Поэзия социалистических стран Европы - Андон Чаюпи

Живая статуя

К статуе Ленина

работы скульптора Патцаи

Должно быть, он тому назад мгновеньенеотразимый в споре аргументпривел и вот, совсем не монумент,а вождь, сплошной порыв и нетерпенье,

идет туда, где говор, и движенье,и блеск знамен и пулеметных лент.Он кепку в правой сжал руке.«Моментсерьезен. Позу брось и украшенья!» —так говорит он тем, кто в этот часпришел на площадь. Ради этих массон жил, деля страданья вместе с ними.

И потому они пошли за ним,срывая цепи, мудрым и простымсловам верны, считая их своими.

Иоганн Касса (Венгрия) Семья.

Беспокойство

Большое дерево в окнешумит листвою влажной,и странен шум его протяжныйв безветрии.Так человек во снекричит.Прислушайся, услышишь: в лихорадкемир корчится.Курчавые морявзъерошены.Жизнь бьется, как в припадке,и ждет добра, надеждою горя.Забыт покой.Зло подается туго.На Африку взгляни —ее судьба меняется.От севера до юга —везде — борьба.И небо взбудоражено над нами,расколотое грозными громами.

Недешевонам обойдется светпроложенных с трудомгрядущих лет.Мой грустный спорс самим собою длится:зло иль добро на свете победит?Не спится.И время ночью медленно летит.Свобода — вот что светит нам за тьмой.Свобода — это слово дарит счастье.Лесные звери так, сжимая в пасти,детенышей своих несут домой.Твердим и снова пробуем на вкус.Свобода! О, какой прекрасный груз!

В дыму и пламени планета,в переплетенье тьмы и света,в крови и муках до поры.Новорожденные мирывстают и расправляют плечивдали, в глуши.Смотри же вглубь, верь в разум человечийи с выводами не спеши.Еще так много впередизабот, и горя, и надрыва.Еще все дико, косо, криво,еще не раз в твоей грудизабьется сердце, сострадаяи горячась…

Настанет срок,и вся земля,от края и до края,вздохнет легко, избавясь от тревог.И трубный глас сражениям и войнамконец объявит, радость торопя.И человек воистину достойнымпредстанет мира, жизни и себя.Раздоры прекратятся. Но покабушуют страсти! Жизнь недорога.И белый свет кровавых зорь красней,О, сколько бед,и боли, и смертей!

Антал Гидаш

{33}

Ветви гудели

Перевод Л. Мартынова

Помнишь, тогда эти ветви гудели,головы в плечи деревья втянули,и трепетали они, и боялисьчерного, бурю таящего неба.

Ветви гудели,капли дождя били, будто бы пули.Листья рыдали,как из земли эти молнии были.Метлы мели побледневшую землю,и устремились в дорогу желанья,вечные наши стремления к цели.Листья дрожали, они трепетали.Ветви гудели.

Небо над Москвою

Перевод Л. Мартынова

Голубые рекинад тобой, столица!Вижу: над бульваром облако лучится,куда оно мчится, румяная птица?Яйцо золотое, где-то у крыла там,блещет, налитое солнечным закатом.

Небо голубое льется над столицей,будущее наше, голубые реки.Небо над Москвою,я всегда с тобою,мы одной мечтоюсвязанынавеки!

В одну из темнейших ночей войны

Перевод Л. Мартынова

Поезд твой оторвался от сумерек станционных, и вдруг стемнело.Меж деревьев залегшее горе этот миг уловило,черной массой осело на души и на кроны деревьев.Но до Кунцева уж докатился поезд твой, отчаянья полный(там Багрицкий смотрел когда-то на созвездья,и, задыхаясь, все пытался понять он что-то).И похоже, что в бездне небесной никаких уж и звезд не осталось,а до нас долетает одно лишь сиянье былое —извивающиеся обрывки нитей с прялки, давно казненной.И печально существование за вагонными окнами,будто уж не поезд идет, а струится река, так и бакены меркнут.Ночь везде — впереди и сзади.На сгустившемся небе томятся только несколько звезд забытых,мгла течет безутешным потоком и безмолвно ширится морем.Я сажусь на рельсовый берег: надо мною застыло время.Ты сейчас открываешь двери нашей квартиры,и в руке твоей ключ короткий и другой, подлиннее.Успокойся! И я успокоюсь. Мне страх опостылел.Плохо быть одному во мраке затемненного этого мира.Мы не можем жить друг без друга.

«Зачем же люди плачут по домам…»

Перевод Н. Заболоцкого

Зачем же люди плачут по домам,не выходя на улицу, не собираясьна площадях, открытых всем ветрам?Зачем они, от боли содрогаясь,прижав к глазам измученным платок,рыдают немощно? Из этих слез соленыхтакой бы ринулся по городу потокбушующий, от этих горьких стоновтакой бы смерч пронесся по жильюи грозное перо такие б обвиненьявписало в книгу, Венгрия, твою, —что даже мертвые во всем твоем краювосстали б, требуя отмщенья!

«Черные руки вздымают мосты…»

Перевод Н. Заболоцкого

Черные руки вздымают мосты.Мертвые люди вздымают персты.Мать моя, руку вздымаешь и ты.

Черною тенью скользят облака.С визгом и воплем несется река.Давит ее человечья тоска.

Нет ей покоя от мертвых гостей.Русло от боли сжимается в ней.Волны — и те человечней людей.

Вихри — и те человечней врага.В ужасе гонят они облака.Полная слез, негодует река.

Раздумье

Перевод Н. Заболоцкого

Буря прошла,отгремела гроза, улетая.Всхлипнув от слез,засыпает в кроватке дитя.Падая наземь,струится вода дождевая,тихо лепечутпоследние капли дождя.

Мать моя смотритсквозь окна души моей снова.В сердце мне льетсясияние светлых очей.Плачет душа,но отчаянья нет уж былого.Только слеза моявсе горячей…

«На плечах — полсотни годов…»

Перевод Б. Слуцкого

На плечах — полсотни годов.В голове — полтыщи стихов.Нарастает горечь во мне…Не до шуток, не до пустяков.

С этой горечью, с этой старостью,с этой бренностью и усталостью,словно крыша в день буревой,смерть трещит над моей головой.

На дворе весны новосельесоком жизненным орошено.Мне бодливое это весельеНи к чему,Только мучит оно.

Вслед легенде, я повторяю:«Для чего ты оставил меня?»И кричу я, в огне полыхая,что во мне уже мало огня.

«Я половину хлеба съел…»

Перевод Д. Самойлова

Я половину хлеба съел,и стал я тем, чем стать успел.И над моею головойне веет грозный рок.Но об одном печаль моя:из дел земного бытиялишь половину сделал ятого, что сделать мог.

«Утро весеннее, тополь седой…»

Перевод Б. Слуцкого

Утро весеннее, тополь седой,красный закат над листвой молодой,тихая ночь с одинокой звездой —первыми вынаучили любитьмальчика, бывшего некогда мной.

Было моим только то, что любил.Животворящей весною я был.Не был бы я весной настоящей,если не стал бы листвою шумящей, если б закат и звезду позабыл.

«Отчий дом порочить никогда не дам…»