Молчаливый полет - Марк Тарловский

1930

(Техника)*(Чутье)[133]

…Пчела постройкой своих восковых ячеек посрамляет некоторых людей-архитекторов. Но и самый плохой архитектор от наилучшей пчелы с самого начала отличается тем, что, прежде чем строить ячейку из воска, он уже построил её в своей голове.

К. Маркс

По свидетельству «Капитала»(В первом томе, в пятой главе),Новый дом возникает сначалаВ человеческой голове.Хоть и карликовых размеров,Но в законченном виде ужеОн родится в мозгу инженеровИ на кальковом чертеже.Чтобы ладить ячейку из воска,Не выводит художник-пчелаПредварительного наброска,Приблизительного числа.Перед зодчим и насекомым —Два пути и один подъем(Кто чутье заменяет дипломом,Кто диплом заменяет чутьем…).Ну, а ты, под напевы гармоникИз деревни пришедший с пилой,Кем ты будешь, товарищ сезонник, —Архитектором или пчелой? —Строя фабрику, лазя по доскамС грунтом цемента и смолы,Ты наполнил не медом, не воскомПереходы ее и углы.Но, сложив их для ткани и пряжи,В хитрый замысел ты не проник,Ты, быть может, неграмотен даже,Ловкий кровельщик, плотник, печник!В одиночку, вслепую, поденноМы не выстроим ульев труда:Надо техникой гнать веретена,Неученая борода!Видишь? — мед отдают первоцветы.Видишь? — цифры бегут по столу:Сочетай их обоих в себе ты —Архитектора и пчелу!

Это суша, а на море хлюпкоКто-то кажет — «правей!» да «левей!»,Кто-то правит над каждым поступком,Каждым жестом команды своей.Раза в два веселей капитана,Но безграмотней в двадцать два —Не боящаяся тумана,Недоступная бурям плотва.Ну, а ты, чей льняной отворотецВрезан мысом в холст голубой,Кем ты будешь, матрос-краснофлотец, —Навигатором или плотвой?Видишь? — воду в чешуйчатых стаяхРуль распарывает по шву:Ты обоих в себе сочетай их —Навигатора и плотву!

Это — море, а в газовых ямах —Спор горючего с весом земным,Превращенный в победу упрямых,В высоту и невидимый дым.В то же время взлетает не хуже(Даже лучше) увесистый жук,Вероятно, воспитанный в лужеИ не кончивший курса наук.Ну, а ты, самодельный моторчикЗапускающий детским рывком,Кем ты будешь, мечтатель и спорщик, —Авиатором или жуком?Видишь? — гордые падают Райты,И глядит на них синь свысокаИх обоих в себе сочетай ты —Авиатора и жука!

Это — воздух, а в путаной сфереРасстановки общественных силМы — свой свет осознавшие звери,Мы — совет мировых воротил.В то же время под лиственной кучей,Меж корнями — чего б? — ну, хоть ив,Бессознательный, но могучийМуравьиный живет коллектив.Ну а ты, позабывший о боге,Притеснителей съевший живьем,Кем ты будешь, строитель двуногий, —Гражданином или муравьем? —В этих двух государственных строяхНевозможны князья да графья:Сочетай же в себе ты обоих —Гражданина и муравья!

Так — трудящиеся народы —Множим технику мы на чутье,Так мы учимся у природыИ, учась, поучаем ее.

1 июня 1931

Бумагоедам в назидание

Бывает так: мелькнет лишь четвертушкаПростой бумаги, чистой, как дитя,И вот уж бюрократишка, чинушка,Над ней сопит, вокабулы чертя;

Уж он в нее нацелился печатью,Уж под хвостом он чувствует вожжу…Чтоб устыдить породу бюрократью,Я кое-что сейчас ей расскажу. —

Когда почтенный Фридрих БарбароссаВдруг увидал, забравшись на Восток,Что крестоносцы в доску стали босы,Что рыцарские пятки жжет песок,

Он обуви потребовал у Рима,Его призвав на роль поставщика,И получил от ЦентропилигримаГлухой ответ: «Увяжем тчк»…

Затем еще: «Без плановой заявкиБить нехристей придется босиком»…Затем еще: «Послали камилавки»…Затем еще: «Работайте верхом»…

Но из-под града папских отношенийРаздался крик: «Аминь! благодаримЗа то, что всю, от пяток до колени,Христову рать обул ты, щедрый Рим!

Пергаменты, исписанные бойкоТвоим бюрократическим пером,Они же из телячьего опойка!Ведь это же, по меньше мере, хром!..»

Виновные в отписочном уклоне,Я вас вдвойне хочу предостеречь:Была когда-то в древнем ВавилонеКирпичеобжигательная печь.

Ее директор тоже к бюрократамПринадлежал. Был зодчества разгар.Сезонники вопили над Евфратом:«Даешь кирпич для храма в честь Иштар!»

Богиня ждет!.. А он строчит цидульки:«Где ваша глина от рытья канав?»«Кто в Хаммурабиевском переулкеснес дом, со мною не согласовав?»

«Зачем не перечислены остаткиСтройматерьялов трех последних лет?..»Он вопрошал, пока не прибыл краткийИ крайне неожиданный ответ:

«Нам кирпича от вас уже не треба.Сварганили мы церкву для Иштар.А башню, что уткнулась аж под небо,Венчает ваш последний циркуляр.

Он глиняный! — Спасибо вашим плиткам!Спасла нас клинописная мура,Чьи штабеля, чьи залежи с избыткомВес дефицит покрыли нам… Ура!»

Виновные в регистратурном блуде!Я поражу вас, наконец, втройне,Поведав об аналогичном чудеВ Египетской, Хеопсовой, стране:

Там два царя, Фиванский и Мемфисский,Друг другу долго ставили на вид(Путем, конечно, частной переписки),Что нет житья от роста пирамид,

Что, мол, пора заняться промыслами,Что вырастить бы надо кустаря!И ничего не вырастили сами,Папирусы исписывая зря…

Но промысел отсюда всё же вырос,Тот, что теперь мы лыковым зовем:Служивший в канцеляриях папирусБыл превосходным лапотным сырьем.

Чему тройная учит вас былина? —Фасон письма теперь у нас иной:Нам служит не опоек, и не глина,И не папирус Нила голубой.

Щади бумагу, племя бюрократье.Струить добро из писчего грехаМогли лишь древние твои собратья,И то в пределах данного стиха!

1934

Бог войны[134]

Солнцем — та же звезда —Были дни осияны,И суда, как всегда,Волоклись в океаны,И над пышной водойГнил на сваях причал,И, от пены седой,Ветер сушу качал.

По-лакейски, меж свай,Без стыда, без утайки,Вымогали на чайПодгулявшие чайки.Старый бог-солдафон,Бог военных кутил,Под бердышный трезвонПо земле проходил.

Грыз волну волнорез,На прибой белобрысыйБезбоязненно лезМатерик остромысый.В ресторан-материк,В ресторан-поплавокСтарый бог-фронтовикСвой бердыш приволок.

Сел на скрипнувший стулЭтот бог-выпивохаИ на волны подул,Где взыграла эпоха,Постучал бердышомО железный бокалИ, не справясь — почем,Подавать приказал:

«Майонез a la Льеж!Маринад из Вердена!Да чтоб соус был свеж!Да чтоб перцу и хрена!Человек, не зевай!Человек, не студи!» —Бог заплатит на чай,Чай, свинчаткой в груди.

«Человек, приготовьРостбиф Битва-на-Марне!Да чтоб булькала кровь,Посырей, поугарней!Человек, передвинь!Человек, подогрей!»Бог не любит разинь, —Поскорей, поскорей!

«Человек! обормот!Нацеди-ка мне живоИз Мазурских болотМолодого разлива!»Бог оскалил свой клык,Бог сигарой смердит,На сигаре — ярлык:Первосортный иприт.

«Человек, получи!..»Рвется марш канонады.Дуют в медь трубачи.Богу сдачи не надо…Шире неба — зевок.Бог достаточно пьян.Материк-поплавок…Ресторан… океан…

Годы шли и прошли.Те же волны и сваи,Тех же шлюпов шпилиВорожат, уплывая,И за столиком, пьян,Рыжей мордой поникТот же старый грубьян,Тот же бог-фронтовик.

Но не тот, но не тотЧеловек серолицый,«Обормот», «обер-дот»,Со щеками в горчице! —Он веревку скрутил,Чтоб, очнувшись, повисБог военных кутил,Бог кровавых кулис.

Человек второпяхКрутит скатерти шустро,Чтоб в сиянии бляхВздернуть гостя под люстру…Быть высокой волне.Перегаром дыша,Гость облапил во снеРукоять бердыша.

Старый бог-фронтовик,Бог пивного гороха,Бредом пьяных заикБредит он, выпивоха:«Из калек — чебурек!Человечий шашлык!Человек! че…а…эк..!Че…эк…эк..! че…эк…ик..!»

6 июля 1934