Девочка и призрак - Ханна Алкаф

короткому коридору, и первым, что увидела, оказалась небольшая идеально заправленная кровать. Синее покрывало без единой морщинки так плотно прилегало к углам, что казалось, о них можно уколоться.

Прямо посередине разглаженного синего покрывала сидел Розик. Он казался испуганным и напряжённым. И смотрел на что-то позади неё.

Медленно повернувшись, она увидела стену, на которой в несколько рядов от пола до потолка висели полки. Они аккуратно уместились по обе стороны узкого дверного проёма, в который только что вошла Сурайя.

На всех полках, словно стражи, стояли банки – высокие, узкие, широкие, – все из прозрачного стекла и крепко закупорены серебряными крышками.

А внутри каждой – тёмный силуэт.

Сурайя нахмурилась и подошла ближе. В одной из банок она разглядела мусанга[19]. Этот вид циветт часто тихонько скребётся у них на крыше в свете луны. Мусанг лежал, свернувшись калачиком и закрыв глаза. В другой оказалась сова с пушистыми серыми перьями и длинными острыми когтями. Её глаза тоже были закрыты. Ещё в одной (тут Сурайю затрясло так сильно, что засту-ту-ту-тучали зубы) сидел абсолютно голый младенец с болезненно зеленоватым оттенком кожи, заострёнными кончиками ушей и упирающимися в нижнюю губу острыми клычками. Имелось тут и ещё мнго того, чего Сурайя прежде никогда и не видела. Элементы зла и кошмаров.

Глубоко вдохнув, Сурайя наклонилась вперёд, чтобы получше разглядеть содержимое одной из банок. Она всё никак не могла разобрать, что за существо в ней находится.

В ответ на неё уставились два крошечных глаза.

Они располагались на крохотном личике, которое переходило в крохотную фигурку, не больше кончика мизинца Сурайи. Создание было чёрным с головы до пят, маленькие конечности заканчивались коварно когтистыми пальцами. Оно смотрело на неё не моргая.

Сурайя часто читала про девочек, которые, повстречав в лесу чертят и фей, заводили с ними дружбу. Однако этот бесёнок выглядел отнюдь не дружелюбно.

Пока она смотрела, существо сузило глаза и, распахнув рот, полный острых клиновидных зубов, зашипело до того громко, что стеклянная тюрьма содрогнулась.

Сурайя тут же отпрянула, руки задрожали.

Во всех банках, тянущихся ряд за рядом, беспокойно ёрзали тёмные силуэты бесчисленных узников. И все они уставились на неё.

У Сурайи сердце застучало в ушах. Взгляды пронзали кожу, словно сотня крошечных булавок. Однако она почему-то не могла сдвинуться с места.

– Беги, – прошептал голос, похожий на шелест старой листвы. К нему присоединился ещё, и ещё, и ещё один. Всё громче и громче, пока шелест не превратился в рёв. – БЕГИ БЕГИ БЕГИ БЕГИ БЕГИ БЕГИ БЕГИ БЕГИ!

– Сурайя, – голос Розика, настоятельный и испуганный, привёл её в чувство, – стоит последовать их совету.

С пелеситом на плече Сурайя вылетела из фургона и помчалась домой. Слова продолжали звучать в ушах эхом при каждом шаге.

Паванг в тени колышущихся на ветру банановых деревьев смотрел, как она удаляется, и его глаза за испачканными стёклами очков сверкнули.

Глава двадцать четвёртая. Дух

СУРАЙЯ СВЕРНУЛАСЬ калачиком в кровати, не в силах унять дрожь.

Розик переживал за неё. Он понятия не имел, как ей помочь, и потому не находил себе места.

– Что они такое? – спрашивала она снова и снова. – Что это были за… существа?

Розик не шевелясь сидел на подоконнике. Он смотрел на ленты солнечного света, медленно подсвечивающие углы соседних зданий, и размышлял о сдавленном шёпоте и о пристальном взгляде сотен маленьких глаз-бусинок.

– Всевозможные порождения тьмы, – ответил он негромко. – Там был баджанг – помнишь циветту, которую ты заметила? Этот дух способен вызвать безумие, бред у того, кого хозяин прикажет ему мучить.

– Хозяин? – Сурайя уставилась на него. – Ты про паванга?

– Да. Паванг завладел и другими. – Розик вздохнул. – Сова – одна из форм, которую принимает лангсуир. Она женский дух и охотится на беременных. Хотя при должном умении её можно натравить на кого пожелаешь. Младенец – это тойол, детский дух, и с его помощью хозяин может творить зло любого толка.

– А тот маленький?

– Это полон. Дух, связанный с хозяином кровью, вроде меня. Он управляет разумом и может сделать так, чтобы жертва ничего вокруг не видела и не слышала, не сознавала, что творит, бранилась и бормотала, словно в бреду. И таких духов там было немало – больше, чем я смог сосчитать.

Сурайя зарылось лицом в ладони:

– Не понимаю – зачем ему это? Для чего ему эти… существа?

– Думаю, этот человек – коллекционер, – произнёс Розик спокойно. – Я о них слышал. Им недостаточно простых и мелких пакостей, которыми промышляла твоя бабушка. Они жаждут большего и используют духов из своей коллекции как рабов.

– Чего же они хотят? – спросила Сурайя дрожащим голосом.

Розик устало вздохнул.

– Да всего, что может прийти на ум, – сказал он. – Воровать. Нападать. Убивать. Представь, каково иметь власть над полонами и пелеситами, тойолами, баджангами и лангсуирами – войском из духов, демонов и чудищ. Такого человека практически невозможно остановить.

– Но зачем ему ты? Неужели ему мало? – спросила она с отчаянием в голосе. – И ведь ты тоже связан кровью. Как он тебя заберёт? Я думала, что суть в том, что ты не можешь принадлежать кому-то другому.

– Власть – это наркотик. Ощутив её вкус единожды, многие стремятся заполучить ещё, и ещё, и ещё. И те, у кого она есть, сделают всё, чтобы раздобыть больше.

– А ещё называл себя ВЕРУЮЩИМ! – Сурайя ударила кулаком по матрасу, и это немного успокоило её. – Как он может так обращаться c духами?! Это каким же надо быть монстром!

– Не он первый, не он последний. – Розик повернулся к ней. Голос был ласковым. – Ты поймёшь, дитя, что в этом мире полно чудовищ, которые прячут свою тёмную натуру под маской набожности. Назови себя верующим – и никто тебя не заподозрит; притворись хорошенько – и сможешь нанести удар в спину, снова, и снова, и снова, пока глупцы кивают и говорят, что всё это делается лишь для их блага.

Сурайя вздрогнула:

– Нельзя, чтобы ты пополнил его коллекцию.

– И как же ты предлагаешь его остановить?

– Мы что-нибудь придумаем. – Розик покачал головой, но ничего не сказал, продолжая смотреть на мир за окном, который уже озарился утренними лучами солнца и новыми надеждами. Они услышали, как захлопнулась входная дверь: мама отправилась в деревенскую школу. Начался очередной учебный день. – Мы можем сбежать.

– Нет. – Он даже не взглянул на неё.

– Почему? Если сбежим куда-нибудь, где он нас не найдёт, ты будешь в безопасности и не станешь частью его отвратительной коллекции. Я смогла бы о