Последние магнаты. Тайная история - William D. Cohan

Мишель бесплатно предоставил ему еще 7 процентов акций, разбавив их рабочими партнерами - не капиталистами, - в результате чего общая доля его акций составила 8 процентов, чуть меньше 9 процентов акций, принадлежащих непосредственно Мишелю, и Брюс стал вторым по величине частным акционером Lazard. (Мишель владел и другими, косвенными долями.) СМИ неверно сообщили - или, скорее, были обмануты - о размере инвестиций Брюса в Lazard, утверждая, что он вложил от 100 до 200 миллионов долларов в свою долю. Это была полная выдумка, которая вызвала недоумение даже у Мишеля, когда он неоднократно читал об этом в прессе. "У меня было две мысли, не реакции, а именно две мысли", - сказал он. "Первая мысль была о том, что я, наверное, недостаточно с ним поторговался, потому что кажется, что это так нормально, что такой парень должен выложить 100 или 150 миллионов долларов, и помните, что это огромная сумма, так что, возможно, я должен был заставить его выложить 100 или 150 миллионов долларов. Это была моя первая реакция. А второй реакцией или мыслью было: "Интересно, не стоит ли он за этой историей, чтобы выставить себя более значимым?"

Брюс также уговорил Lazard арендовать для него самолет Gulfstream, который он использует не только для поездок в двадцать девять офисов Lazard по всему миру, но и для коротких перелетов в Бостон или Вашингтон. Он остался председателем Wasserstein & Co., своего фонда выкупа и венчурного капитала. Однако Мишелю удалось переиграть Брюса в отношении некоторых положений об управлении, касающихся права выводить фирму на биржу или объединять ее. Эти права Мишель сохранил за собой в одностороннем порядке. Он также сохранил за собой право продлевать или не продлевать контракт с Брюсом в 2007 году. Мишель также контролировал шесть из одиннадцати мест в совете директоров Lazard.

 

 

В LAZARD в Париже, который остается более замкнутым, чем Нью-Йорк или Лондон, несколько давних партнеров Мишеля сказали ему, что сделка, о которой он договорился с Брюсом, не что иное, как самоубийство. Мишель прислушался к другим мнениям, но остался при своем. "Я знал, что дела фирмы Вассерштейна никогда не были очень хорошими, - сказал он, - но я также знал, что мечтой всей его жизни был Lazard. Следовательно, я верил, что в Lazard он будет больше заботиться о себе, потому что, в конце концов, это была мечта всей его жизни. Я считаю, что это не работа. Это призвание". Он пробовал Стива, наглого, молодого, энергичного суперзвезду, который по праву ценил независимость от Мишеля превыше всего; он пробовал придворного Лумиса, моралиста-лоялиста, который с самого начала казался парализованным нерешительностью; и, как любит говорить Мишель, он вроде как пробовал Эдуарда, своего меркантильного, непостоянного, темпераментного - "циклического", по словам Мишеля - зятя, который, по крайней мере, думал и действовал как владелец. В Lazard есть только один общий знаменатель для всех трех этих людей: Мишель. Ближе всего к признанию своей роли в их провале он подходит со словами: "Очень трудно управлять частной фирмой, не будучи ее владельцем".

Насколько хорошо Мишель и Брюс уживутся вместе, еще предстоит выяснить. "Оба считаются блестящими банкирами, построившими бизнес вопреки трудностям", - пишет Wall Street Journal. "Но оба - властные личности, привыкшие добиваться своего, что может привести к конфликту". С самого начала оба мужчины отстаивали свои позиции. В совместном телефонном интервью с изданием Брюс заявил, что у него "та же работа, что и у Мишеля", и "те же исполнительные функции". Мишель вступил в разговор и заявил, что он является председателем совета директоров и сохраняет за собой "право вето". Брюс ответил, что совет директоров имеет право вето, "только если я хочу продать компанию в рамках экстраординарной сделки". Мишель признал, что окончательно готов к тому, чтобы Lazard управлял Брюс, но добавил: "Я не перестану интересоваться Lazard и надеюсь, что смогу найти скромный способ помочь в ближайшие месяцы".

Но в интервью, которые Брюс дал американской и британской прессе после своего назначения на пост главы Lazard, он не оставлял сомнений в том, что он главный и что дни нерешительности, междоусобиц и дрейфа прошли. "Люди должны беспокоиться о клиентах, а не о политике", - сказал он в интервью Financial Times. "В Lazard эти дни заканчиваются. Некоторые люди придут, некоторые уйдут, но сосредоточенность на политике - кто какую работу получит - все это в прошлом. Клиенты, клиенты, клиенты - вот три главных приоритета. Четвертый приоритет - покончить с политикой". Он сказал, что его видение Lazard заключается в управлении интеллектуальным капиталом. "Моя цель - чтобы это была не самая крупная [фирма], но, безусловно, стремящаяся к самому высокому качеству консультаций", - сказал он. "Мир все больше нуждается в качественных советах". Что касается того, стоит ли когда-нибудь продавать фирму, он сказал, что не задумывался об этом. "Я сосредоточен на естественном развитии фирмы", - сказал он. "Я не думаю ни о чем другом". На вопрос BusinessWeek, будет ли он делить власть с Мишелем, Брюс ответил определенно, но не совсем точно: "Никакого деления не будет. У меня есть все полномочия, за исключением того, что он председатель совета директоров, который имеет право наложить вето на слияние. Тем не менее я с нетерпением жду его советов. Он мне не угрожает. И он хочет быть полезным. [Он знал, что единственная работа, которая меня заинтересует, - это его работа. Он знал это уже давно. Это было просто решение с его стороны..... Это зависело от него, и именно поэтому предложение было привлекательным".

Реакция внутри Lazard на назначение Брюса была в целом благоприятной, по крайней мере вначале. По общему мнению, эра Лумиса была полностью провальной, а возвращение Мишеля не принесло ничего, кроме хаоса. Что-либо другое должно быть лучше - возможно, Брюс сможет остановить кровотечение и привлечь новых партнеров. Некоторые партнеры приветствовали приход Вассерштейна как последний шанс воскресить заглохшую франшизу. Вассерштейн "унаследовал корабль с мятежной командой", - сказал один из наблюдателей. Действительно, партнеры Lazard по-разному описывали предыдущее десятилетие в фирме как бесконечную череду поножовщины, сопровождавшуюся четким пониманием того, что было бы неразумно отправлять партнеров Lazard "на одну и ту же утиную охоту... поскольку в итоге они, вероятно, перестреляли бы друг друга". Николас Джонс, в то время вице-председатель лондонского офиса, сказал: "Преимущество человека, пришедшего со стороны, в том, что он пришел на своих условиях". Пол Хейгни, партнер, отвечавший