Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1 - Анатолий Гейнцельман

АКВИЛОН

В пустыне меж поверженных колоннУныло воет мощный аквилон.Закутавшись в поблекшую шинель,В руке застывшей я держу свирель,Но не пою: душа моя пуста,Как будто сняли и меня с креста.Но умер я не за друзей своих,Не от идей умолк в пустыне стих.О нет, я миру был совсем чужойИ шел забытой по степи тропой.И жутко мне с самим собой везде,И вилами пишу я по воде.Лишь этот нравится мне древний храм,И с ящерицами я по утрамХожу сюда, но больше не молюсь:Я собственных молитв своих страшусь.Но за меня суровый аквилонПоет среди поверженных колонн.1949

ВЛЕЧЕНИЕ В БЕЗДНУ

Меня влечет морская бездна,Как будто я гусляр Садко,И хочется мне бесполезноСпрыгнуть туда, где так легко

Становится душе и телу,Как будто я угрюмый краб,Сидящий на уступах смело,А не действительности раб.

Там всё чешуйчато­алмазно,Там всё беззвучно, как в гробу,Прожорливо и несуразно,Там жемчуг радужный в зобу.

Чем глубже, тем всё необычнейГлаза и очертанья скул,И кажется мне всё привычнейПила зубчатая акул.

И кажется мне, что однаждыЯ жабрами и сам дышал,Не чувствуя духовной жажды,И инфузорий пожирал,

Иль холодцом зыбился странным,Прозрачным, как живой хрусталь,И волны с грохотаньем браннымМеня несли куда­то вдаль.

Я это помню, и что АнгелЯ был в сияющем раю,Пока еще в высоком рангеСтоял за божеством в строю.

Потом, как лучик межпланетный,Я в моря чешую попал.Да, я совсем, совсем безлетный,Я вечность целую страдал.

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ

Как много звезд, и как они прекрасны,Все самокатный, радужный жемчуг,Но как они трагически напрасны,Какой внушают роковой испуг!

Нет им числа! Песчинок меньше в ГобиИли в Сахаре, чем лучистых звезд,Покойников истлевших меньше в гробе,Вселенная – пылающий погост!

Глядишь, и сердце жутко расширяется,И скоро нет тебя уже совсем.Ты – озеро, где небо отражается,Ты – Сфинкс в пустыне, недвижим и нем.

В твоем мозгу кружится Андромеда,В твоей душе все Млечные Пути,И Духа чистого в тебе победа,И некуда тебе уже идти!

ГОНДОЛЫ

Я живу совсем без тела,Словно заревой петух.Нет уж для меня предела,Я давно бессмертный дух.

Сверху белые гондолы,Полные таких же душ,Снизу бархатные долыИ угрюмый Гиндукуш.

Всюду бездны, всюду звезды,Всюду мировая пыль,Необъятные погостыИ зыбящийся ковыль.

Только крыши ГиндостанаДа хребты пустынных гор,Только волны океанаДа умерших странный взор.

Облака для них – гондолы,Что как лебеди плывутЧерез горы, через долы, –Души, как пары, живут.

Только скоро в колыбелиГде­нибудь я вновь проснусь:Нужно, чтоб поэты пели,Колыбели я страшусь!

КРУГИ

В моем мозгу разбушевалась буря,И я хожу по планкам корабля,Кружащуюся голову понуряИ, как монах, неистово моля

Всевышнего о чаше вдохновенья.И концентрически идут кругиИз головы моей, как от паденьяБулыжника по омуту тайги.

Всё шире, шире, до звезды вечерней,До Млечного в безбрежности Пути,И уж следов от Яви нет пещерной,И червяка больного не найти.

Люблю я это головокруженье,Невольный, сладкий, старческий склероз:Всё чаще он дает мне вдохновеньеИ на чело венец пурпурных роз,

Как будто на пиру я у НеронаС амврозией в кратере золотом...И плещет в голове моей Гаронна,И в мантии я с вышитым крестом,

Как трубадур, как храбрый крестоносец,И невозможное возможно вдруг,И Смерть меня, как синий цветик, косит,И жизненный давно замкнулся круг.

Я копошусь, как жалкий червь двуногий,Но авангард искрящихся круговДавно к деснице создающей БожьейПриник в отчизне необычных слов!

НОЧЬ В СТЕПИ

Когда средь площади огромной,Где сонный плещется фонтан,На месяц я гляжу бездомный,Мне грезится привал цыган.Привал цыган в степи понтийскойБлиз Аккермана где­нибудь,С старухой у костра пифийской,Склонившей голову на грудь.И степь вокруг, некрополь древний,С серебряным вверху серпом.Безмолвные вокруг деревниС церковным меловым столпом.И мертвый глаз меж звезд­горошинНаводит на душу столбняк,И, пеньем ведьмы огорошен,Мерцаю сам я, как светляк,Мерцаю, как огонь болотный,Не веруя в грядущий день.Исчез последний след животный,Я тень, я черная лишь тень!

ПУСТОЙ ЧЕРЕП

Мой череп пуст, как свод небесный пуст,И в нем качается терновый куст.И ветер воет, как в гробу упырь,И вымер весь старинный монастырь.Все под землей, вся братия моя,И скоро в склеп спущусь за ними я.Чужие, волчьи морды за стеной,С ковчегом будто бы причалил Ной.Меж маковок обугленных церквейПоет еще, как прежде, соловей,И по небу плывут еще судаНа парусах атласных, как всегда.Но я за ними больше не несусь,Я на крест распят снова, как Иисус,Меня забыли с кедра смерти снять,Знак вопросительный забыт опять.И в голове, как в бочке без вина,Музыка сфер мятущихся слышна.И жду я, жду, как ждет наверно Бог,Чтоб мировой обрушился острог,Чтоб звезды выгорели, как костер,Чтоб кончился безбрежности позор,Чтоб время стало и Творца рукаУстала прясть небесные шелка,Чтоб Вечность канула навек в Ничто,Чтоб не глядел в безбережность Никто.

МУЗЕЙ

Солнце, как тимпан могучий,Пробуждает всё вокруг,Солнце пронизает тучи,Весь прошел в душе испуг.

Тени, как сирень, лиловы,Тени белых облаков,Листья клейки, листья новы,Всюду радуга цветов.

Всё пластично, ювелирно,Флорентийский филигран,Примитивно и всемирноИ достойно на экран.

Всё молитвенно, музейно,Одуванчика шарыИ фонтан, что тиховейноМечет жемчуг для игры.

Старые в брокате липыИзлучают аромат,Туч подвижные полипы,Всё вокруг лишь маскарад.

Смотришь, изучаешь стили,Как ботаник, как артист,Всюду Музы обронилиИзумруд и аметист.

Бог совсем вблизи витает,Радужный он мотылек,Туча, что в лазури тает,Желтенький в траве цветок.

ИДОЛ

Небо – бирюза кавказская,Степь – шириночка ширазская,Тополи – как рать угрюмая,Камни дедов стерегущая.Я, как бабушка курганная,Вороньем вся замаранная,Мумией стою фаюмскою,На ладьи варягов глядючи,Что по бирюзе сверкающейВолоком на греки тянутся.И жужжат вокруг жужжащие,И пищат вокруг пищащие,Шмели, осы да комарики,Волки воют в ночь голодные:Ждут, чтоб скифы богомольныеПодо мной коня зарезалиДа сожгли до самых потрохов,Чтоб потом стервом насытиться.Эх, житье степному идолу,Идолу тмутараканскому,Эх, приятен тук мне жертвенныйДа покой вот этот мертвенный!

ОСЕННИЙ ПРЕЛЮД