Романески - Ален Роб-Грийе

Поскольку музыка смолкла, как если бы чрезмерно растянулись пробелы в партитуре, план начинается в глубокой тишине. Но вот раздается стук в дверь: первые удары, хоть и негромкие, слышны отчетливо; следующие прозвучали громче.

Услыхав стук, А тревожно оборачивается. Постояв какое-то время неподвижно, она, крадучись ступая по ковру, подходит к туалетному столику. Когда постучались второй раз, она садится и, распустив волосы, начинает их расчесывать. Но вот дверь, тихо скрипнув, отворяется, и женщина бросает взгляд на зеркало над комодом. Тотчас меняется план, и камера показывает комнату уже в обратном ракурсе.

Вошедший М замер у двери, закрыв ее за собой. Он прекрасно одет, сияет улыбкой — светский, сдержанный, но предупредительный мужчина. Шагнув вперед, он медленно, скользящей походкой движется по комнате, беспрерывно болтая. Время от времени гость поглядывает на А, которая все еще занята своей прической, что избавляет ее от необходимости смотреть на М.

Подойдя к комоду, М видит на нем фотографию, ту самую, что лежала в книге (формат почтовой открытки). Взяв снимок, он бегло взглянул на него, не прекращая болтать. Визитер, кажется, не придал увиденному особого значения, однако тон, каким он ведет далее разговор, должен быть, по моему мнению, двусмысленным: уж не вздумал ли он устроить допрос? А поглощена своим занятием, что отчасти скрывает ее нервозность. М подходит к окну и, едва глянув в него, возвращается к женщине. Если взгляд по-прежнему безмятежен, то в жестах угадывается и точность, и продуманность, как если бы каждое движение им рассчитано. Нужно сделать так, чтобы перемещения М по номеру были совершенно отличными от недавних метаний А.

Теперь камера тоже совершает движения значительно менее резкие: они медленные и не столь размашистые, их единственное назначение состоит в том, чтобы удержать в кадре одновременно А и М. Женщина по возможности должна оставаться на втором плане по сравнению с М.

М начинает разговор о том о сем, как если бы он и хозяйка комнаты находились в другом месте.

М: Я постучался… Вы не слышали?

А: Слышала. И пригласила вас войти.

М: Ах, вот как… Должно быть, вы сказали это не слишком громко.

Пауза. М рассматривает фотографию.

М: Что это за снимок?

А: Сами видите… Это мое старое фото.

М: Да, да. (Пауза.) Когда оно было сделано?

А: Не помню… Возможно, прошлым летом…

М: (Помолчав.) Кем?

А: Не помню… может, Франком.

М: В прошлом году его тут не было.

Молчание.

А: Что ж, может быть, я сфотографировалась не здесь… например, во Фредериксбаде… Не исключено, что фотографировал кто-то другой.

Пауза.

М: Да, да… конечно. (Пауза.) Что вы делали после обеда?

А: Ничего… Читала…

М: Я вас искал… Вы гуляли в парке?

А: Нет. Я была в зеленой гостиной, рядом с музыкальным залом.

М: Да, да… Кстати, я туда заходил. (Молчание.)

А: Вам нужно было что-то мне сказать?

М: Нет. (Пауза. Он любезен и немного грустен.) Вы казались чем-то обеспокоенной.

А: Я немного устала…

Женщина вновь устремляет взгляд на пол, на то место у ног, где рассыпались жемчужины, когда она порвала браслет. М за нею внимательно наблюдает.

М: Вам надо отдохнуть. Не забывайте, для чего вы здесь. (Пауза.) Вы что-то потеряли?

А: Нет. Разве что несколько жемчужин… У меня порвался браслет.

М (увидев лежащие на комоде жемчужины): Это не страшно. Вам хорошо известно, что это не настоящий жемчуг.

А: Да…

Но она продолжает искать и поднимает глаза только тогда, когда М направляется к двери.

А: Вы уходите?

М: Хочу заглянуть в тир.

Мужчина остановился перед дверью, в которую вошел в начале сцены.

А: В такое время?

М: Да. Почему бы и нет? (Пауза.) Андерсен приезжает завтра… Мы составим ему компанию за вторым завтраком, в полдень… если у вас нет других планов…

А: Нет, конечно… какие у меня могут быть планы?

М: Тогда до вечера.

План обрывается, когда М берется за дверную ручку, чтобы уйти.

Продолжение той же сцены. Камера направлена на стоящую на переднем плане А. Когда М открывал и закрывал дверь (в кадре его нет), женщина делала вид, что она озабочена приведением в порядок прически. Как только щелкнул дверной замок, она медленно поднялась, но осталась на месте, чутко прислушиваясь к происходящему за дверью. Через несколько секунд она делает два, то ли три шага по направлению к центру комнаты; выглядит она несколько нерешительной и напряженной и как бы смотрит в пустоту. А мельком взглянула в окно, затем, не отходя от него, опустила глаза и, глядя в пол, оставалась так несколько долгих секунд, как бы поглощенная мучительными размышлениями, но вид у нее при этом скорее безразличный, нежели встревоженный. Возможно, в это время она рассматривает свою слегка вытянутую вперед руку, повторяющую (не исключено) жест статуи в парке.

После ухода М наступает долгая тишина; потом вновь возникает за кадром голос X; поначалу он тихий, но по-прежнему уверенный, размеренный, бесстрастный (нормальную громкость он обретет довольно скоро).

Голос X: Когда дверь закрылась, вы стали прислушиваться к шагам в разделяющей ваши номера небольшой гостиной, но не услышали их, как и щелканья замков других дверей. (Короткая пауза.) Попасть в тир проще всего через террасу, что у стены заднего фасада гостиницы. (Короткая пауза.) Увидеть ее, не открыв окно, невозможно, так как она находится у самого фундамента отеля. Вы надеялись услыхать шорох гравия у него под ногами, но это вряд ли было возможно, находясь на такой высоте и за стеклом; к тому же гравия, как мне помнится, там нет.

При словах «там нет» женщина внезапно и резко поворачивается к двери, подняв глаза на уровень лица входящего… Чтобы показать, кто это, план мгновенно меняется.

Теперь в центре кадра находится дверь, уже запертая вошедшим X. Этот кадр — точная копия того, в котором появлялся М: мы видим неподвижно стоящего у двери мужчину, обращенного лицом к камере; но это уже не М, а X. На его физиономии на какой-то миг появляется улыбка, весьма странная, почти безумная, безумен и его взгляд.

С обратной точки снята А, знаками призывающая X к молчанию и осторожности, как если бы ему грозила неминуемая опасность. Женщина явно не находит себе места. На ней по-прежнему домашнее платье, правда, несколько иное: оно менее строгое и заметно более возбуждающее. План должен быть довольно быстрым. А находится с краю, а не в центре кадра.

Резкая перемена: мы видим ту