Фронт и тыл Великой войны - Юрий Алексеевич Бахурин

лучшую или худшую сторону. Ну а каждое из отрицательных свидетельств о питании на войне обладало собственной массой, складывающейся в критическую. Действительность, как всегда, была куда сложнее общих показателей и заданных норм дачи, срывом которых мог обернуться любой сбой в снабжении. Иначе с чего бы одним из лейтмотивов в солдатских письмах домой и в 1915, и в 1916 годах становиться сухарям: «1915 года 18 июня [1 июля]. Настя, я тебя попрошу, пожалуйста, не остафте мою просьбу, пришли 1 ф[унт] табаку махорки и сколько небуть сухарей. Пришли поскорее… Больше ничего не присылайте, кроме табаку и сухарей… 1916 года апреля 11 [24] дня.

<…> Дорогая Мамаша, посылку я получил, а деньги нет, ипокорнейше благодарю вас за ето. Дорогая Мамаша, пожалуйста, шлите как можно чаще сухарей»[203]?

Эскиз полевой глиняной хлебопекарной печи капитана А. И. Теплова. Ее конструкция была столь удачной, что использовалась бойцами Красной армии в ходе советско-польской войны 1919–1921 годов

Многие дореволюционные положения организации армейского тыла продолжали действовать во время Гражданской войны в России, хотя и не вполне соответствовали ее характеру. Затруднения с доставкой провианта частям Красной армии решались запасанием провизии на фронтовых и армейских складах[204]. В числе прочего задействовались разработки еще периода Первой мировой, тогда не сыскавшие должного применения. Например, инженер В. И. Бушкович еще в 1912 году спроектировал хлебопекарную печь-повозку. Опытная партия таких печей под звучным названием «Марс» в Великую войну прошла полевые испытания, но не более того. Однако в 1920-е годы в советской военной печати подчеркивалось: «Вопрос о типе печей-повозок, пожалуй, можно считать устраненным, ибо печь-повозка “Марс” изобретения русских инженеров Бушковича и Важеевского как будто отвечает всем тем требованиям, которые к ней предъявляются… Отрицательные ее качества почти целиком поглощаются ее положительными качествами». А вскоре авторы предложили усовершенствованную конструкцию своего детища Военно-хозяйственному управлению РККА. Оснащенные печами-повозками «Марс» хлебопекарни испытывались начиная с 1926 года и исправно производили порядка 15 тонн хлеба в сутки каждая. Правда, стальной конь обскакал гужевую лошадку и здесь: полевые подвижные хлебозаводы потеснили проверенную десятилетиями разработку, но о ней вспоминали еще и после Великой Отечественной[205].

В локальных военных конфликтах 1930-х продовольственное снабжение войск РККА оставалось важнейшим вопросом. На Халхин-Голе в приказе по тылу штаба 82-й стрелковой дивизии от 18 апреля 1939 года особое внимание командиров и комиссаров частей обращалось на обеспечение бойцов кипяченой водой, и горячую пищу им надлежало подавать не реже двух раз в сутки[206]. Хотя Польский поход того же года показал: «Ж[елезно]д[орожная] администрация при установлении места остановок не учитывает необходимость наличия в этих пунктах воды. В результате эшелоны не имели возможности в ряде пунктов налить кухни, напоить лошадей, обеспечить личный состав водой»[207]. Отчет же о работе тылов и материальном обеспечении одного из полков во время Польского похода — это просто трагикомедия ошибок и война правок в одном абзаце: «Хозяйственный аппарат и тылы полка в полевых условиях с работой справились <плохо>. На протяжении всего периода, то есть от Смоленска до Прусской границы и обратно, полк не имел случаев перебоя в <некоторых (сахар, соль, табак, [нрзб] хлеб)> необходимых продуктах и фураже. Заготовка мяса, овощей и сена велась не только хоз[яйственным] аппаратом полка, но <главным образом> и д[ивизи]онами на средства, отпускаемые командирам д[ивизи]онов из полка»[208].

Великая Отечественная война началась для СССР и Красной армии с утраты колоссальных запасов продовольствия, оккупации врагом гигантских посевных площадей и призыва под ружье значительного процента населения сел и деревень. В 1942 году было собрано только 38 % урожая мирного времени. Не случайно пайки красноармейцев потребовалось сократить, энергетическая ценность же их была такова:

Таблица № 5[209]

В документах периода Великой Отечественной встречаются примеры скверного положения дел с питанием войск. Например, запись в журнале боевых действий 234-го отдельного саперного батальона: «1 Января 1942 г[ода]. Батальон встречает новый год в условиях больших трудностей, самое главное питание но его пока еще недостаточно, суточная пайка дача на человеко-день. 1. Хлеба 300 гр[аммов]. 2. Круп 140 гр[аммов]. 3. Сахара 30 гр[аммов]. 4. Жиров 43 гр[амма]. 5. Мяса 75 гр[аммов]. Перечисленный паек батальон получает с 12 Ноября 1942 г[ода][210]. Плохо тем что даже круп и тех нет…»[211]. Далее идет приписка, что хотя бойцы и командиры истощены, но пока еще никто не умер. Или — это письмо Сталину: «3-й батальон, 9 рота 1043-го полка 284-й стр[елковой] дивизии. Питание было поставлено очень плохо. Хлеба не выдавалось суток по трое, горячая пища готовилась не всегда, часто была не соленая / период май-июнь [19]42 г[ода] / Бойцы побирались по деревням, затем пекли лепешки из гнилого картофеля. Отсюда была плохая боеспособность целого подразделения. Я беру примеры непосредственно из части, в которой находился я…»[212]. Или — фрагменты текста донесения начальника отдела эвакогоспиталей Вологодского облздравоотдела военврача 1-го ранга В. З. Дановича заместителю председателя Вологодского облисполкома А. М. Лобанову: «“Котловое питание” б[ывших] военнослужащих прогрессивно ухудшается <…>. Уже в ноябре начались перебои со снабжением по установленным нормам. <…> Все госпитали Череповца (а это относится к госпиталям и других мест области) не получили для питания б[ывших] военнослужащих, остающихся мобилизованными, значительные количества мяса, жиров и пр. Все госпитали области за 5 месяцев пребывания в системе НКЗ совершенно не получали сахара. <…> В результате питание персонала эвакогоспиталей ухудшилось значительно не только за счет снижения норм, а главным образом вследствие неполного и несвоевременного отоваривания выделенных фондов и попыток ряда организаций, обязанных снабжать работников госпиталей, ссылаться на независящие от них обстоятельства. Калорийность пищи в ЭГ 3738 пала до 1440–1100 (это относится и к др[угим] ЭГ). <…> Вместо 100–118 гр[аммов] белков личный состав получает только 43,55, из коих полноценных, т[о] е[сть] животных, белков всего 6,55»[213]. Данные цитаты из первоисточников приведены здесь не для далеко идущих выводов на их основе, вне контекста рискующих оказаться неверными. Однако они наглядно показывают бессмысленность пересудов о том, более или менее сытно питались на войне солдаты Русской и Красной армий — в обеих армиях служили и воевали живые люди, одинаково довольные наличием пищи и страдавшие в случае ее нехватки.

…В заключение хотелось бы привести впечатляющую цитату из записок русского воина Первой мировой, чье имя было зашифровано в аббревиатуре К. Р. Т.: «Во дворе водилось много диких голубей, и