Привет, заморыши! - Лев Кузьминский

меня не любишь?! Разве ты не понимаешь? Мы так подходим друг другу! Ты такая добрая, умная, красивая! И ты меня понимаешь! Меня никто так не понимает! У меня никого, кроме тебя, нет!

– Ромик, но мы же семья… Мы все есть друг у друга.

– Да мне эта семья не нужна! Мне никто не нужен! Я сам по себе. Мне плевать на всех! А тебя я люблю! Давай мы уедем? Ты хочешь?! Ну пожалуйста, ну пожалуйста, ну будь со мно-о-ой, – стонет Рома. Заливаясь слезами, он падает на колени и хватает Лею за ноги.

Лея ошарашенно вскакивает со скамейки и отпрыгивает в сторону.

– Ну ты же обещала! Почему это так сложно? Ну что мне сделать?! Ну хочешь, я прямо сейчас умру?!

– Ромик, все это как-то ужасно неправильно! – восклицает Лея. – Давай вернемся? Я тоже тебя люблю…

– Да уйди ты уже!!! – орет Рома. – Оставь меня!

Лея пытается погладить Рому по голове, но тот отползает.

– Ромик, прости…

– Я не Ромик! Я Рома! Я Рома Киреев, я тебе никакой не Ромик!

Лея, плача, уходит.

Рома достает из кармана стопку карточек и перебирает их дрожащими руками.

Сцена 41

Квартира в новостройке где-то на окраине города. Восход.

Просторная светлая комната почти без мебели и без штор. Посреди комнаты – огромная кровать.

Прямо на полу, подложив под головы куртки, рубашки, футболки, спит множество полуголых юношей и девушек, накрытых какими-то одеялами и простынями. У кого-то есть спальник, кому-то досталась подушка. Вокруг валяются пустые бутылки, упаковки от нарезок сыров и колбас, фантики, пакеты от чипсов, банановая кожура.

Солнце освещает Ди. Она просыпается на кровати и оглядывается по сторонам.

Рядом с ней отвернувшись храпит какой-то парень.

Ди заворачивается в простыню. Держась за голову, садится, свешивает ноги с кровати. Наступает на банановую кожуру и брезгливо поднимает ноги обратно.

Рядом с кроватью валяется ее нижнее белье, джинсы, кофта. Ди одевается.

Обходит спящих, встает у окна. На перилах балкона воркуют голуби.

На подоконнике стоит бутылка пива, в ней еще что-то осталось. Ди отпивает.

– Какой сегодня вообще день? – негромко спрашивает Ди.

Она нашаривает в кармане джинсов телефон.

– Двадцать второе…

Ди оживляется.

– Ребята, сегодня же двадцать второе апреля! – восклицает она.

Парень из спальника с тоннелями в ушах сонно ворочается:

– Ну и чё?

– У меня через три месяца день рождения!

– А на хрена будить-то всех? – спрашивает парень. – Вон у Пуджа вообще сегодня днюха. Он же не…

Просыпается еще один парень, полный, с разноцветным ирокезом на голове:

– Да, ребята, спасибо, что пришли… Классно отметили.

– Это не просто день рождения, – продолжает Ди. – Мне будет восемнадцать! Во-сем-над-цать. А я еще не придумала, как отпраздновать!

– Да не волнуйся, мы поможем, – говорит парень с тоннелями. Он уже выбрался из спальника. Полный парень тоже встает и принимается неторопливо собирать мусор.

– Уж поможем так поможем, – хмыкая, добавляет он.

– Считайте, что вы приглашены, – говорит Ди. – Заодно познакомлю вас со своими друзьями с танцев. Они такие занятные.

Парень, рядом с которым спала Ди, открывает глаза, зевает. Это Шляпник.

Он поднимает с пола свой мобильник, смотрит на пропущенные сообщения, открывает заметку под названием «♡». Там длинный список девушек с датами рождения. Шляпник пролистывает список до конца.

Шляпник добавляет в список: «Диана Верас» – и ставит напротив галочку.

Молодые люди постепенно просыпаются, поднимаются, собираются. Пудж с грудой мусора в руках направляется к выходу из комнаты. Шляпник, не вставая с кровати, поднимает с пола свою шляпу и касается ею Пуджа:

– А сколько ей лет, говорит, исполняется?

– Восемнадцать вродь.

Парень дописывает: «2001 г.р.».

Курсор переходит на следующую строку. Шляпник пишет «Лея Фрайман».

III. ♡

Сцена 1

На столе грязные мужские ноги. Одна большим пальцем потирает другую.

По заставленной книгами комнате распространяется сигаретный дым. Со статуэтки «Кинотавр» за лучшую режиссуру свисает носок.

Мужчина стряхивает пепел. Он пишет в почте на ноутбуке:

Привет, Данечка.

Да я никуда и не пропадал. Телефона у меня нет, но всегда можно встретиться. Можем на выходных.

Анатолий кидает сигарету в мусорное ведро, наполненное бутылками, и почесывает щетину. «Отправить».

Сцена 2

Здание ВГИКа. Триста девятнадцатая аудитория.

Даня заполняет анкету: вносит баллы ЕГЭ, свой e-mail, адрес, телефон.

В пункте «Я участвую в конкурсе» ставит галочки напротив «на бюджетные места» и «на платные места».

– Кажется, все, – говорит Даня. – А, вот еще.

В позапрошлом году я получил литературную премию.

Даня показывает пожилой секретарше сертификат.

– И еще в пяти конкурсах получил грамоты, – Даня роется в портфеле.

– Не надо. Мы просто за то, что у вас есть портфолио, даем десять баллов. Давайте копию сертификата. Это ведь копия?

– Да-да, копия.

Даня протягивает секретарше листок с надписью «Детская Горьковская премия» и нарядным орнаментом.

– Все? – спрашивает Даня.

– А творческая папка-то у вас есть?

– Ой, чуть не забыл. Господи. Извините!

Даня вынимает зеленую папку, на которой красивыми буквами написано «Даниил Бережнёв».

Через папку просвечивает страничка с заголовком «Привет, заморыши. Даниил Бережнёв. Оригинальный сценарий».

– Теперь все, – говорит Даня.

– Ждите результатов одиннадцатого числа на сайте, – дружелюбно отвечает секретарша, забирая папку.

Сцена 3

У входа во ВГИК – бронзовый памятник Тарковскому, Шукшину и Шпаликову.

Тарковский, опустив глаза, поправляет шарф. Шпаликов бодро улыбается и поднимает кверху кулак. У их ног сидит растерянный Шукшин в мятой шапке.

Даня подсаживается к Шукшину, кладет руку ему на плечо, смотрит на него с театральным сочувствием.

Щелчок фотоаппарата.

– Теперь надо готовиться к пословицам, – деловито говорит Даня.

– А раньше ты разве не готовился? – спрашивает Никто и передает ему фотоаппарат.

– Ну, усиленно.

Никто подходит к памятнику так, что кулак Шпаликова оказывается направлен прямо в ее лицо. Даня фотографирует.

– Ты прям краб на галерах, – отвечает Никто.

– Я вчера как раз про крабов написал. У меня в телефоне есть. Прочитать?

– Ну давай, – говорит Никто.

Без труда не вынешь и рыбку из пруда

Рыбак сидит на берегу реки, ест бутерброд и следит за поплавком своей удочки.

Тем временем окунь ест водоросли и следит за своей окунихой: она разговаривает с каким-то сомом и смеется.

Окунь подплывает к окунихе и драматично восклицает:

– Ну да! Зачем обращать на меня внимание? Меня вообще нет.

– Не позорь меня своим нытьем, – злится окуниха. Обиженный окунь уплывает.

Окунь замечает крючок на поверхности воды прямо над своей головой.

– Как меня все это достало!

Он подпрыгивает, хватает крючок и закрывает глаза.

Окунь болтается на крючке, отчаянно бьет хвостом и думает: «Пусть наконец до нее дойдет, что я чувствую!» Леска дергается, но рыбак не замечает. Под водой шум и гам.

Окунь слышит вопль окунихи: «Где этот дебил!?» Рыбы собираются под его хвостом. Сом и окуниха, распихивая всех, подплывают поближе. Окунь мрачно бьет хвостом.

Сом подпрыгивает и срывает окуня с крючка. Окунь ударяет сома хвостом прямо по носу. Сом дает ему в ответ плавником пощечину. Окуниха визжит, рыбы аплодируют.

Рыбак замечает, что поплавок дергается, быстро вытаскивает из воды удочку, но на удочке никого нет. Рыбак с досадой плюет в воду и собирает вещи.

– Как много ты знаешь о жизни рыб, – говорит Никто.

Они с Даней идут к метро «Ботанический сад».

– А-а-ах, свались, кирпичик, мне на голову, пусть мне будет Сретенский асфальт соломой, грех летать бумажному мне голубю над землей зеленой, над водой соленой, – поет Никто.

По пути останавливаются на мосту через Яузу.

Смотрят на зеленую воду и розовые кусты около берега, огороженные деревянным мшистым забором. Июль. На молодых людях ветровки.

– А как семья? – спрашивает Никто.

– Да не знаю. Слышал, что Оксана