Пока ты моя - Саманта Хайес

– Не могли бы вы дать нам ее адрес? Пожалуйста, – попросила Лоррейн.

– Разумеется, нет, – запротестовала Мэри. Она спешно собрала разложенные на столе прозрачные папки с копиями документов и запихнула их в огромную сумку на длинном ремне. – Данные моих дам не разглашаются.

– Мэри, – принялся увещевать Адам, опередивший уже приготовившуюся к уговорам Лоррейн, – мы – полиция. И речь идет о расследовании убийства.

Оба детектива уставились на Мэри. Лоррейн вдруг вспомнила, что в обеденное время у Грейс назначен урок вождения, а она забыла утром дать ей чек. Адам громко, нетерпеливо прокашлялся.

– Хорошо, – сдалась Мэри, и по ее лицу еле заметно скользнул страх. – Но не говорите ей, что это я вам сообщила. Я не могу позволить себе потерять еще одну клиентку.

– Еще одну? – не подумав, ляпнула Лоррейн.

Мэри вытащила из сумки папку. Открыла ее одним щелчком и быстро нацарапала адрес в блокноте. Потом вырвала страницу и ответила:

– Ну, Салли-Энн ведь никогда больше не придет на занятия, не так ли?

13

– Она была в нашей комнате, Джеймс. Ты что, не слышишь, о чем я говорю? – Меня трясет. Это от гнева или от страха? Нужно выпить что-нибудь покрепче, но мне нельзя спиртное.

– И что? – Джеймс не видит в этом проблемы. – Она работает на нас, Клаудия. Теперь она живет здесь. Тебе придется привыкнуть к тому, что она будет неожиданно возникать в самое невообразимое время в самых невообразимых местах. Погоди, я еще случайно вломлюсь к ней в ванную, или мы застукаем ее милующейся с каким-нибудь парнем прямо на крыльце.

Капнув немного масла на сковородку, Джеймс жарит кусочки печени ягненка. Выглядят и пахнут они просто отвратительно.

– Искренне надеюсь, что она уже миновала этот подростковый период, – отвечаю я, немного успокаиваясь. – Поэтому-то я и хотела найти кого-нибудь постарше и, надеюсь, благоразумнее.

– Именно так. А ты спросила у нее, что она делала в нашей комнате?

– Собирала новую переносную кроватку. Ее доставили сегодня.

– О нет! – подтрунивает Джеймс. – Безусловно, этот проступок заслуживает немедленного увольнения.

Он отмахивается от меня деревянной лопаткой, а я в ответ показываю язык. Джеймс уже приготовил источающий восхитительный аромат карамелизированный соус из красного лука, на плите подогревается мягкое пюре, а в пароварке томится немного брокколи. Но эти небольшие ломтики печени выглядят не столь аппетитно, даже когда Джеймс хорошенько обваливает их в муке и опускает в масло, от чего они становятся хрустящими по краям.

– Мальчики спят без задних ног!

Мы вздрагиваем от возгласа неожиданно возникшей на кухне Зои, возвещающей о своем успехе.

– Они так сегодня наигрались, что вконец утомились.

Няня засунула руки в передние карманы своих серых обтягивающих джинсов. Сверху на ней надета выцветшая зеленая футболка и теплая толстовка на молнии. Зои выглядит намного моложе своих тридцати трех. Кожа у нее чистая, гладкая и все еще без единой морщинки, что заставляет меня чувствовать себя лет на двадцать старше няни, а не на шесть, как есть на самом деле. Я расправляю помявшийся серый сарафан, который натянула сегодня на свой живот. С этими толстыми колготками и ботильонами я выглядела не слишком плохо утром, в самом начале дня. Но долгие часы скучных, тянувшихся, казалось, бесконечно совещаний и в особенности неприятных домашних визитов сказались на моем облике не лучшим образом. Я чувствую себя усталой и раздраженной.

– Мы ходили в детский игровой клуб «Тамблз» с Пип и Лилли, – сообщает няня с такой гордостью, словно только что прогулялась по Луне. – Это было безумно весело! Меня с головой зарыли в бассейне с шариками!

Она смеется, расхаживая по кухне с важным видом, и вдруг добавляет:

– Послушайте, мне очень жаль, что я расстроила вас сегодня, Клаудия. Я не подумала об этом. Мне не следовало заходить в вашу спальню.

Джеймс выжидающе смотрит на меня. Я беру себя в руки и беззаботно бросаю:

– Да что вы, ничего страшного! С вашей стороны было очень любезно отнести за меня детскую кроватку наверх. Такая прелестная кроватка, Джеймс! Никак не могу поверить, что через каких-то пару недель у нас будет дочка!

Я глотаю вставший в горле комок. Ненавижу говорить подобные вещи, искушая судьбу. А вдруг что-то пойдет не так? Памятуя о прошлом, я смогу вздохнуть с облегчением только тогда, когда действительно прижму к груди свою здоровенькую новорожденную девочку.

– Вы можете переходить свой срок, – говорит Зои с таким видом, словно она – эксперт в подобного рода делах. – Это ведь должно произойти в пределах месяца, не так ли? Вас стимулируют, если не родите в срок сорок две недели.

– Вы правы, – отвечаю я.

– Для младенцев, которых вынашивают слишком долго, велик риск смертности в предродовой и послеродовой периоды. Кроме того, существует опасность различных осложнений, в том числе таких, как плацентарная недостаточность и гипертензия.

– Моя акушерка хорошо обо мне заботится, – уверяю я няню, впечатленная ее познаниями о позднем сроке беременности. И все же не могу не задаться вопросом, откуда же ей так много известно.

К уик-энду я немного свыкаюсь с присутствием Зои. Очень вовремя, потому что уже с понедельника в доме останемся только я, она и мальчики. Джеймс предложил провести день вне дома, на отдыхе, и на ум тут же пришло одно из мероприятий корпоративного тимбилдинга, где нам пришлось бы вместе строить плот или сооружать мост из палочек для леденцов, достаточно крепкий, чтобы выдержать вес человека. Я знаю, Джеймс делает это для того, чтобы уехать со спокойной душой. Хочет напоследок проверить, не оставляет ли меня няне-психичке.

– Но на улице льет как из ведра, – замечаю я.

В постели тепло и уютно, и, хотя мы еще не раздвинули шторы, я отчетливо слышу, как дождь барабанит по крыше, машинам и уже сырой земле.

– Да что ты, дождь совсем слабый.

Джеймс переворачивается и пытается бросить руку мне на живот. Я легонько его отталкиваю. Как же все это некомфортно! Или, признаюсь я себе, некомфортно осознание того, что мы не можем закончить то, что начали, и уж определенно не доставляет комфорта то, что он так скоро уезжает. Я прижимаюсь к изгибу его плеча. От Джеймса пахнет сном и дезодорантом, и этот родной запах просто убивает меня, внутри все холодеет при мысли о том, что мы будем вдали друг от друга так долго.

– Это был приятный сюрприз – проснувшись, обнаружить тебя здесь, – бормочет он.

Джеймс имеет в виду, что я осторожно прокралась в спальню и скользнула в постель рядом с ним в четыре утра. Я не спала с трех. В голове так и метались мысли обо всем, что нам предстоит.

– Нам обязательно нужно куда-то сегодня идти? На улице так холодно и ненастно. – Мне просто хочется навсегда остаться здесь, с Джеймсом, уютно устроившимся сбоку. Сейчас, закутанная в толстую зимнюю пижаму и махровый халат, чтобы не продуло при температуре за окном ниже нуля, я чувствую себя огромнее, чем когда бы то ни было. Джеймс вечно подсмеивается надо мной. То я жалуюсь, что мне слишком жарко, а уже через минуту принимаюсь стонать, как холодно.

Джеймс понижает голос, даже несмотря на то что Зои никак не может нас услышать.

– Думаю, нам стоит куда-нибудь выбраться всем вместе. Так у меня будет окончательная возможность убедиться перед отъездом, что на нее можно положиться. Я делаю это, чтобы ты перестала волноваться.

– И что мы станем делать, если не убедимся? – спрашиваю я. Джеймс не отвечает, но я почти слышу его мысли о том, что мне придется бросить работу. – Слушай, давай начистоту. Ты знаешь, почему я на самом деле пришла сюда так рано?

С уст Джеймса срывается низкий, звучный смех:

– Чтобы заразить меня своей бессонницей?

– Я слышала шум, доносившийся с верхнего этажа. – Теперь настала моя очередь шептать.

– Это потому, что там, наверху, живет наша няня, Клод.

– Она шумела везде, по всему дому. Мне ли не знать! Комната для гостей – прямо под ее спальней на чердаке.

– Наверное, она ходила в туалет. Или ей захотелось есть. А может быть, она все еще чувствует себя не в своей тарелке, переехав к новой семье, и тоже не могла уснуть.

– Нет. Это было связано с чем-то другим.

– Ты так в этом уверена, правда? – Джеймс перекатывается по кровати и устраивается на боку, опершись на локоть.

– Я не слышала шум воды в туалете. Ты знаешь, как громко гудят старые трубы. Если бы ей захотелось есть, она спустилась бы вниз, но она этого не сделала. Я знаю каждый звук в этом доме. И ее, разумеется, ничуть не выбивает из колеи проживание здесь. Ничего подобного. Она ведь попросила разрешения оставаться здесь на уик-энды, не так ли? – Я уже жалею, что согласилась на это. Ведь так мечтала проводить пару выходных дней наедине с детьми!

– Ты, конечно, права. – Джеймс пытается схватить меня. – Она, несомненно, психически ненормальная, страдающая бессонницей убийца, которая собирается покончить со всеми нами среди ночи.