Кевин Гарнетт. Азбука самого безбашенного игрока в истории НБА - Дэвид Ритц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Передаю привет и одному из первых своих тренеров в AAU – Быку. Он был белым дядькой, который относился к черным пацанам как к своим детям. Бык набирал всех отщепенцев, которых не брали на большие турниры, и забирал их под свое крыло. Зная, что многие из молодых парней постоянно голодные, он водил нас в Carolina Fine Foods, где подавали здоровенные порции клиновидной картошки-фри и сочные олдскульные бургеры. Если мы играли против другой команды и их игроки начинали играть грязно, Бык начинал наезжать на их тренера. Он был готов драться за нас. Если у тебя были проблемы с отцом или отчимом, Бык приходил вместе с тобой домой и разруливал вопрос. Бык был олицетворением самоуверенности. Бык мог затравить задир, которые травили тебя. Бык был таким братишкой, какие сейчас уже кажутся пережитком прошлого, – на него можно было положиться. Он был еще одним человеком, заменившим отца такому пацану, как я, который всюду искал фигуру отца. Главным образом потому, что мой родной отец и отчим были теми фигурами, о которых я бы с радостью позабыл.
В свой первый серьезный лагерь я поехал в 1992-м. Тогда я впервые сел в самолет. Впервые отправился куда-то далеко играть в баскетбол. Меня пригласили в лагерь Nike, и, черт возьми, я был полон энтузиазма. Для старшеклассников работали два лагеря – от Nike и от Adidas. У Adidas были такие пацаны, как Шариф и «Трактор» Трэйлор. Adidas оккупировал Нью-Джеси; Nike осел в Индианаполисе. Оба лагеря были переполнены талантливыми игроками.
Лагерем Nike заправляли трое. Все трое из братьев. Первым был Хорас Браун. Он был богом, он был рекрутером, он был тем, кто давал тебе пропуск внутрь. Ему нравились моя скромность и уважительное отношение к другим.
«Как поживаешь, молодой человек?» – спросил он, когда я только приехал.
«Хорошо, сэр».
«Ты откуда?»
«Южная Каролина, сэр».
«Как зовут?»
«Кевин Гарнетт, сэр».
«Ну а я Хорас Браун, и я заведую этой темой, я буду следить за тобой. Мне нравится твоя игра».
Ассистент тренера, Рон Эскридж, был дядькой постарше, родом из Филли. Он носил небольшое пышное афро, велюровый спорткостюм Nike, золотую цепь и понтовые золотые часы. Ухожен и одет с иголочки. Внешне походил на Тедди Пендерграсса. Типчик на стиле. Но будучи в прошлом морпехом, Тренер И также обладал дисциплиной, способной вызвать отвращение многих людей. Но я уяснил, что этот менталитет будет мне полезен.
«Эй, Кей, – говорил он. – Я видел тебя на записях. Ты наверняка думаешь, что ты крутой перец, но в морской пехоте ты не протянул бы и дня».
Может, и так, но когда я вышел на площадку и начал бомбардировать кольцо, он счел, что, может, я все-таки и протянул бы. Он концентрировался на данках.
«Не надо заниматься этой ерундой с лэй-апами, – требовал он. – Данкай все подряд».
«Хорошо, Тренер И».
Я впитывал все, что он говорил. Но я – это я, и мне нужно было делать нечто большее. Я должен был практиковаться в показе на бросок.
«Никаких показов, – орал Эскридж. – Только данки!»
И я данкал, перемежая данки посыланием его на хер.
«Вот о чем я говорю!» – вопил он во все горло.
Ему нравилось, что я матерюсь и громко разговариваю. А еще он поддразнивал меня.
«Пацан, против которого ты будешь сегодня играть, сотрет тебя в порошок, – говорил он. – У тебя никаких шансов сделать двадцать подборов».
В итоге я делал двадцать четыре.
Тренер И был мотиватором, но мотиватором номер один, человеком, изменившим меня раз и навсегда, был Уильям «Волк» Нельсон. Он стал моим баскетбольным отцом. Я обязан ему всем. У него было доброе лицо, он носил очки в черной оправе и говорил очень быстро, фонтанируя идеями. Наша с ним связь была прочной, как сталь. Я видел, что он обладает информацией. Он видел, что я наделен талантом. Я относился к нему с уважением, которое он возвращал мне в троекратном размере.
Вам следует помнить, что вплоть до знакомства с Волком у меня было множество старых, утомленных жизнью тренеров – за исключением Дюка Фишера. Волк был гордым чернокожим мужчиной, отдававшим всего себя делу: он старался вытащить из своих игроков все лучшее. В то время я не знал о его серьезной репутации тренера, которую он имел в Фаррагут Карир Академи в Чикаго. Волк был не из тех, кто рассказывает о себе. Он говорил о тебе.
В нашей команде Nike было несколько отличных игроков. Ронни Филдс, игравший у Волка в Фаррагуте, выглядел как будущий Эйр Джордан со своими 190 сантиметрами роста. Андре Паттерсон был просто невероятен. Дре был очень крутым чуваком. Братья Бэйли – Давид и Мартелл – были лютыми. Рики Прайс был настоящим монстром. Несмотря на всех этих звезд, Волк всегда находил время сосредоточить свое внимание на мне. Он видел мою неуверенность и знал, как положить ей конец.
Волк: «Эй, Кей, поразводи-ка мяч».
Я: «Чего?»
Волк: «Ты меня слышал. Поразводи мяч».
Я: «Черт. Вы хотите, чтоб я играл разыгрывающего?»
Волк: «Да, черт возьми, играй разыгрывающего. Играй где угодно. Делай все».
А потом он уходил с площадки, предоставляя меня самому себе.
После тренировки он приходил и говорил: «Слушай, я вижу, как ты каждое утро оттачиваешь дриблинг. Я знаю, что ты умеешь обращаться с мячом. Нет причин останавливаться в развитии. Скауты постоянно рыщут здесь, и им нужно показать твою универсальность. Не бойся того, чего ты делать не умеешь. Верь в то, что ты умеешь делать».
Как и Тренер И, Волк вытаскивал из меня
