Девочка и призрак - Ханна Алкаф

гигантскими подплечниками; и несколько пар пыльных туфель из уже облезающей искусственной кожи ярких расцветок на каблуках. Пока Сурайя разбирала свои кучи, Цзин продолжала исследовать шкаф, Розик переключился на стоящие друг на друге картонные коробки рядом со стеллажом.

– Комод, – сказал Розик Сурайе, глядя поверх стопки смешанных игральных карт («старая дева», «снап», «уно» – всё перемешалось в одной колоде). – Вон там.

Сурайя повернулась посмотреть на стоящий у стены комод. Невзрачный предмет мебели из тёмного дерева с четырьмя рядами узких ящиков и ротанговой корзиной наверху, заполненной всевозможными баночками и скляночками. «Викс Вапо Руб», «Тигровый бальзам», лечебное масло и скрюченные старые блистеры с ибупрофеном с одной-двумя таблетками в пластиковых углублениях.

Первые три ящика были доверху забиты макулатурой. Это были счета, пожелтевшие вырезки из старых газет, каталоги в полиэтиленовых обёртках, пришедшие по почте (обложки сулили невероятно выгодные покупки посуды, платьев, которые можно носить пятью разными способами, и салфеток с чудесными впитывающими свойствами), пустые обёртки от фастфуда, засунутые между всем прочим, словно мама стыдилась, что съела их содержимое. Сурайя тихо перебирала весь этот мусор, пока Цзин шуршала и гремела сзади.

Последний ящик никак не открывался.

Сурайя и дёргала, и тянула – однако он лишь поддразнивал её: подавался самую малость и тут же отказывался сдвинуться дальше, упрямый и непреклонный.

– Что же там внутри? – пробормотала она, вытирая пот со лба.

– Дай я попробую, – предложила Цзин, возникнув у правого локтя Сурайи.

– Сомневаюсь… – начал Розик, но было уже слишком поздно. Последовал сильный рывок и оглушительный треск: ящик освободился от того, что его сдерживало, а Цзин шлёпнулась на пол.

– Ты в порядке? – спросила Сурайя, бросаясь к ней. Подруга села и поморщилась, потирая гипс.

– Я в норме, – ответила она. – Так что там внутри?

Беспорядок, царивший во всех остальных частях маминой комнаты, очень контрастировал с тем, что обнаружилось в ящике, который выглядел на удивление пустым. На дне лежал простой бледно-голубой конверт, не сулящие ничего хорошего щепки и куски дерева, отколовшиеся от замка, который они, судя по всему, сломали, и большой стеклянный шарик, переливающийся сине-зелёными завихрениями с золотистыми вкраплениями.

Сурайя взяла шарик. Он был странно тёплым на ощупь, словно его только что держал на ладони кто-то другой и он нагрелся от соприкосновения с кожей.

– Ай-ай, я его сломала?! – Голос Цзин, высокий от ужаса, разрушил чары. – Думаешь, твоя мама заметит? Чёр…

– Не ругайся, – машинально оборвала её Сурайя, продолжая разглядывать шарик. Было в нём что-то почти знакомое.

– Что в этом конверте? – спросил Розик. Он тоже не сводил глаз с маленькой сферы у неё в руках. Однако даже если пелесит знал, что это, то не произнёс ни слова.

– Что в конверте, Цзин? – спросила Сурайя, и Цзин потянулась к находке.

– Просто куча разных бумаг… свидетельства о твоём рождении и о рождении твоей мамы, Су, и… какого-то парня. Твой папа? – Она улыбнулась извиняющейся улыбкой и продолжила: – Тут что-то ещё. Его… свидетельство о смерти.

– О, – Сурайя снова и снова вертела шарик в руках. Она изо всех сил сосредоточилась на ощущении гладкости и старалась не думать о клочке бумаги, который официально признавал смерть её отца.

– Су, – тихо произнесла Цзин.

– Что?

– Здесь целая стопка писем.

Сурайя внезапно оживилась:

– От моей бабушки?

Цзин нахмурилась и просмотрела часть писем: всюду был одинаковый наклонный почерк, писали синими чернилами.

– Не от неё, – сказал вдруг Розик. – А к ней. Их отправила твоя мать. Помню, видел их в ведьмином доме… в нашем доме… они были убраны в ящик.

Цзин заговорила одновременно с ним:

– Кажется, они от твоей мамы.

– Наверное, их вернули обратно, когда… когда бабушка умерла.

Цзин кивнула:

– Здесь есть адрес, и мы можем…

И тут все трое услышали щелчок ручки входной двери, который невозможно перепутать ни с чем.

Мама вернулась домой.

– Живо! – прошипел Розик, прыгая с плеча Сурайи к двери, чтобы постоять на страже. – Пошевеливайтесь. Нельзя, чтобы нас здесь увидели.

Сердце Сурайи колотилось так сильно, что ей в прямом смысле было больно. И в каждом ударе слышалось всё то же: «ТЕБЕ. ЗДЕСЬ. НЕЧЕГО. ДЕЛАТЬ».

Цзин выудила из кармана телефон и быстро сделала фотографию листочка в руках (Сурайе показалось, что камера ещё никогда не щёлкала так громко и мама их наверняка услышит), после чего затолкала всю стопку обратно в конверт.

– Идём, Су, пока она нас не застукала, – шёпотом позвала Цзин.

– Да, иду, – кивнула Сурайя. Однако когда они тихо крались к выходу, она вдруг повернула назад и, выдвинув ящик, одним ловким движением схватила шарик и быстро сунула его в глубокий карман кофты. Затем как можно тише задвинула ящик и вышла в коридор, закрыв за собой дверь.

Она не знала, почему не могла оставить его там. Просто не могла.

– Сурайя. – Резко повернувшись, она увидела, что мама пристально смотрит на неё, раздражённо нахмурив брови. – Чем это ты тут занимаешься?

Как долго мама здесь простоит? Как много она видела? Это вопрос с подвохом? Ладони Сурайи стали влажными от пота, сердце бешено колотилось.

– КТО НЕ СПРЯТАЛСЯ, Я НЕ ВИНОВАТ! – Голос Цзин сотряс стены, она пронеслась по коридору и резко затормозила перед Сурайей и мамой. – Эй, ты не прячешься! – После чего протянула здоровую руку и улыбнулась своей самой подкупающей щербатой улыбкой. – Здравствуйте, я Цзин Вэй, подруга Сурайи из школы, пришла её навестить, слышала, она заболела, не волнуйтесь, мама меня отпустила, как у вас дела? Мы просто играли в прятки, не хотите присоединиться? Сурайе нездоровится, она всё время проигрывает, а я говорю, что ей просто нужно чуть больше стараться, она слабо использует воображение, когда доходит до пряток, понимаете?

Мама уже не выглядела раздражённой – лишь слегка ошеломлённой столь бурным потоком слов.

– У меня… всё хорошо, – произнесла она наконец. – И мне, конечно, приятно с тобой познакомиться – но разве тебе не пора домой? Скоро стемнеет, и твоя мама наверняка начнёт волноваться. Через пятнадцать минут придёт автобус до города. Ты на него успеешь, если поторопишься.

– Да-да, – сказала Цзин. – Только заберу вещи.

Мама сдержанно кивнула:

– Хорошо. А я пока начну готовить ужин. – И она пошагала вниз по коридору к кухне.

– Фуф! – выдохнула Цзин, театральным жестом вытирая пот со лба. – Чуть не попались!

Казалось, будто шарик в кармане Сурайи вдруг потяжелел. Она была вся как на иголках, пока они шли в её комнату.

– Чуть не попались, – повторила она.

– Так, значит, теперь у нас есть адрес, где, по всей видимости, жила твоя бабушка… – Цзин прищурилась, вглядываясь в фото на экране. – Какая-то деревня