Кевин Гарнетт. Азбука самого безбашенного игрока в истории НБА - Дэвид Ритц

атакующей игры – в среднем я набирал по двенадцать очков за игру в тот год, – но зато умел обороняться. Выдавал по пятнадцать подборов и семь блок-шотов за матч. Во второй год я удвоил свой средний показатель набранных очков – до двадцати пяти очков за игру. Но именно на третьем году обучения, в сезоне 1993/94, у меня случился настоящий прорыв.

Beach Ball Classic стал его кульминацией – это баскетбольный турнир для учеников старших школ, ежегодно проходящий в Мёртл-бич в дни между Рождеством и Новым годом. Он был учрежден в 1981 году Дэном д’Антони, старшим братом Майка, много лет проработавшего главным тренером в NBA. Дэн тоже связал свою жизнь с баскетболом. Тридцать лет он тренировал в старшей школе Сокасти в Мёртл-бич, а Classic учредил для того, чтобы привлечь больше внимания к молодым баскетболистам из старших школ Южной Каролины. К тому времени, как я переехал в Молдин, турнир уже стал одним из ведущих в стране. Наша команда уступала в серии 1:2, а затем вылетела, но за эти три игры я набрал 101 очко, 40 из которых пришлись на триллер длиной в пять овертаймов против лос-анджелесской старшей школы Лойолы.

Баг не присутствовал на том турнире – из Молдина в Мёртл было четыре часа езды, – но это была единственная моя игра, которую он пропустил. Его родители купили ему Ford Escort на механике, и он стал нашей основной тачкой. Я любил эту машину. Багу было все равно, где я играл, – он проезжал на том Escort’е сорок, пятьдесят, шестьдесят миль и всегда приезжал на игры вовремя. Я не переживал, что на трибунах нет членов моей семьи. Если Баг был там, все было в порядке.

Euros / Европейцы

Моим самым любимым игроком всех времен был Арвидас Сабонис, родившийся в Литве. Я смотрел записи его игр за сборную СССР. Он был просто машиной. На Олимпиаде 1988-го он дал отпор Юингу и Робинсону.

Он дал нам понять, что американцы – не единственные, кто умеет играть в баскет. Тип был ростом 2,20. Умел прыгать. Играл на всех пяти позициях. Работал обеими руками. Был гибким. Подвижным. А еще очень мозговитым.

В 1995-м я познакомился с Арвидасом в раздевалке арены «Аламодоум» в Сан-Антонио. Было странно, потому что он находился там с женой и одним из сыновей, у которого на голове росли какие-то совершенно безумные волосы. Арвидас говорил напористо, с густым акцентом, и очаровал нас всех своими историями о соперничестве с величайшими игроками в баскетболе. Я просто сидел. Я мог бы слушать его часами. Его собственная профессиональная история закончилась печально, потому что он порвал оба ахилловых сухожилия. Любой скажет вам, что после такого ты уже никогда не будешь прежним. Ты теряешь взрывную скорость. Но давайте о хорошем: его сын с безумными волосами – это Домантас Сабонис, пришедший в NBA в 2016-м играть за OKC. Я считаю отца Домантаса одним из своих кумиров.

Другие европейцы были выдающимися. Немец Дирк Новицки. Испанец Пау Газоль. Итало-аргентинец Ману Джинобили.

Понравилось ли мне то, что они привнесли в игру флоппинг и размахивания руками? Конечно, а почему нет? Это выделило их. Все эти евростепы с шагом назад перед броском, броски с отклонением с одной ноги и попаданием от щита – все это значимый вклад в стиль NBA. Мне нравилось, что игроки из других культур интегрировали свои технические элементы в наши. От этого выиграли все. Интернационализация баскетбола – одна из важнейших тем в истории спорта.

Чем больше я путешествовал, тем выше начинал ценить европейский подход. Европейские игроки не идут в колледжи. Они начинают играть профессионально, как только становятся достаточно классными игроками. Рики Рубио начал играть профессионально с четырнадцати лет. В сравнении с ним Дирк Новицки и Лука Дончич были стариками, когда начинали играть в свои шестнадцать. Игра на профессиональном уровне в таком возрасте не оставляет места никакому инфантильному дерьму. Ты играешь со взрослыми мужиками, которым нужны деньги, чтобы кормить свои семьи, и у них нет времени на примадонн и прочую херню. Это вынуждает тебя быстрее взрослеть. Ничего общего с американской системой баскетбола, этой хайп-машиной подхалимов, начинающейся еще с AAU. В этой культуре все хотят заработать на тебе бабла, все лижут тебе задницу и говорят тебе то, что, как они считают, ты хочешь услышать, а не то, что тебе действительно нужно услышать. Так что когда американские игроки добираются наконец до лиги, им нужно переступить через все это самолюбие, которого у европейских игроков просто нет. Разумеется, есть исключения из правил. Есть американские игроки, которые приходят в лигу по-настоящему зрелыми игроками, а есть европейцы, ведущие себя как самовлюбленные мудаки – думающие, что раз они считаются крутыми за границей, то это легко транслировать и в NBA. Но по большей части европейская модель выглядит более грамотной, лучше заточенной на подготовку к успеху.

Некоторые говорят, что европейский стиль мягкий. Это полная херня. Чем мы, по-вашему, занимались в Бостоне? Метали мяч вокруг дуги, пытаясь найти открытых Рэя или Пи. Чем, по-вашему, занимались «Уорриорз» во время своего похода за чемпионством? То был евробаскет в чистом виде. Он никакой не мягкий. Он умный. И как только все это осознали, как только увидели, каких успехов может достичь команда, играющая в такой манере, все тут же начали имитировать их. Теперь все исполняют евростеп. Если его нет в твоем арсенале, твоя игра неполноценна.

То, что вы видите в лиге сейчас, это, конечно, разворот NBA в противоположную сторону. Теперь, после нескольких лет, на протяжении которых команды становились меньше, играли «маленькими пятерками» и сосредотачивались на трехочковых бросках, в лиге началось возрождение больших, таких как Энтони Дэвис, Джоэл Эмбиид и КАТ. Команды теперь такие низкорослые, что никто не может защищаться против больших под кольцом или оттирать их от корзины. Не удивляйтесь, если в ближайшие сезоны большие игроки займут еще более прочное положение. Так уж развивается игра: всегда циклично, всегда меняясь. И именно это делает ее прекрасной. Но базовые принципы евробаскета? Они останутся здесь надолго.

«Everything Is Everything»

Я услышал эту песню на альбоме The Miseducation of Lauryn Hill. Было это в конце 1990-х. Она была чем-то новым, это и привлекло мое внимание. Я угорел по Fugees, а когда Лорин ушла в сольное плавание, я следил за ее карьерой. Я слышал, что она говорила: то, что предопределено, обязательно произойдет. Она рассуждала о неизбежности перемен, но также ставила под сомнение существующие правила. Она была проницательной, говорила нам слушать ее «помесь хип-хопа и Писания». Заставила меня