Творения. Том первый. ТВОРЕНИЯ АПОЛОГЕТИЧЕСКИЕ. ДОГМАТИКО-ПОЛЕМИЧЕСКИЕ. ИСТОРИКО-ПОЛЕМИЧЕСКИЕ - Емец

отличны одно от другого и суть одно, хотя они – два. Так и Отец и Сын, по сказанному, суть едино и один в другом пребывает».[1481] Это последнее сравнение встречается у Дионисия в другой раз в следующем виде: «Мысль наша изрыгает из себя слово, по сказанному у пророка: отрыгну сердце мое слово благо (Пс. 44:2). И мысль, и слово отличны друг от друга и занимают каждое свое собственное место: тогда как мысль пребывает и движется в сердце, слово – на языке и в устах; однако же они не различны и ни на одну минуту не бывают лишены друг друга. Ни мысль не бывает без слова, ни слово без мысли, но мысль творит слово, являясь в нем, и слово обнаруживает мысль, в ней получив бытие. Мысль есть как бы внутри сокровенное слово, а слово есть обнаруживающаяся мысль. Мысль переходит в слово, а слово переносит мысль на слушателей, и таким образом мысль, при посредстве слова, внедряется в слушающих, входя в них вместе со словом. И мысль, будучи сама от себя, есть как бы отец слова, а слово – как бы сын мысли: прежде мысли оно невозможно, но и не откуда-либо совне произошло оно вместе с мыслью, а из нее самой возникло. Так и Отец, высочайшая и всеобъемлющая мысль, имеет Сына – Слово, первого своего истолкователя и вестника».[1482] Об этих сравнениях, говорит Дионисий, его клеветники умолчали.[1483] Но они с особенной настойчивостью указывали на сравнения Отца с Сыном, как виноградаря с лозою или судостроителя с ладьею, и на основании их утверждали, что он будто бы учил о различии Отца и Сына по существу. Св. Дионисий в ответ на это замечает, во-первых, что в его письме к Аммону и Евфранору эти сравнения высказаны им были как бы мимоходом и занимают самое невидное место в ряду только что приведенных его сравнений, более значительных и существенных, в связи с которыми и в смысле которых и они должны быть понимаемы и объясняемы;[1484] а во-вторых, всеми своими сравнениями он хотел показать именно то, что Бог Отец и Сын Божий имеют одинаковую природу, хотя в то же время желал прояснить и то, что при одинаковости Своей природы Они все-таки различаются между Собою.

Против того обвинения, что будто бы св. Дионисий уничтожал единство Божеских Лиц тем, что, называя Бога Отца, не именовал при этом Сына Богом и, называя Сына Божия, не именовал Бога Отца,[1485] он отвечает, что каждое из этих наименований само собою необходимо предполагает и заключает в себе другое. Поэтому, когда именуется Отец, всегда при этом предполагается мысль и о Сыне, и даже о Духе Святом, Которого нельзя отделять ни от Того, Кто Его посылает, ни от Того, Кто является Его носителем. «Сказал я: Отец, и прежде чем присовокупил: Сын, означил уже и Его в Отце. Сказал я: Сын, и если не предпоставил Ему слова Отец, то, без сомнения, Отец подразумевается в Сыне. Сказал я: Святый Дух, но вместе с этим сказал и то, откуда и чрез кого Он происходит. Но они (обвинители) не знают, что Отец, как Отец, не отчуждается от Сына, потому что имя это выражает собою начало единения; и Сын не отлучается от Отца, потому что название Отец указывает на общение; и в руках Их есть Дух, Который не может быть лишен ни Посылающего, ни Носящего. Почему же мне, который употребил сии наименования, думать, что Они разделены и совершенно разлучены между Собою?»[1486]

В другом месте, направленном против савеллиан и сохраненном для нас св. Василием Великим, св. Дионисий отвечает еще на один высказанный ему упрек – упрек в тритеизме. «Если они потому, что я учу о трех Ипостасях, – говорит он, – упрекают меня в разделении Их, то я скажу, однако, что есть Три, если они не захотят совершенно уничтожать троичность».[1487]

Чтобы надлежащим образом оценить учение св. Дионисия о Сыне Божием, нужно принять во внимание два обстоятельства: во-первых, он изложил это учение в полемике с савеллианами, отрицавшими различие Божественных Ипостасей; и во-вторых, в его время богословская терминология была еще слишком неопределенна, неустойчива и невыработанна. Ввиду этого об учении его нельзя судить по словесной форме его выражений, а нужно вникать в общий смысл и контекст его речи и сообразно этому понимать отдельные его выражения. При таких условиях понимания св. Дионисия выясняется, что слово ποίημα [творение] им могло быть употребляемо для обозначения сыновства Сына Божия, а слово ἀρχὴ [начало] для обозначения одновременно двух понятий – временного и логического начал, что слово ὁμοούσιος [единосущный] могло быть неудобным для него в полемике с савеллианами ввиду того, что слово οὐσία [сущность] не всегда обозначало понятие природы, в противоположность лицу, и что, наконец, выражение ἳδιος φύσει [собственный по природе] в приложении к Слову легко могло быть истолковано в том смысле, что Слово есть некоторая сторона природы Бога Отца.

* * *

Обобщения и выводы из всего трехвекового периода учения о Сыне Божием

Сделанный нами общий обзор научно-богословской деятельности отцов и учителей Церкви трех первых веков христианства по вопросу о Лице Сына Божия приводит нас к следующим обобщениям и выводам.

Отцы-апологеты старались утвердить и обосновать истину Божества, ипостасного различия и равенства Сына Божия с Богом Отцом. Церковные писатели-полемисты имели в виду с особенной силой доказать учение о том, что Господь наш Иисус Христос есть не только истинный и совершенный человек, но и истинный и совершенный Бог, что, как Бог, Он вечен, безначален и бесконечен, безусловно равен и единосущен Богу Отцу, но ипостасно отличен от Него; они раскрывали и уясняли также и взаимные отношения между вторым и двумя другими Лицами Святой Троицы, особенно между вторым и первым.

Самый существенный пункт учения о божестве Сына Божия – учение о происхождении Его от Бога Отца – в этот период богословской деятельности христианских ученых получил сравнительно достаточное раскрытие. Рождение Сына Божия от Бога Отца совершенно ясно различалось от происхождения тварей: оно считалось чуждым пространственного характера, деления и изменения сущности Отца. Только в вопросе о времени рождения Сына Божия мысль и выражения церковных писателей этого времени не отличаются надлежащей ясностью, точностью и определенностью.

Самая существенная черта учения о происхождении Сына Божия от Бога Отца – вопрос о происхождении Его из существа Бога Отца. Никем из писателей означенного времени он