Мастейн. Автобиография иконы хеви-метала - Дэйв Мастейн

Мы в последний раз обнялись, и я ушел к терминалу. Не оборачивался. Лишь когда сел в зале ожидания, осознал нечто важное: в кармане ни гроша. Ни цента. Меня ждала четырехдневная поездка на автобусе из Нью-Йорка в Калифорнию, и не было ни еды, ни воды – ничего. Лишь пакет с грязным бельем и гитара. Почему они не могли дать мне хотя бы несколько баксов – чтобы ноги не протянуть, – я не знаю. Может быть, им и в голову не пришло. Как бы там ни было, следующие четыре дня я побирался, как чертов бомж, стрелял мелочь и радовался любой бесплатной еде, которой меня угощали сидящие рядом пассажиры – пончики, пачка чипсов и т. д. И жалость ко мне проявил не один человек. Интересно, насколько добры могут быть те, кого совершенно не знаешь, когда им нет причины помогать тебе или доверять, а ты умираешь в муках похмелья и страдаешь от ломки, потому что не можешь позволить себе купить алкоголь, и от тебя воняет потом и перегаром. Но мир не без добрых людей, и в такие моменты понимаешь, что вера в человечность не умерла.

Не то чтобы в тот самый момент я смотрел на все с оптимизмом… или в течение достаточно долгого времени после этих событий. Спустя несколько часов дороги я сидел в хвосте автобуса, в животе бурлило, а голова раскалывалась. И на полу я увидел брошюру. Поднял и начал читать, просто чтобы убить время. Оказалось, что это листовка, автор которой – сенатор Калифорнии, Алан Крэнстон. Предметом обсуждения в основном являлась опасность распространения ядерного оружия. Одна строчка в тексте почему-то была выделена жирным шрифтом:

«Нельзя избавиться от арсенала мегасмертей[22](оружия массового поражения), и неважно, какие заключены мирные договоры».

Несколько минут я вертел эту строчку в раскалывающейся от боли голове – «арсенал мегасмертей… арсенал мегасмертей» – и затем почему-то, не знаю, по какой причине, начал писать. Одолжил карандаш и взял обертку от кекса, написал первый текст о своей жизни после Metallica. Песня называлась «Megadeth» (я убрал вторую букву «а»), и хотя она не попала ни на один наш альбом, зато послужила основой для песни «Set the World Afire» («Объять мир огнем»).

Тогда мне не пришло в голову, что Megadeth – использованный сенатором Крэнстоном, megadeath, относящийся к потере одного миллиона убитых в результате ядерной катастрофы, – может стать идеальным названием для трэш-метал-группы. Но, опять же, так далеко я не загадывал.

Хотелось всего лишь вернуться домой.

Это необычная фотография. Поспорив как-то с Дэвидом Эллефсоном, я стал вокалистом Megadeth в канун Нового года. Понятия не имею, что со ртом, но именно так начиналось мое рычание. Фотография сделана Харальдом Ойменом

6. Создание совершенного монстра: Megadeth

«Чувак, если хочешь стать великим музыкантом – попробуй героин. Вот увидишь. Все равно что снова в лоне матери оказаться».

К тому времени, как я добрался обратно в Калифорнию, был фактически разбит. Потерял лучших друзей, свою группу, источник заработка. В сущности, потерял свою личность, ставшую абсолютно неотделимой от Metallica. Я был лицом группы, а теперь меня ее лишили. У меня не осталось ничего. Поскольку больше податься было некуда, я приполз к матери, которая к тому времени уже неважно себя чувствовала (спустя семь лет она умрет от застойной сердечной недостаточности). Унижение, которое я чувствовал, возвращаясь в тот дом, в ту же самую комнату, где мы с Джеймсом недолгое время жили вместе, было почти невыносимым. Каждое утро я просыпался с напоминанием о том, что жестко облажался.

Должен признать, некоторое время испытывал только депрессию и жалость к себе. Мама кормила меня, дала ночлег, а ночи я коротал у старых друзей и знакомых. Но все это тоже было не всегда приятно, потому что в круг друзей когда-то входили парни из Metallica. Теперь их нет, а я вернулся, и казалось, все это немного сложно объяснить. Однажды вечером я зависал со своей подругой Хайди, топил горе в алкоголе, как вдруг разговор зашел о Metallica.

– Хорошо, что я свалил, – сказал я. – Они реально стали действовать мне на нервы.

Хайди знала меня много лет. И не было смысла пудрить ей мозги. Она покачала головой и рассмеялась.

– Ой, хорош заливать, Дэйв. Ты же знаешь, что ушел не сам. Тебя уволили.

Я был поражен.

– Кто тебе сказал?

– Ларс, – ответила Хайди. – Звонил мне на прошлой неделе.

Даже тогда Ларс был таким проворным экспертом по связям с общественностью, что, когда дело касалось его репутации или репутации группы, он всегда все предусматривал. Именно поэтому Ларс дотошно обзвонил наших общих знакомых, чтобы убедиться в том, что они знают его версию произошедших событий. На мой взгляд, это логично, поскольку я в равной степени был виновен в том, что пытался повернуть историю в свою пользу.

Как бы там ни было, осознание того, что Ларс критиковал меня за спиной, а карьера Metallica развивалась и двигалась вперед, служило мощным мотивирующим фактором. В тот момент, сидя напротив Хайди, будучи уличенным во лжи и видя жалость в ее глазах, мне стало стыдно. Но можно было понять мой гнев.

– Ладно, ты права, – сказал я – Они меня действительно выперли. Но я все равно собирался уйти. Хочу сколотить свою группу.

Это было отчасти правдой. Не знаю, ушел бы из Metallica или нет, но верю, что наш альянс все равно бы развалился. И говоря о новой мечте – Хочу сколотить собственную группу – по крайней мере, я… не сидел сложа руки.

В течение следующих нескольких месяцев мечта стала одержимостью, не в последнюю очередь благодаря нескончаемому потоку подобострастной прессы, освещающей появление нового вида хеви-метала, типичным представителем звука которого стала гаражная группа из Нью-Йорка, приехавшая из Калифорнии:

Metallica.

Представь, в каком шоке я пребывал, когда летом 1983-го вышел дебютный альбом Metallica, Kill ‘Em All, и в него вошли четыре моих песни: «The Four Horsemen» (бывшая «Mechanix»), «Jump in the Fire», «Phantom Lord» и «Metal Militia». Те же четыре песни, вошедшие в демо No Life Till Leather. Авторство было также изменено, чтобы отразить изменения в композициях в течение процесса записи и – о чем могу только догадываться – чтобы свести мой вклад к минимуму. Каждая из этих песен изначально была моей, но все же Джеймс или Ларс (или оба) делили между собой авторство на всех четырех композициях.