Привет, заморыши! - Лев Кузьминский

памперсы дают – я им говорю: это я памперсе грязном должна ходить?! Придумали тоже! На голову деньте себе свой памперс! Унитаз засуньте!

Оксана хохочет.

– Борешься за чистоту, – говорит Рома.

– Золотые потому что у меня руки! – говорит Оксана. – Вот все говорят: золотые руки!

– Слушай, Оксана, Шура передавала, что ей жаль. Ты ведь для нее деньги украла.

– Да Шура эта… Только ты хороший дома там, остальные плохие.

Оксана обнимает Рому. Рома гладит ее по голове.

На большой куче песка перед верандой отпечаталась подошва кроссовки.

– Тут мальчишки мой замок, ну… сломали дураки, – говорит Оксана. – Надо это… новый сделать.

– Ну давай.

Рома и Оксана строят замок из песка. Оксана увлеченно украшает его травинками и листиками.

– Вот дом какой большой! – довольно говорит Оксана, сидя в песке. – Я тут принцесса, а ты мой, ну… принц! Ты красивый Рома. Нравишься мне. Будешь мне муж.

Рома отряхивает руки.

– Пойдем уже назад, принцесса, – говорит он. – Надо еще мешок с грязным не забыть.

Оксана послушно встает.

– Рома, а скоро я… ну, домой поеду? – спрашивает она. – Мне уже скучно тут.

– А как же Вова? – отвечает Рома.

– Он нянечке глаз же, – грустнеет Оксана. – Его теперь выпишут, наверное. Они его боятся теперь. Света сказала, пусть родители его сами, ну… лечат. Ремнем или чем еще.

Рома с Оксаной заходят в здание, Оксана переодевается в пижаму, ее платье Рома засовывает в мешок с грязным.

Рома снова звонит в звонок, выходит та же медсестра.

– Прощай, любовь моя! – пылко восклицает Оксана. Подтягивается, целует Рому в губы, с хохотом убегает.

– Хорошо погуляли, – с неодобрением говорит медсестра и захлопывает дверь.

Рома выходит на улицу, сплевывает, вытирает губы рукавом.

Асфальт покрывают капли дождя.

Сцена 15

Гроза, капли дождя ударяют в подоконник. Мама закрывает окно на кухне.

– Когда уже нормальное лето? Все дождь и дождь, – говорит она.

Мама варит фасолевый суп и моет посуду. Раковина засоряется, вода льется через край.

Леша сидит за кухонным столом с тетрадью. Яна тоже пишет что-то в тетради. Марк пьет чай и листает книгу.

– Да я не понимаю, что тут делать! – хнычет Леша.

– Сначала прочитай задание, – говорит мама.

– «Сдо-льпо»… – читает Леша, водя пальцем по тексту.

Яна заглядывает к Леше в тетрадь:

– «Сколько», – поправляет она.

– Да… Яна! Я сам все! «…у че-до… у че-во…»

– «…у человека пальцев».

– Да мама! – сердится Леша. – Пусть она уйдет!

– Яна, не мешай ему, – говорит мама. – Занимайся по своей тетради. Покажи, что ты сделала?

Яна разворачивает перед мамой заполненные страницы. Мама смотрит, кивает.

– А мне что делать? – хнычет Леша.

– Отвечай на вопрос, – говорит Марк.

– Какой вопрос?

– «Сколько у человека пальцев?»

– А я откуда знаю, – уныло говорит Леша.

– Тебе же восемь лет! – фыркнув, говорит Яна.

– А ты не умничай, – говорит мама, возвращаясь к супу. – Леша, посчитай, пожалуйста, сколько у тебя пальцев.

Леша смотрит на свои руки, шепотом считает и говорит:

– Девять?

– Не девять, а десять. А у Яны сколько пальцев?

Леша подходит к Яне, смотрит на ее руки и шепчет числа.

– Одиннадцать? – говорит Леша. – Двенадцать?

– А почему у нее больше, чем у тебя? – спрашивает Марк.

– Ну она типа умнее? – предполагает Леша.

– Да у всех людей десять пальцев! – смеется Яна.

Леша закатывает глаза и делает тоскливую физиономию.

– Леша, а сколько у человека ушей? – спрашивает Марк.

– У какого?

– Ну у тебя-то, наверное, пять? – говорит Яна.

– Мам, ну скажи ей, чтобы она замолчала! – вопит Леша.

– Леша, давай ты потом посчитаешь уши, – говорит мама. – Напиши в тетрадке ответ про пальцы и читай дальше.

– Да я уже устал читать!

Леша уныло плюхается на свой стул и ведет пальцем по тексту.

– «А сколь-ко у че-до-ве… че-ве-ла…»

– «У человека», – поправляет Яна.

– Да блин! Надоело уже!

Леша ударяет по столу ногой.

– А-а-а-а-у-у-у-у! Блин, больно! Ы-Ы-У-У-У!

Леша сползает со стула и на четвереньках устремляется в коридор.

– Леш, ты куда? – спрашивает мама.

– Ы ыкхы-ыкхыэ! – доносится из коридора. – Ыкхы! Ы-ы-у-у-ы!

– Что-то Леша какой-то совсем дурной стал, – говорит Марк.

– Он после Оксаны совсем уже, – говорит Яна.

Марк хмыкает.

Сцена 16

Вадимыч сидит у телевизора и смотрит передачу про масонов. Недовольно сопит, переключает канал. Даня выходит из своей комнаты.

– Ты чего такой грустный, Данёк? Во ВГИК не прошел?

– Да нет. Со ВГИКом, мне кажется, все выйдет на этот раз. Неплохой сценарий получается, про жизнь.

– Про жизнь – это хорошо. Жизнь – это шахматная доска. Все зависит от твоего хода.

– Да-да, именно… А грустный я, потому что Никто не отвечает. Думаю, может, я как-то не так сходил… в нашей шахматной игре.

Вадимыч качает головой.

– Неоднозначный человек, – говорит Вадимыч. – Неоднозначный. Не за такими девушками я бегал.

– А за какими?

– За какими? – Вадимыч делает озадаченное лицо. – За умными, добрыми. С которыми поговорить спокойно можно. О науке, о философии, о здоровье. А они выслушают, поймут. Посочувствуют, когда нужно. Красивая – это, конечно, хорошо. Но у девушки главное – душа. Вот хоть твою бабушку взять… Какая интересная женщина!

– Бабушка говорит, что вы плохо знакомы, – замечает Даня.

– Да, разве что самую малость, – хмыкает Вадимыч.

Вадимыч кладет пухлую руку Дане на плечо.

– Данька, сходи-ка лучше к маме. Когда я прохожу мимо вашего дома, я ощущаю печальную энергетику.

Сцена 17

Леша вползает в комнату девочек. Останавливается перед зеленой портьерой, за которой начинается Леина часть комнаты. Он изображает движущийся механизм:

– Быж-ж-ж, быж-ж-ж… чух-чух! Быж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж…

Леша хватает портьеру зубами.

– Не трогай занавеску, – доносится голос Леи.

Леша вползает в комнату. Лея сидит над голубым платьем.

– Быж-ж-ж-ж-ж-ж!

– Ты вроде читал? На кухне с мамой? – спрашивает Лея.

– Достали уже читать! Бж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж! Я робот-зомби!

Леша упирается головой в ее ногу.

– Это зачем платье? – говорит Леша.

– Для вечеринки. Было…

– Я тоже хочу на вечеринку, – говорит Леша, залезая к Лее на колени.

– Эх, Лешенька. Что-то нас с тобой редко зовут на вечеринки. Даже меня одну – и то никуда не зовут.

Леша берет игрушечного белого зайца с Леиного стола.

– Мне подруга сказала, там будут только взрослые, – продолжает Лея. – Прикинь? А я ребенок, да?

Леша сует ей зайца в лицо.

– Ты не ребенок, – говорит Леша тоненьким заячьим голоском. – Ты моя мама-зайчиха! Хочу морковку, а-а-а-а-а!

– Положи зайца! Сам ты папа-зайчиха.

Леша неохотно кладет зайца.

Разглядывает вещи вокруг – краски, штучки, книжки, картинки, семейные фотографии на полках и на стенах.

– А это кто? – спрашивает Леша, указывая пальцем.

– Это Рома.

На фотографии маленький мальчик с испуганными темными глазами держит в руках большой игрушечный грузовик.

– А что эта за машина? – спрашивает Леша. – У него?

– Я не помню. Наверное, папа ему подарил, когда он к нам только переехал. А мама его тогда же сфоткала.

– Он как я, маленький, – говорит Леша.

– Ты не такой уж и маленький, – вздыхает Лея.

– Но я тоже красивый! Как он тут. А почему я такой красивый?

– Вообще, Рома другой был. Добрый, скромный…

– Я тоже добрый! И скромный тоже очень!

– Это хорошо, Леша. Значит, ты хороший друг. А Рома… он до сих пор мой лучший друг. У нас знаешь, сколько всего было? Где он, кстати?

Сцена 18

Рома возвращается домой и садится на кухню. Ждет, пока мама нальет ему суп. Яна тоже ест. Марк листает толстый каталог.

Рома смотрит на сваленные на подоконнике книги: «Французские дети