Кевин Гарнетт. Азбука самого безбашенного игрока в истории НБА - Дэвид Ритц

давил на меня сильнее, чем кто-либо. Док убедил в том, что делать ошибки – это нормально. Он говорил, что быть уставшим – это нормально, что косячить – это нормально. Он научил меня отдыхать. До знакомства с Доком я по-настоящему не знал, как отключаться. Док – из тех тренеров, что водят свои команды в кино, просто чтобы игроки ненадолго отвлеклись от мыслей о баскете. Он знал, что одержимость может заставить нас переигрывать, реагировать излишне эмоционально, выходить из равновесия. Док также обладал глубокой мудростью в делах семейных и в воспитании детей и знал, как должен вести себя достойный человек.

Второго Дока Риверса не существует.

Double Team / Сдваивание (дабл-тим)

Все всегда говорят о том, как трио из «Селтикс» стало первой Большой Тройкой и как это изменило баскетбол – проложило дорожку для ЛеБрона, Ди-Уэйда и Криса Боша в «Майами» и для Стефа, Клэя и KD в «Бэй». Но вы редко услышите, как кто-то объясняет то, почему Большая Тройка работает столь эффективно стратегически. Дело было не только в том, что на площадке находились три суперзвездных игрока. А в том, как нахождение этих игроков там вынуждало реагировать другую команду. Вся фишка была в сдваивании.

Когда у тебя в соперниках сразу два плеймейкера, об опеке которых нужно переживать, тебе очень тяжело. Опекаете вдвоем одного, а он выискивает возможность отдать второму, свободному. Но хорошее нападение может достаточно быстро ротироваться, чтобы нивелировать эту опеку. Добавляешь третьего плеймейкера, и весь смысл сдваивания сходит на нет. Когда у тебя достаточно активно ходит мяч, никакая защита не будет успевать переключаться. Мяч всегда движется быстрее ног. Поэтому другой команде приходится забывать о сдваивании и играть персонально по одному. И именно тогда плеймейкеры могут по-настоящему себя проявить.

Это может показаться очевидным, но это не так. Многим игрокам дабл-тим видится большой проблемой. Глаза у них широко раскрываются, стоит им увидеть двух накрывающих их защитников. И вместо того чтобы быстро передать мяч партнеру, внезапно оказавшемуся свободным, они пытаются показывать класс и пускаются в дриблинг. Так что суть Большой Тройки не просто в том, что на площадке одновременно оказываются три плеймейкера. Ее суть в том, что на площадке оказываются три неэгоистичных плеймейкера, готовых подстраиваться под систему и мириться с тем, что каждый из них не будет получать столько возможностей для бросков, сколько получал бы, играй он в роли ведущего или второго плеймейкера.

То, как ты справишься со сдваиванием, станет тебе хорошим жизненным уроком. Какой вариант ты выберешь? Себялюбивое решение, которое удовлетворит твое эго, но понизит шансы на победу? Или самоотверженное решение, благодаря которому звездой станет кто-то другой и которое с большей вероятностью гарантирует победу?

Dr. J / Доктор Джей

см. Dunk; Shoes

Dr. Jekyll and Mr. Hyde / Доктор Джекилл и Мистер Хайд

см. Tim Duncan

Duke vs. Michigan / «Дьюк» против «Мичигана»

Если ваше детство пришлось на начало девяностых, то, независимо от того, где именно в Америке вы росли и жили, вы, скорее всего, болели либо за «Дьюк», либо за «Мичиган». У «Дьюка» в составе были аккуратно подстриженные и гладко выбритые мальчики, будто перебравшиеся в команду со съемок «Беверли-Хиллз, 90210» или рекламы Abercrombie & Fitch – Бобби Хёрли, Кристиан Леттнер и Чероки Паркс. У «Мичигана» в составе были черные ребята с бритыми головами, в мешковатых шортах и черных носках – Fab Five (Великолепная Пятерка), включавшая в себя Джувана Ховарда, Джейлена Роуза и Криса Уэббера. Эти две команды демонстрировали расовое разделение в Америке, пусть и не на сто процентов точно и справедливо, ведь у «Дьюка» было предостаточно и чернокожих игроков, умевших конкретно жечь: таких как Грант Хилл и Антонио Лэнг, например. Но самое знаменитое имя в команде «Дьюка» принадлежало не кому-то из игроков команды. А ее главному тренеру, Майку Кшижевски.

Великолепная Пятерка «Мичигана» олицетворяла собой сдвиг в сторону от белой патриархальной структуры баскетбольной лиги и помогла дать толчок движению по раскрепощению игроков, которое я сам потом продвинул еще дальше своим решением идти не в колледж, а сразу на драфт, а также рекордным контрактом, о котором мне удалось договориться впоследствии. Разумеется, в те времена я ни о чем подобном не думал. Мне просто нравилось, как Си-Уэбб вколачивал мячи в кольцо – такой свирепости я еще никогда прежде не видел. Всю свою жизнь я был преданным фанатом Big East, но «Мичиган» незамедлительно стал моей самой любимой командой.

Однажды какой-то белый пацан с района попросил меня сыграть с ним один на один. Это случилось, когда мы переехали в Молдин. Парня звали Билли. Он был ростом 1,95 и болел за «Дьюк». Его любимчиком был Леттнер, чья карьера в NBA, как и моя, стартовала в «Миннесоте». Билли был единственным пацаном, у которого на подъезде к дому было баскетбольное кольцо, причем со стеклянным щитом, все как положено. Он был клевым. Он разрешил мне побыть его спарринг-партнером. Он отрабатывал на мне движения Леттнера, так что я чувствовал себя полным идиотом. Это чувство мне не нравилось. Мне не нравилось, что мне надирают зад на площадке. Я уставал быть стикмэном. Это когда ты поднимаешь руки во время игры, а тебе никто не пасует. Спустя недолгое время я уже дошел до того, что научился давать Билли отпор. Я представлял, что я – это Си-Уэбб, который в упор не хочет уступать Леттнеру, пытающемуся его продавить. Я представлял, что мы вовсе не в Молдине, а в забитом до отказа «Крайслер-Центре» в Энн-Арбор. Часы тикают. Фанаты сходят с ума. Никогда не мог себе представить, как близко эта мечта подберется к реальности.

Tim Duncan / Тим Данкан

Тимми – это Мистер Хайд для моего Доктора Джекилла. Мы были полными противоположностями в очень многих аспектах. Я не учился в колледже. Он провел в Уэйк-Форест четыре года. Я был громким. Он тихим. Я играл с бешеной энергией. Он – со спокойствием и собранностью.

И все же сходств между нами было больше, чем различий. Он отыграл девятнадцать сезонов. Я отыграл двадцать один. Мы оба ценили преданность и стабильность. Но больше всего нас объединяло то, что мы оба были скромными студентами баскетбола. Как и Тимми, я много пашу. Его трудовая этика была поразительной. Как и его движения на площадке. Этого чувака было чертовски трудно опекать. Вся эта его утонченность… То, как он мог заставить тебя отступить, или то, как смело выходил встречать тебя; как делал ложные выпады, шаги и замахи, как низко опускал мяч, поддразнивая тебя отобрать его; как