Море серебрянного света - Тед Уильямс

 –  Том?..

 –  Бомбадил. Да ну, ты же помнишь  –  ты сама сказала обязательно прочитать ее.  –  Он подтащил мать к себе и обнял ее; потом отпустил, когда у нее опять полились слезы.  –  Я хочу показать вам все. А в следующий раз я покажу вам всех местных: эльфов, Тома и Золотинку, всех, кто захочет придти. Все будет по другому.  –  Он повернулся к Рэмси.  –  Вы, двое  –  идите сюда. Вы должны увидеть, что я сделал с речной долиной.

Едва родители Орландо успели смахнуть с себя листья и траву, как под их ногами что-то зашуршало и они от ужаса вздрогнули. Что-то черное, волосатое и очень странное выбралось на тропинку из-под камня.

 –  Что-то надо делать с этими мелкими психами, босс,  –  крикнуло существо.  –  Они у меня уже в печенках сидят.

Вивьен невольно отступила назад.  –  Что?..

 –  Это Бизли,  –  опять усмехнулся Орландо.  –  Бизли, это мои родители, Вивьен и Конрад.

Уродливый картонный жук какое-то время глядел на них, потом картинно поклонился.  –  О, даа. Рад встречь.

Конрад вгляделся в него.  –  Это... это... та самая заводная игрушка.

Косые глаза Бизли сузились.  –  О, великолепно. "Заводная игрушка", а? Я говорил боссу, прошлое прошло, но, кажись, в последний раз, когда мы зацепились, ты пытался выключить меня.

Орландо улыбнулся.  –  Знаете, Бизли спас этот мир.

Жук пожал плечами.  –  Так, помог маненько.

 –  И он хочет быть здесь со мной  –  помогать мне со всякими делами. Путешествовать. Испытывать приключения.  –  Орландо выпрямился.  –  Эй, я уже рассказывал вам о моей новой работе?

 –  Работе?  –  еле слышно спросил Конрад.

 –  Мы... мы рады встрече с тобой, Бизли,  –  осторожно сказала Вивьен, хотя она выглядела не слишком радостной.

 –  Для тебя, леди, мистер Жук,  –  проворчал он, но внезапно расплылся в широкой картонной улыбке.  –  Неа, шуткую. Не беспокойсь. Игрушки не бывают недовольными.

Внезапно из леса вылетело облако крошечных желтых обезьянок и с криками закружилось над ними.

 –  Биззл жуж! Нашли тебя!

 –  Пошли играть!

 –  В тащи-зука!

Бизли выдал несколько ругательств, похожих на случайные междометия, и нырнул обратно под землю. Разочарованные обезьянки несколько мгновений крутились над камнем.

 –  Не смешно,  –  сказал тоненький голосок.

 –  Дети, сейчас мы заняты,  –  сказал им Орландо.  –  Прилетайте немного попозже, и мы поиграем, договорились?

Обезьянье торнадо покрутилось у него над головой и взмыло в воздух.

 –  Хорош, Ландогарнер,  –  пропищала одна.  –  Но мы прилетим!

 –  Килохана!  –  пропищала другая.  –  Время пописать на каменных троллей!  –  И желтое облако исчезло за холмами. Родители Орландо стояли как вкопанные, настолько пораженные всей этой сценой, что Рэмси даже захотелось немедленно отправить их обратно и дать побыть одним.

 –  Не беспокойтесь  –  они не всегда крутятся вокруг меня,  –  сказал Орландо.

 –  Мы... мы просто хотим быть с тобой.  –  Вивьен перевела дыхание и попробовала улыбнуться.  –  Где бы ты ни был.

 –  Я очень рад, что вы здесь.  –  Долгое мгновение он стоял, не отводя от них глаз. Его губы дрожали, но потом и он заставил себя улыбнуться.  –  Эй, пошли смотреть дом. Все вместе!

Он пошел было по дорожке, но потом вернулся обратно и взял Вивьен и Конрада за руки. Он был намного выше их и они почти бежали, чтобы успеть за его длинными шагами.

Рэмси взглянул на Сэм Фредерикс и предложил ей свой виртуальный носовой платок. Подождал, пока она успокоится и они вместе пошли за семьей Гардинеров на холм.

 –  ВЫ выглядите получше, чем в последний раз,  –  сказала Каллиопа.

Женщина в кровати кивнула, с холодным и безразличным лицом, как если бы кто-то тщательно вытер из него жизнь.  –  Вы тоже. Вы даже ходите.

Каллиопа указала на пластико-металлические штуки за своим стулом.  –  На костылях. Очень медленно. Но в наше время врачи  –  настоящие волшебники. Вы должны знать.

 –  Я не буду ходить, что бы они со мной не сделали.

Трудно отвечать на такие слова, но Каллиопа попробовала.  –  А что, умирать лучше?  –  тихо спросила она.

 –  Великолепный вопрос.

Каллиопа вздохнула.  –  Простите, мисс Энвин, у вас было трудное время.

 –  И нельзя сказать, что я его не заслужила,  –  сказала молодая женщина.  –  Я вовсе не невинна. Дура, да,  –  но не невинная дура.

 –  Никто не заслужил Джонни Дреда,  –  твердо сказала Каллиопа.

 –  Может быть. Но и он не получил того, что заслужил, верно?

Каллиопа пожала плечами, хотя та же самая мысль постоянно горела в ее сознании.  –  Кто знает? Но я хотела вас кое о чем спросить. Что в точности вы сделали с блокнотом после того, как я отправила сигнал об опасности? Что вы пытались послать?

Американка медленно мигнула.  –  Вирус.  –  Она изучающе посмотрела в лицо Каллиопе.  –  Программу, которая пожирает информацию. Несколькими часами раньше она съела половину моей системы. Я решила, что это может как-то повредить ему. Я упаковала ее в его собственные... файлы. Среди этих ужасных фильмов. Так что он бы даже не знал, что это.

 –  Быть может именно это ввело его в кому.

 –  Я хотела убить его,  –  равнодушно сказала она.  –  Мучительно. Все остальное  –  не кара.

Какое-то время они молчали, но когда Каллиопа начала медленно и мучительно двигаться на стуле, готовясь встать, женщина внезапно заговорила.  –  У меня... у меня есть кое-что на совести.  –  В ее глазах появилось выражение страха и надежды, от которого Каллиопа внутренне поежилась.  –  Меня это мучает... очень давно. Это случилось в Картахене...

Каллиопа подняла руку.  –  Я не священник, миссис Энвин. И не хочу ничего слышать об этом случае, во всяком случае от вас. Я уже изучила все донесения и то, что вы сказали моему напарнику, детективу Чану. Я умею читать между строчек, как и любой другой.  –  Взглянув на женщину он погасила еще одну попытку исповеди.  –  Я говорю очень серьезно и представляю закон. Подумайте как следует, прежде чем сказать что-нибудь еще. И если вы, потом, все еще захотите облегчить сознание, что ж, вы всегда сможете позвонить в полицию Картахены. И я хочу сказать вам, что тюрьмы в Колумбии не самое лучшее место на свете.  –  Она смягчила голос.  –  Вы прошли через ад. Выздоравливаете и думайте, что вы собираетесь делать в жизни дальше.

 –  Вы имеете в виду без ног, верно?  –  В ее словах был больше, чем намек на жалость к себе. Каллиопа почувствовала, как в ней опять забурлил гнев.

 –  Да, без ног. Но вы живы, верно? И у вас есть шанс, небольшой, подняться. Это больше, чем у большинства людей. И уж точно больше, чем у остальных женщин Дреда.

Какое-то мгновение Дульсинея Энвин глядела на нее с чем-то вроде ярости и Каллиопа приготовилась выслушать ругательства, но американка промолчала. Через мгновение ее лицо опустилось.  –  Да,  –  сказала она.  –  Вы правы. Будем считать, что мне повезло, верно?

 –  Чем раньше вы это поймете, тем лучше,  –  сказала Каллиопа.  –  Удачи, вот что я хочу вам пожелать. А теперь я должна идти.

Дульси кивнула и взяла стакан воды стакан воды со столика возле кровати, потом заколебалась.  –  Он действительно... ушел?  –  спросила она.  –  И не вернется назад? Вы уверены?

 –  Насколько можно быть уверенным в чем-либо.  –  Каллиопа попыталась сохранить голос профессионально-холодным.  –  Уже неделю ни одного знака  –  ни малейшего изменения, ничего. И его стерегут днем и ночью. Если он и проснется, то в тюрьме.

Дульси не сказала ничего. Трясущейся рукой она поднесла стакан ко рту, но не выпила.

 –  Простите, но мне действительно надо идти,  –  Каллиопа ухватилась за костыли.  –  Звоните мне, если будет нужна какая-нибудь помощь. Кстати, ваши виза продлена.

 –  Спасибо.  –  Дульси наконец сумела сделать глоток, и тут же поставила стакан обратно.  –  Спасибо... за все.

 –  Я только делала свою работу,  –  сказала Каллиопа и медленно пошла к двери.

Охранник узнал ее, но все равно заставил махнуть значком перед считывателем, прежде, чем пустил ее внутрь. Каллиопа молча одобрила. Тяжелая дверь звякнула, открываясь, и она вошла в вестибюль с односторонним окном. Охранник вошел вслед с ней и тщательно закрыл за собой дверь.

 –  Что-нибудь?  –  спросила она.

 –  Нет. Еще два врача сегодня. Ничего. Проверка рефлексов, расширение зрачков, все такое, вы же знаете. Если он и не мертв, это только технически. Его спокойно можно хоронить.

Мысль заставила ее содрогнуться от суеверного ужаса. Тогда мне пришлось бы стоять у могилы с серебряными пулями и острым колом.  –  Однажды он уже был мертв,  –  сказала она охраннику.  –  Не надо быть слишком самонадеянным.  –  Она подошла к окну и посмотрела внутрь через перекрестную штриховку усиливающей проволоки. Освещенная ярким светом, на тяжелой кровати лежала фигура, вокруг которой змеились провода, трубки и кожные датчики. В голове невольно вспыхнули жуткие картины  –  монстр Франкенштейна встает, срывает с себя ремни, рвет голыми руками провода... Глаза Дреда были чуть-чуть открыты, и пальцы, тоже, слегка согнуты. Она попыталась обмануть себя и увидеть какие-нибудь крошечные движения, но за исключением медленного сокращения и растяжения торса  –  результат работы автоматической системы поддержки дыхания и системы кровообращения  –  не было ничего.