Пока ты моя - Саманта Хайес

– Ты, конечно, права. – Джеймс пытается схватить меня. – Она, несомненно, психически ненормальная, страдающая бессонницей убийца, которая собирается покончить со всеми нами среди ночи.

– Джеймс, перестань. – Я откатываюсь от него, и мои ноги соскальзывают на пол. Мне удается поднять оставшуюся часть тела прежде, чем он успевает предпринять новую попытку меня схватить. У меня вдруг пропадает настроение обниматься.

Я раздвигаю занавески, и из моей груди вырывается стон. Погода действительно не располагает к прогулкам на свежем воздухе. Прямые стрелы дождя обрушиваются из низкого, зеленовато-серого неба, которое, кажется, сливается с плоскими крышами, как на смазанной картине. Я окидываю взглядом нашу улицу. Несмотря на погоду, люди по-прежнему спешат по своим обычным для субботнего утра делам. Мистер Форд, старик, который живет напротив, бредет по дорожке перед домом с Недом, своим терьером, на длинном поводке. Сосед как-то рассказывал мне, что родился в этом доме, что все в его жизни происходило здесь – смерти, женитьбы, разводы, ссоры, романтические истории, смех и слезы. Говоря об этом, он грустно глядел себе под ноги.

– Когда-то этот дом был полон людей, моя дорогая Клаудия. – Мистер Форд счел нужным представиться, как только я переехала сюда с Джеймсом. – Здесь всегда было так оживленно, звонко, дом был наполнен шумом и болтовней – тут частенько пиликали на скрипке или колотили по пианино так, что оно было на волосок от смерти! – Старик разразился беззубым смехом, и я заметила, как в его глазах заблестели слезы. Он шмыгнул носом, безнадежно смахивая их. – Теперь тут остались только мы с Недом.

И я представила, как мистер Форд громко шаркает ногами по этому дому викторианской эпохи с шестью спальнями, коричневыми перилами, скрипучими дверями и кухней в стиле 1950-х годов, в которой он готовит в микроволновке пищу на одного.

– Здесь все пусто, – посетовал мистер Форд, стукнув себя по сердцу, и я совершенно точно уловила, что он имел в виду.

Джеймс уже рядом со мной, тоже оглядывает улицу.

– Ах ты, любительница пошпионить за соседями! – с нежностью произносит он. Его руки обвиваются вокруг меня, стискивая мою грудь, будто тесное платье в стиле ампир, с завышенной талией. Я не могу дышать, так что приходится немного отстраниться от Джеймса.

– Бедный малый, он совсем один! – сочувствую я, глядя, как мистер Форд медленно движется вдоль улицы. Его голову защищает яркая непромокаемая рыбацкая кепка, и из-за нее кажется, будто сутулая фигура старика расплывается в желтое пятно.

– Он в полном порядке. Просто вышел на улицу, чтобы забрать свою газету, а заодно и немного прогуляться с Недом. Обычный распорядок дня в его возрасте.

– Наверное, – отвечаю я, поворачиваясь и целуя Джеймса. Приникая к его рту в глубоком поцелуе, я чувствую себя необыкновенно счастливой и благодарной за то, что являюсь частью этой семьи.

Спустя два часа я стою лицом к лицу с акулой-молот. Не могу не поразиться и даже немного не испугаться двух существ с глазами-бусинками, этих опасных созданий, которые подплывают близко к стеклу, заставляя Оскара и Ноа затаить дыхание от нелепости их морд и близости угрозы. Акулы безобразны, но все же красивы – и совершенно не понимают, что находятся в центре Бирмингема. Они кажутся весьма довольными жизнью, несмотря на то что оказались так далеко от родных просторов.

– А они могут нас видеть? – спрашивает Оскар, запихивая два пальца в крохотную коробочку с изюмом.

– Я не знаю. А ты как думаешь? – Зои приседает на корточки рядом с близнецами, переводя взгляд с детей на акул. Потом немного подается назад, когда одно из чудовищ приближается к стеклу на огромной скорости и в последнюю секунду резко сворачивает.

– Ну да, могут, и они думают, что это мы – в зоопарке, – интуитивно выдает Ноа.

Моя рука соскальзывает в ладонь Джеймса, а наш сын хихикает при мысли о том, что все мы живем в неволе зоопарка.

– Но что, если они вырвутся? – спрашивает Оскар.

– Тогда мы сбежим! – с глупым лицом отвечает Зои.

– Но почему? – недоумевает Ноа, сминая пустую коробочку от изюма. – Они ведь не смогут погнаться за нами. У них нет ног. А я мог бы им чем-нибудь помочь.

– Это очень любезно с твоей стороны, сынок, – хвалит Джеймс. – Хотите, я сфотографирую вас с акулами?

– Да! – хором вопят мальчики и тут же встают на фоне стекла, крепко прижимаясь друг к другу.

– Ну же, Зои, вы тоже встаньте к ним, – командует Джеймс. – Всего один снимок для семейного альбома.

– Для семейного альбома в Сети, на сервисе «Фликр», не так ли? – вставляю я.

Джеймс внимательно просмотрел множество старых фотографий, отобрал кое-что и выложил в Интернет, на фотохостинг, чтобы оставшаяся часть семьи могла видеть, как растут мальчики.

– О нет, я там совершенно не нужна, – смущенно отказывается Зои. Щеки няни розовеют, и она отходит на несколько шагов назад.

– Ну конечно же нужна, – заверяет Джеймс. – Идите сюда, встаньте между мальчиками.

– Нет, в самом деле, – упирается Зои. – Я не пойду.

Теперь лицо няни вспыхивает ярким румянцем, и я замечаю, что на ее коже выступает испарина.

– Не заставляй ее, Джеймс.

– Мне нужно в туалет, – бросает Зои и спешно удирает.

– Ради всего святого, речь шла лишь об одной дурацкой фотке! – оправдывается Джеймс, чувствуя себя немного неловко из-за того, что заставил няню так волноваться. Он делает еще пару снимков Оскара и Ноа.

– Не будь слишком резким, – говорю я. Мне почему-то хочется защитить няню, хотя вела она себя довольно странно.

– Теперь ты запела по-другому, так получается? – Джеймс выразительно глядит на меня, а потом начинает просматривать фотографии на экране камеры с Оскаром и Ноа, тянущими шею, чтобы видеть. Мальчики начинают подпрыгивать рядом с ним.

– Смотри, это мы! – взволнованно восклицает Ноа.

– Но никаких акул, – отмечает Оскар. Он прав. На синем расплывчатом фоне видна одна смазанная глыба, которую никак нельзя принять за молотоголовую акулу.

– Сними нас еще раз, папа, – требует Ноа, но возвращается Зои, и Джеймс утихомиривает сына.

– Что ж, – вступаю я, – давайте пойдем и найдем кальмара?

– Калярчика? – спрашивает Оскар так, словно имеет в виду какого-то школьного приятеля.

Я все еще думаю, о чем он говорит, а Зои уже все поняла.

– Ты хочешь сказать «кальмарчика»? – смеется няня. Теперь она, похоже, в прекрасном настроении.

– Ты можешь съесть его с майонезом, – советует Ноа, облизывая губы.

– Мальчики попробовали кальмаров в прошлом году, на отдыхе, – шепотом объясняю я Зои. – И сначала приняли их за кольца лука.

Я держусь за живот, пока мы пробираемся через застекленные стенды и огромные аквариумы. От мелькания самых разнообразных красок и воды сквозь стекло у меня начинает кружиться голова, и я вцепляюсь в руку Джеймса.

– С тобой все в порядке? – тихо спрашивает он, встревожившись.

Я киваю в ответ.

– О, ничего себе, только посмотрите!

Зои хватает близнецов за маленькие ручки и на полной скорости тащит их куда-то вниз по затемненному проходу. Я слышу, как дети задыхаются от потрясения, когда няня показывает на внушительных размеров стеклянный резервуар. Мы с Джеймсом семеним за ними и подходим как раз в тот момент, когда самый большой краб, которого мне когда-либо доводилось видеть, выбрасывает длинную тощую ногу в нашу сторону.

Оскар кричит и закрывает глаза ладошками.

– Ты как маленький, – укоряет Ноа. – Это всего лишь глупый старый краб!

Но, несмотря на браваду мальчика, я замечаю, как его покрытая ямочками рука крепче вцепляется в пальцы Зои. У няни короткие практичные ногти, на пальцах нет ни одного кольца.

– Неправда, – тянет Оскар и хватается за ногу Джеймса.

– Только посмотрите на его глаза, – в благоговейном страхе произносит Ноа. – Они сделаны из больших икринок?

Мы все смеемся, только Оскар хнычет:

– Он похож на ужасного паука!

Испуганный мальчик поворачивается спиной к большому аквариуму, буквально кишащему самыми невероятными рыбами и ракообразными.

Мы движемся дальше, и, когда проходим по туннелю с рыбами, порхающими над головой подобно птицам, с яркими, как драгоценности, кораллами и невиданными существами, мечущимися и порхающими со всех сторон, Оскар начинает плакать.

– Что случилось, солнышко? – спрашиваю я, изо всех сил пытаясь сесть на корточки, чтобы оказаться одного с ним роста. Джеймсу снова придется помогать мне встать.

Оскар зарывается лицом в пальто Джеймса, крутя твидовую шерсть между пальцами и оставляя на темной ткани следы соплей.

– Здесь везде тени, – икая, сквозь рыдания произносит Оскар. – Он отрывается от пальто и окидывает взглядом туннель. Это правда. Буйные краски и полоски тени струятся вокруг нас, словно мы действительно находимся на непознанных глубинах океана. Это красиво, но способно напугать впечатлительного ребенка четырех с половиной лет.