Воспоминания (1865–1904) - Владимир Джунковский

Долгое, долгое «ура», несколько ответных тостов за пажа-рыцаря О. Б. Рихтера. С шумными овациями было встречено появление старейшего по выпуску (1837 г.) пажа генерал-майора Колзакова.

Обед был очень оживленный, среди бывших пажей находился и архимандрит Серафим, выпуска 1872 года. Мы долго сидели, беседовали друг с другом и сожалели, что так скоро прошли эти дни, когда мы невольно перенеслись мыслями к невозвратным годам молодости и беззаботности.

На другой день великий князь уехал в Москву со мной, чтобы готовить помещения для детей своего брата в Нескучном. Великий князь хотел, чтобы они не оставались одни на праздниках Рождества.

19 декабря великий князь вернулся в Петербург со мной. В день приезда праздновали в Преображенском полку годовщину Ташкисенского боя, поэтому в соборе Спаса Преображения была обедня и молебствие, куда и великий князь поехал со мной, а вечером в офицерском собрании полка состоялся товарищеский обед. Я очень был рад повидать своих товарищей по полку и посидеть с ними за дружеской беседой.

На другой день их высочества с детьми Павла Александровича выехали в Москву и поселились в Нескучном. Я остался в городе, так как груда дел ждала меня по попечительству трезвости, где за мое отсутствие было сделано много непоправимых ошибок, что меня ужасно раздосадовало.

21-го состоялось заседание комитета трезвости, на котором мне удалось, к моему удовлетворению, провести смету на 1903 г. согласно моего проекта, который значительно разнился с проектами ревизионной комиссии.

Очень много выпало работы по народным гуляньям, впервые нами устраиваемым в городском манеже. М. В. Лентовский, которому они были поручены, был человек с характером и не признавал никакого авторитета, и до моего приезда у него все время были столкновения на почве слишком больших расходов с его стороны. Благодаря этому, он капризничал, не хотел работать, пришлось мне вступиться, и я рискнул повернуть дело иначе. Я заявил Лентовскому, что вполне ему доверяю, как крупному авторитету, – пусть делает, как находит лучше, лишь бы действительно народные гулянья вышли бы на славу. И надо отдать справедливость, гулянья удались безусловно.

При разработке программы рождественских гуляний в основу их была положена идея М. В. Лентовского – взять темой для них главнейшие события русской истории.

Главный вход в манеж представлял собой картину владений боярина Кучки, основателя Москвы.

«Глухая зима… Снег навис на ветвях деревьев, глубоко запорошил длинный плетень, отделявший дорогу от полей, по сторонам раскинулась снежная ширь. Глухо, пустынно, мертво… Пейзаж несколько оживляют рассевшиеся на частоколе галки. В общем, картина отлично удалась художнику. Она овладевает вниманием настолько, что даже не замечаешь ее служебного назначения: в плетень, оказывается, наделано масса прорехов; это – кассы.

Мы продолжаем дорогу, приближаясь к селу Кучково; по бокам – все то же урочище. Слева открывается бревенчатая сторожка, крытая соломой, занесенная снегом. В оконце мерцает огонек. Тут же рядом начинается околица. Из полусгнивших, почерневших от погоды бревен и кольев изгородь, идущая с обеих сторон не менее ветхого, горбатого бревенчатого мостика. Слева – старинная корчма, с измызганными ступенями, обледенелыми и грязными. Около нее съезд в постоялый двор, где расположено помещение для буфета. У ворот болтается на скрипучем блоке старинный деревянный фонарь, еле мерцающий. Справа протянулся навес для животных при постоялом дворе и лошадей проезжающих. Это – гардеробная. Все постройки живописно занесены снегом.

От служб постоялого двора потянулся все тот же зимний пейзаж, изображающий окрестности древней Москвы.

Среди равнины высится занесенный снегом курган. Это – эстрада для музыкантов.

Начинается опушка леса. По мере того как подвигаешься дальше, он становится все гуще… Вот чудная прогалинка, мягко освещенная лучами заходящего солнца. От них на снег ложатся голубоватые тени, на верхушках сосен и елей горят еще багряные краски заката. Заканчивается она площадкой с настоящими деревьями – березами и елями в снегу. Это – эстрада для интермедии и оркестра.

Мы приблизились к манежной церкви.[613] Здесь декораций ставить нельзя, но чтобы не было пробела, расставлены щиты и транспаранты со старинными русскими поговорками и пословицами.

Начинается новая панорама.

Лес, река и на ней старая мельница. Немолчный шум ее колес умолк. Зима сковала реку, занесла снегом колеса и самую мельницу.

Лес приводит к главной боковой стене. Мы миновали уже деревянный период – плетни, колья, бревенчатые постройки. Здесь Москва уже каменная. Вся задняя стена манежа – кремлевские стены времен Иоанна III – по И. Забелину. Декорация великолепна. В стенах искусно закрыты прорезы для главного занавеса на главной сцене.

Обычная загородка перед театром – сценой сделана в виде частокола. Он занесен снегом, как и стены Кремля. К Кремлю, по левой от входа стене, примыкает панорама более застроенной части старой Москвы. Постройки бревенчатые. Небольшие резные избушки тянутся рядком и образуют улицу ко двору боярина Кучки.

Это – главная боковая сцена.

Двор живописен: хоромы, службы, маленькие надстройки и башенки залиты мягким лунным светом. В окнах светятся огоньки. За двором Кучки небольшой промежуток.

Далее – старинный колодец с «журавлем.

Неподалеку преоригинальный домик Петра Ивановича и Меланьи Пелагеевны. Это – эстрада Петрушки;[614] перед домиком шест с бубенчиками и колокольцами.

Этим декоративная сторона манежа исчерпывается. Средина манежа остается почти свободной».[615]

Среди манежа была устроена грандиозная елка, вершиной своей почти касавшаяся потолка и увенчанная сверкающей звездой из граненного хрусталя, освещенной изнутри электричеством.

На главной сцене шла большая пьеса «Русь великая, Русь могучая» – историческое обозрение главных событий отечественной истории, с красивыми и туманными картинами, при сказании бахарей,[616] пении боянов, подыгрыванием гусляров, в 2-х отделениях и 12-ти картинах, в стихах и прозе. Пьеса сопровождалась музыкой известных русских композиторов и русскими народными пьесами.

Вступление.

Благословите, братцы, старину сказать,

Как бы старину стародавнюю:

Про стары времена и про нынешни

И про все времена доселюшки.

(Вещий Баян, гудец киевский)

Увертюра «князь Игорь», сочинение А. П. Бородина.

Отделение 1. Картина I (от 9-го до 11-го столетия). Как живали в старину при Владимире Красном Солнышке и его могучих богатырях.