Мне приснилась война - Роберта Каган

и Шошаной что-то не так. Почему тебе до сих пор надо отдыхать от нее? Ты должна сказать мне, чтобы я могла тебе помочь.

– Ты обещаешь, что, если я тебе расскажу, ты сохранишь это в тайне?

– Разве тебе надо меня об этом просить? Ты же знаешь, я никому не скажу ни слова.

Наоми отвела взгляд и тяжело вздохнула.

– Даже не знаю, как это сказать, но у меня есть любовник.

– Это хуже, чем я думала, – сказала Мириам, и ее рука взлетела ко рту. – Ой-вэй, Наоми. Что ты делаешь? Кто он?

– Ты его знаешь.

– Знаю? – Мириам подняла вторую руку. – Знаю его?

– Да, ты его знаешь. Это Эли.

– Ой-вэй! Что ты натворила!

– Он отец Шошаны.

– Что? Да что ты такое говоришь!

– Я говорю, что Хершель Шошане не отец. Я родила ее от любовника.

– Это ужасно. И конечно, Хершель не знает?

– Нет. Не знает.

– Это даже хуже, чем ужасно.

– Я понимаю. Но порвать с любовником не могу. Я пыталась, честно. Но я его люблю.

– Любишь? Но любовь не имеет к нам отношения. И вот такие ситуации тому причиной, – сказала Мириам. Она распекала сестру, как ребенка.

– И это я тоже понимаю. Но разница между нами в том, что ты что-то чувствуешь, когда ты с Арамом. Я знаю, он делает так, что ты ощущаешь свою ценность.

– Да, это так. Он хороший человек. И добр со мной. И думаю, если использовать гойское слово «любовь», то можно сказать, что я люблю его. Хершель плохо с тобой обращается? Он тебя бьет?

– Нет, и в этом мне очень повезло. Я знаю, что муж Сары бьет ее, и это худшее, что может произойти с женщиной. Мне повезло иметь мужа, который меня обеспечивает и не жесток со мной. Я все это знаю. Но я должна тебе сказать, что между нами чего-то не хватает. Рядом с ним я чувствую себя такой одинокой!

– Что ты имеешь в виду?

– Он никогда не разговаривает со мной. Не проявляет заботы или внимания.

– Большинство мужчин такие. Такова их природа. Мама всегда это говорила.

– Я понимаю. И я не собиралась заводить любовника, но, когда встретила Эли, что-то как будто щелкнуло, а потом все стало нарастать, как снежный ком, и я… я не могу порвать с ним.

– Теперь и я часть этого всего и не знаю, что дальше делать. Ты понимаешь, что втянула меня в свой грех? Ведь я смотрю за Шошаной, пока ты проводишь время с любовником. Я тоже грешу и теперь знаю об этом.

– Я понимаю. И я понимаю, что ты больше не сможешь сидеть с Шошаной ради меня. Но я просто не знаю, что делать дальше. Может, надо взять и сбежать с Эли и Шошаной. Может, это единственный путь.

– Только не принимай поспешных решений! Я не говорила, что не смогу присматривать за ней. Я бы хотела, чтобы ты прекратила. Но ты моя сестра, мой близнец. И ты знаешь: что бы ни произошло, я не откажу тебе. Никогда. И я не хочу, чтобы ты сбегала из дома, от мужа, и от меня, и от наших родителей.

– Тогда я тебе не скажу.

– Но я должна что-то сделать. Я не могу просто закрыть на это глаза. Я вижу, сколько этот мужчина для тебя значит, и я тебе помогу. Я буду присматривать за Шошаной.

Наоми отвела взгляд. Она ужасно чувствовала себя из-за того, что втянула Мириам во все это. И все равно ей страстно хотелось видеть Эли. Тяга к нему была такой сильной, что она просто не могла сопротивляться. Поэтому она постаралась подавить чувство вины и согласилась на предложение Мириам присматривать за Шошаной. А сама условилась встречаться с любимым мужчиной так часто, как будет возможно.

Как-то раз, жарким летним днем, Наоми договорилась с Мириам, чтобы та несколько часов посидела с Шошаной. Переодевшись и приготовившись к выходу, она встала на крыльце, ожидая появления сестры.

– Посмотри, мама, – воскликнула вдруг Шошана, – какие облака! Вон то похоже на слоника.

Наоми подхватила дочь на руки и прижала к себе. Потом запрокинула голову и поглядела на небо. Облака плыли по нему, как клочья белой ваты всевозможных форм.

– И правда, моя милая. А это похоже на дракона.

– А вон еще одно, как лицо старенькой тети, – сказала Шошана, указывая на большое облако в высоте.

Наоми вгляделась в него. Оно было похоже на лицо ее бабушки, которая умерла, когда Наоми была еще ребенком. Бабушка смотрела на нее сверху вниз, и Наоми показалось, что у нее в глазах слезы. «Она столько надежд возлагала на меня, когда я была маленькая. Так меня любила, а теперь вот знает, что я стала грешницей и навлекаю в глазах Господа позор на нашу семью. Что я творю и почему не могу остановиться?» Чувство вины душило Наоми, казалось, она вот-вот заплачет.

– Мама, что ты? – спросила Шошана, гладя мать по лицу.

Наоми посмотрела на дочь. Она видела, что Шошане страшно.

– О, все в порядке. Просто вспомнила свою бабушку. Я очень по ней скучаю.

– Ты такая грустная!

– Да, мне грустно, что она не с нами и не видит тебя. Но я знаю, она следит за нами с небес. Я в этом уверена.

– А как ее звали?

– Дебора.

– Тогда почему ты не назвала меня в ее честь?

– Потому что пообещала твоему отцу назвать тебя в честь его бабушки.

– Значит, следующего ребенка ты назовешь по своей бабушке?

– Мне бы этого хотелось.

«Может, мне лучше сегодня остаться дома, с дочерью? Может, не надо ходить к Эли»? – подумала она, но, когда представила, как он держит ее в объятиях, ее лицо стало горячим и она поняла, что все равно пойдет. Она задвинула поглубже чувство вины и постаралась не вспоминать о нем. Эли притягивал Наоми, словно магнитом. Когда она была не с ним, то постоянно думала о нем и об их следующей встрече.

Мириам уже махала ей рукой, подходя к калитке. Она несла сумку с игрушками, которые купила для племянницы.

– Наоми, Шошана, я здесь!

Шошана подбежала к тете Мириам и крепко обняла.

– Мама тебе говорила, что я сегодня посижу с тобой? У мамы кое-какие дела, – сказала Мириам.

Шошана, которой уже исполнилось шесть, поглядела на Мириам снизу вверх и воскликнула:

– Я так рада, что ты пришла! Мне так хорошо с тобой, тетя Мириам! И знаешь, я рада, что у тебя нет детей, потому что вся твоя любовь