Тюремный доктор. Истории о любви, вере и сострадании - Аманда Браун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Наверное, пора возвращаться.
Заид бросил окурок и втоптал его в землю каблуком.
– Видела? – спросил он, когда мы шли обратно к воротам.
На стене красовалось предупреждение, которого я раньше не замечала. Большими красными буквами там было написано: К ДИКИМ КОШКАМ НЕ ПОДХОДИТЬ И НЕ КОРМИТЬ.
– Ага, – кивнул он, – начальство купило диких котов, чтобы они охотились на крыс, но, похоже, дела у них не очень.
Когда он ушел, я постояла еще пару минут на солнце, потом отперла ворота и вернулась назад к работе.
Глава двенадцатая
Как-то воскресным вечером меня вызвали осмотреть молодого человека в крыле В. Он плохо себя чувствовал уже несколько дней – диарея, тошнота – и выглядел крайне истощенным. Лежа на кушетке, он явно мучился от боли. Это был высокий и стройный парень из Шри-Ланки, едва за двадцать.
Я представилась, пролистала его карту, а потом, заглянув предварительно в рот, начала ощупывать живот, передняя стенка которого была сильно напряжена. У него поднялась температура, он был бледный, вспотевший: я заподозрила перитонит, возможно, в результате разрыва аппендикса.
Его следовало как можно скорее отвезти в госпиталь, и сестра уже вызвала скорую помощь. Когда я писала сопроводительное письмо, в кабинет вошел заместитель начальника тюрьмы. Вид у него был весьма грозный: всегда в идеальном элегантном костюме, белой рубашке с однотонным галстуком и в таких начищенных туфлях, каких мне никогда еще не приходилось видеть. Туфли я увидела прежде, чем лицо, и сразу поняла, что это он.
Он был суровым, немногословным и стоял за жесткое следование правилам. Я настолько его боялась, что, сталкиваясь, обычно не решалась поднять глаза. Поскольку обувь его всегда блестела, я чуть ли не видела в ней свое отражение и про себя называла заместителя начальника Зеркальные Ботинки.
Он бросил на меня сердитый взгляд, посмотрел на часы и потом опять на меня.
– Доктор Браун, – начал он своим хорошо поставленным голосом.
Он всегда обращался ко мне официально.
– Заключенный плохо себя чувствовал последние два или три дня. Почему вы отправляете его в больницу в воскресенье вечером?
Я понимала, какие неудобства ему причиняю. Персонала и так не хватало, а для сопровождения больного в госпиталь требовалось как минимум два охранника. Он проворчал что-то насчет того, что придется закрыть три крыла, если заключенного все-таки повезут, и тогда сотни других лишатся своего драгоценного свободного времени. Снова давление. Снова чувство вины. Но на этот раз я стояла на своем. Глядя заместителю начальника прямо в глаза, я объяснила, что у парня может быть перитонит и до завтра дело не терпит, так как состояние угрожает его жизни.
Заключенный застонал, но продолжал лежать ровно, морщась от боли. Зеркальные Ботинки сунул руки в карманы и прищурился.
– Доктор Браун, а это не гастроэнтерит? Там ведь такие же симптомы: тошнота и понос.
Тон его был жестким и холодным. Я вспыхнула от гнева и таким же ледяным тоном повторила, что пациента необходимо отвезти в госпиталь сегодня.
В этот момент я ненавидела свою работу. Я прекрасно знала, что заключенные порой симулируют заболевания, чтобы попытаться сбежать, но это точно был не тот случай.
Молчание. Наконец, Зеркальные Ботинки посмотрел на заключенного и на меня.
– Вы ставите меня в крайне затруднительное положение, доктор Браун. Вы не первый врач, который ошибается с диагнозом.
Я пропустила его слова мимо ушей, продолжая твердо смотреть в глаза. Он пытался меня испугать, но я не собиралась сдаваться.
Он вызвал по рации диспетчерскую и подтвердил, что одного заключенного надо отвезти в больницу и скорую помощь можно пропустить.
– С вашего позволения, доктор Браун, – язвительно закончил он и стремительно вышел из кабинета.
Стоило ему уйти, как напряжение спало. Не то чтобы заместитель начальника мне не нравился. Я понимала, что он тоже испытывает колоссальный стресс, и знала, что на своем посту он очень хорош. Хотелось бы только, чтобы он знал – я на своем месте тоже хороша!
Вскоре в кабинет явились двое охранников, один с парой наручников.
– Что-то он плоховато выглядит, док! – воскликнул он, быстро передавая наручники коллеге.
– Не хочется, чтобы меня к нему приковали.
– Не беспокойтесь, он не заразный, – сказала я.
Но охранников мои слова не убедили.
– Вам придется мне поверить, – разозлилась я.
Не хватало еще в конце такого тяжелого дня убеждать охрану, что я говорю правду.
* * *
Проблемы у врачей возникали не только из-за срочных переводов в госпиталь. Очень сложно было договориться и о консультации специалиста в больнице. Иногда на службе просто не имелось достаточного количества охранников, чтобы сопровождать пациента. В результате назначенный прием приходилось переносить, порой не раз, отчего заключенные вынуждены были ждать осмотра по 3 месяца, а то и по полгода. Справляться с болезнями в такой ситуации становилось крайне тяжело.
Однажды, узнав, что заключенный, за которого я сильно беспокоилась, во второй раз не поехал на консультацию, я, не удержавшись, пожаловалась Сильвии.
– Дело не в самой тюрьме, – сказала я, – это все нехватка персонала.
Она кивнула головой.
– Я повидала немало докторов, которые уходили именно по этой причине. Кофе?
Я готова была кого-нибудь убить.
– Прости, сейчас не могу, – ответила я, – надо идти в карцер, осматривать парня, который пытался поджечь свою камеру.
Сильвия пожелала мне удачи и ободряюще улыбнулась.
– Эй, док, не позволяйте этому месту одержать над собой верх!
– Я знаю. Просто у меня такое ощущение, что все это сизифов труд.
* * *
Сидеть взаперти в тесной камере 23 часа в день очень тяжело. Иногда, когда заключенные гуляли по кругу в наружном дворе карцера, находившемся на нижнем уровне, я видела их макушки, мелькающие у меня под окном.
– Привет, док! – кричали они в попытке завести разговор и хоть как-то пообщаться.
Жизнь в условиях полной изоляции определенно сказывалась на некоторых из них, вызывая тревогу и приступы паники. Кто-то в беспокойстве ходил по камере взад-вперед или постоянно ее прибирал, кто-то часами делал отжимания.
В карцере заключенных ежедневно осматривал дежурный врач в сопровождении медсестры и охранника. Также их регулярно навещали капелланы и представители Независимого наблюдательного совета. Однако согласятся они меня видеть или нет, был другой вопрос.
Обычно первым шел охранник: он стучал кулаком по окошку в двери, сообщая о нашем прибытии, открывал его, чтобы убедиться, что внутри все в порядке, а затем
