалеку слышен мотокатер. Но село явно покинутое. Низкие домики скрылись в воде по самые окна. Эвакуировать «буханку» водитель не успел, волны бились прямо о лобовуху серого грузовика. Кто-то уже сломал забор и побывал на чужом участке. Течение было, как обычно, попутным, поэтому мы сбавили старания, ненароком заглядывая за заборы. Магазина нигде не было. Заплывая вглубь поселка, все тяжелее было осознавать, что мы будем незаконно проникать в чужие дома, если никого не найдем.

– Видите что-нибудь? – услышал я за спиной вопрос Жени.

– Ничего.

– А это еще что? – спросил Игнатьич и перестал грести.

Тяжелый звук большой лодки резко стал приближаться. Чем-то он мне напомнил катер полиции или МЧС. Почему-то мне стало легче. Мы не единственные, кто сюда вышел – сейчас и спросим, куда плыть. Я даже не обернулся, все равно самый дальний.

А надо было.

Катер отчетливо загудел прямо за спиной. Кто-то крикнул от неожиданности. Команда совсем не ожидала нас увидеть.

– Ложись! – крикнул Игнатьич.

В недоумении я обернулся и успел разглядеть полицейский катер и четырех людей, вскинувших наизготовку автоматы. Игнатьич пригнулся к рулю и схватился за ружье. Женя, как и я, обернулся, и этим подписал себе смертный приговор.

Незнакомцы с катера открыли огонь. Пули продырявили ветровое стекло, впились в кресла и попали в Женю. Я вцепился в край борта и стал судорожно выбираться из сидячей ловушки. Колени неприятно ударились о спинку. Я сгорбился и так быстро встал на скамью, что потерял равновесие и перевалился через борт.

Я долго не мог совладать со своим телом. Мгновенное пребывание в мутной водице, и я чувствую, как сажусь на дно. Глухо пробивались автоматные очереди. Но отсиживаться долго я не собирался.

«Кто это? Черт! Пистолет в ремне! Надеюсь, он будет стрелять!»

Я поспешил наверх. И вот, почти встав в полный рост, я вцепился руками за борт моторки. Нужно было отдышаться.

Знакомый выстрел ружья. Несколько блатных выражений покатились в нашу сторону.

Я вытащил пистолет Макарова, рукой переполз влево. Хотелось ударить незаметно и внезапно. Я боялся высунуться, поэтому долго сжимал пистолет и выравнивал дыхание.

Целюсь. Хрен с ним! Буду вести стрельбу прямо через лобовуху! Какая теперь разница?

Игнатьич дрогнул от выстрелов ПМ и пригнулся. Я так увлекся, что перестал считать выстрелы. Спешно целясь, я нажимал на спусковой крючок снова и снова. Отдачей слабо било в ладонь, гильзы вылетали одна за другой.

Вроде попал! Кто-то от боли заорал блатным словарем и упал.

– Жмыха клюнуло! Маслята кончаются! Империал, встаем на лыжи! Ща менты слетятся!

Мотокатер задел дряхлый забор, и преступники быстро помчались прочь. Все закончилось так же быстро, как и началось.

Женя развалился на сидении. Свесив руки, он