Мифология «Ведьмака» - Виктор Кашкевич

и побочные эффекты, например полная стерильность. Также считается, что после всех испытаний ведьмаки лишаются нормальных человеческих эмоций. И ведьмаки поддерживают эту идею — вот только, скорее всего, это не более чем профессиональная маска. Это подтверждают слова Трисс Меригольд, обращенные к Геральту:

— Может, не хочешь признать тот факт, что эликсиры и травы не забили в тебе эмоции и человеческие чувства! Ты забил их в себе сам! Ты сам!

«Кровь эльфов»

И здесь мы вплотную подобрались к занимательной интриге, сокрытой в коллективном образе ведьмачества. Всю дорогу ведьмаки придерживаются образа бездушных исполнителей, бездумных машин для истребления чудовищ. Но давайте посмотрим в лицо книжным фактам.

Даже если не брать во внимание многочисленные примеры эмоциональных привязанностей и прочих сентиментальных реакций, сама суть жизненного пути ведьмака отрицает холодность и расчет. На дворе условное Средневековье. Институты закона и правопорядка — понятия весьма условные в цивилизованном обществе. Но тот, кто виртуозно владеет мечом, имеет все шансы занять высокое положение в социуме — при соответствующем желании. Не лежит душа к наемничеству — всегда можно стать убийцей. Благо сильные мира сего охотно платят большие деньги за быстрые удары бритвенно-острого клинка. К тому же убивать гуманоидов куда безопаснее и проще, чем затевать пляску стали и смерти с очередным выродком Хаоса. На худой конец можно пойти и в гладиаторы. В реальной Античности аренные бойцы были весьма и весьма обеспеченными, а жили даже дольше обычного легионера.

Но нет. Ведьмаки с фанатичным упорством разыскивают заказы именно на нечисть. Выслеживают чудовищ в непролазных чащах и болотах, ныряют в нечистоты и склепы, причем нередко не получив вперед оплаты. Не странно ли это для тех, кому приписывают отсутствие человеческих чувств и исключительную расчетливость?

Разумеется, ключ ко всему — идея. Простая ведьмачья идея о необходимости очистить мир от истинных порождений Зла. И каждый ведьмак искренне ей предан.

Романы едва освещают общие принципы подготовки ведьмаков, а уж идеологическую обработку и вовсе оставляют за скобками. Но, судя по Геральту и другим его коллегам, которые попадают в поле зрения читателя, ведьмаки как будто составляют особый рыцарский орден и связаны друг с другом идеалами высокого служения. В книгах были бы невозможны причитания игрового Ламберта о том, как сильно он ненавидит жизнь ведьмака и как бы ему хотелось выбрать иной путь. На самом деле ведьмакам все пути открыты, и в романе это доказывает сам Геральт. Если помните, ради спасения Цири он отрекается от ведьмачества.

Я больше не ведьмак. Я перестал быть ведьмаком. На Танедде, в Башне Чайки, в Брокилоне, на мосту через Яругу. В пещере под Горгоной. И здесь, в лесу Мырквид… Нет, теперь я уже не ведьмак. Придется, видно, обходиться без ведьмачьего медальона.

«Башня Ласточки»

Кстати, именно утрата медальона заставляет Геральта окончательно уйти с профессионального пути. Этот зловещий цеховой знак, который предупреждает о приближающейся опасности и помогает концентрировать волю для применения знаков, важен для ведьмака даже больше, чем эликсиры и мечи.

Итак, ведьмаки осознанно рискуют жизнью ради блага общества, относящегося к ним в основном неприязненно. Что это, если не проявление высшего альтруизма и подлинного гуманизма?

В таком случае для чего же надевать на себя маски бесчувственных и хладнокровных чудовищ, если вами движет благородная воля? Судя по всему, это компромисс, на который вынуждены были пойти ведьмаки, чтобы общество от них не отреклось. Смотрите сами: в прагматичном обществе, которым правят понятия выгод и издержек, много ли доверия странствующим фанатикам, что без конца слоняются по кладбищам и урочищам, не имея ни очага, ни постоянного ночлега? Рыцарь без страха и упрека вызовет в лучшем случае насмешку, как тот же Эйк из Денесле, бескорыстный истребитель чудовищ, богобоязненный и добродетельный рыцарь с выражением экстатического транса, застывшим на лице.

Страница из энциклопедии естественной истории Hortus Sanitatis. Я. Мейденбах, 1491 г.

Wellcome Collection

Если же такой бродяга назовется истребителем монстров и станет брать деньги (и немалые) за избавление от докучливых чудищ, то сразу обретет конкретные черты и вполне разумную мотивацию. Именно в расчете на этот повальный прагматизм ведьмаки облачили свою благородную борьбу против исконного зла в сухую форму тщательно выверенного ремесла. Людям проще довериться профессионалу, если он руководствуется каким-то кодексом. Им легче поверить в то, что нечеловеческие усилия в борьбе со злом способен приложить лишь тот, кто и сам не вполне человек. Взимание платы за исполнение своей миссии — это всего лишь разумный компромисс. Голодный ведьмак много не навоюет, да и тому, кто берет деньги за работу, доверия больше.

При этом ведьмачьего кодекса — особого свода правил, которым должно руководствоваться всем ведьмакам, — на самом деле просто не существует. В этом признается сам Геральт на страницах первого романа, в одном из отрывков под названием «Глас рассудка». Он говорит, что свои правила работы придумал себе сам. Опять же, лишь потому, что людям проще довериться тому, в чьем арсенале есть свод профессиональных правил. А главное, так проще самому Геральту: постановить себе за правило не брать заказы на убийство разумных существ и не вмешиваться в «цивилизованные» распри. Когда в Каэр Морхене Трисс обвиняет ведьмаков в равнодушии к проблемам мира, стоящего на грани масштабнейшей войны, Геральт осаживает ее:

Я — ведьмак. Искусственно созданный мутант. Я убиваю чудовищ. За деньги. Защищаю детей, если родители заплатят. Если мне заплатят нильфгаардские родители, я стану защищать нильфгаардских детей. И если даже весь мир превратится в развалины, во что