Воспоминания (1865–1904) - Владимир Джунковский

В тот же день в попечительстве трезвости было 1-е заседание комитета в этом году. На этом заседании обсуждался вопрос о покупке владения Калинина в Грузинах, где был наш народный дом, но комитет не пришел ни к какому решению. Затем комитет признал желательным снять в аренду на 4 года Императорский Новый театр,[619] со сдачею устройства спектаклей товариществу Московской частной оперы, и поручил председателю войти с ходатайством по сему предмету к министру императорского Двора. Затем комитетом разрешено было открыть с осени 1903 года воскресные школы в помещениях библиотек и поручить членам комитета, М. А. Сабашниковой и профессору А. И. Кирпичникову, принять на себя организацию и заведывание означенными школами. В этом же заседании принят был проект устава лечебницы для алкоголиков и постановлено представить его на утверждение министра внутренних дел.

К 30-му марта ожидался приезд их величеств в Москву. Государь пожелал вновь отговеть в Москве и встретить Пасху в своей белокаменной столице. По этому случаю опять была учреждена комиссия по принятию мер охраны, под председательством Трепова, и я был назначен великим князем в состав этой комиссии, а кроме того, мне был поручен генерал-губернаторский дом по примеру 1900 года.

Таким образом, мне прибавилось еще работы, я начинал теряться, как мне все совместить. Конечно, на первом плане у меня теперь стала Комиссия по охране, но я не мог забросить и попечительства трезвости – предстояли Пасхальные гулянья, которые надо было подготовить, кроме того, предполагалась устройство разговенья в Пасхальную ночь в чайной на Хитровом рынке для неимущих крова бедняков и обитателей притонов Хитрова рынка. Все это надо было обдумать, решить, помимо текущих дел.

Быстро промелькнуло время до 29 марта – дня высочайшего проезда в Москву. Незадолго до этого дня в Москву приехали дети Павла Александровича с моей сестрой и остановились в генерал-губернаторском доме.

Этот раз, хотя у меня и был район около Воскресенской площади, за который я отвечал в охранном смысле, но великий князь потребовал, чтобы я, за отсутствием Гадона, его сопровождал при встрече государя. Поэтому я не был в своем районе, а проехал на Николаевский вокзал ко времени приезда императорского поезда.

В 10 часов 50 минут императорский поезд бесшумно, плавно подошел к вокзалу. Прибытие государя сопровождалось необыкновенной простотой. На вокзале даже не было почетного караула и никаких особых встреч не было, не было и подношений. Государь пожелал посетить Москву «запросто». Отсутствовали на пути триумфальные арки, войска. Только народ наполнял улицы, сюда явилась вся Москва, все ее население, по просьбе рабочих в этот день прекращены были работы на многих фабриках и в ремесленных заведениях, и весь этот люд с раннего утра шел на улицы, по которым должен был проехать государь. К 9 часам весь путь следования их величеств представлял сплошное море голов. На балконах, в окнах зданий, на крышах – везде были люди.

Выйдя из вагона, их величества с августейшими дочерьми поздоровались с великим князем Сергеем Александровичем, Елизаветой Федоровной и детьми Павла Александровича и затем обошли всех встречавших должностных лиц Москвы, после чего поданы были экипажи. В первую открытую коляску сели их величества, во вторую великий князь Сергей Александрович со мной, в третью великая княгиня Елизавета Федоровна с детьми Павла Александровича, в четвертую – царские дочери. Впереди в экипаже, стоя, ехал обер-полицмейстер Трепов.

Как только государь сел в коляску, вся вокзальная площадь огласилась кликами «ура», которые не умолкали до самого Кремля.

У Иверской государь остановился и, приложившись к чудотворной иконе, выслушав краткое молебствие, продолжал путь в Кремль. На дворике собственного его величества подъезде в Большом Кремлевском дворце выстроен был почетный караул от Астраханского его величества полка. Пропустив караул, государь вошел к себе во дворец.

Я дождался выхода великого князя от государя и вернулся в генерал-губернаторский дом.

Народ целый день наполнял Тверскую и прилегающие к ней улицы, надеясь увидать царя и царицу и их детей.

Чувствовалось радостное настроение; в начале четвертого часа их величества с августейшими детьми и великой княгиней Елизаветой Федоровной с детьми Павла Александровича совершили поездку в Нескучный сад и гуляли по саду. В этот день обычное вербное гулянье на Красной площади было особенно оживленно, экипажей было масса, и среди них было два экипажа – с детьми государя и детьми Павла Александровича.

Народ восторженно их приветствовал.

В седьмом часу вечера их величества приехали в генерал-губернаторский дом, я встретил их на подъезде. Они отстояли вербную всенощную и затем обедали у их высочеств. Мы, лица свиты, обедали отдельно за гофмаршальским столом.

На другой день, в вербное воскресенье, был высочайший выход в Успенский собор к обедне. С раннего утра Кремль представлял необычайную картину. Когда я приехал туда в 8 часов утра, то Соборная и Царская площади представляли уже собой сплошное колышущееся море голов. Погода была чудная, ясная. В 9-м часу начало съезжаться духовенство. К дворцу стали подъезжать экипажи с лицами, имевшими вход во дворец.

В 9 часов 30 м. раздался первый удар колокола Ивана Великого, толпа заколебалась, все взоры обратились к Красному крыльцу в ожидании высочайшего выхода, который начался из внутренних покоев в 10 1/2 часов. По дороге государя приветствовали сословные представители.

Городской голова князь В. М. Голицын приветствовал следующей речью, поднося хлеб соль:

«Всемилостивейший государь! Вас предварило здесь державное слово с высоты престола, призвавшее русских людей, русское общество к труду, ради улучшений народной жизни и утверждения местного строя на началах разума, законности и правды.

С благоговением и надеждой вняв этому слову, древняя ваша столица не может не сопоставить с ним настоящий Ваш приезд к празднику Пасхи в ее Кремль, в котором 85 лет тому назад в подобные же пасхальные дни увидел свет тот, кто возлагал на общественные силы заботы о местном строе и кому облагодетельствованный им русский народ воздвиг незыблемый памятник, именовав его героем-Освободителем, – и в этом сопоставлении Москва уразумела путь, указываемый вами к осуществлению великих ваших предначертаний и всем сердцем своим ценит она счастливый жребий, ей выпавший, – быть первою в России общественною единицею, устно приветствующей вас на этом пути к свету и обновлению».

На приветствие московского городского головы государь ответил: «Императрица и я глубоко благодарны за выраженные вами чувства и оказанный нам сердечный прием.