Пусть будет гроза - Мари Шартр

Теперь, когда я улегся, тот факт, что родители меня отпустили, стал казаться мне еще более невероятным.

Уснуть никак не удавалось, и пришлось раза четыре сходить в туалет, чтобы наконец успокоиться.

Я – нетерпение

На следующее утро с улицы донесся сигнал «вольво». Ратсо явился точно в назначенное время. Если честно, я бы его все равно не пропустил – торчал у окна как приклеенный. Поджидал его приезда уже минут тридцать, не меньше. Родители еще спали. Ну или, по крайней мере, делали вид, что спят. Ясное дело, каждому из нас хотелось избежать прощальных похлопываний по спине и бесконечно повторяющихся фраз: «Хороших выходных, береги себя. И обязательно звони».

Я потянулся за рюкзаком, но в последнюю секунду бросил беглый взгляд в сад. Качели мягко покачивались под величавым сводом утреннего неба. Мне послышался короткий смешок, как будто рассмеялся маленький мальчик, но это была всего лишь птица, сидящая на ветке сливы. Потом мне почудился звук переворачиваемой страницы – очень странное ощущение. А после этого я услышал прогноз погоды по радио. На выходные пророчили дожди с мощными грозами, уж слишком необычная погода для наших мест, где дождя не бывает почти никогда, а если и бывает, то совсем недолгий. И все-таки я вернулся в комнату за непромокаемой курткой и запихнул ее в рюкзак.

Я был еще в доме – собирал последние вещи – когда заметил за окном Ратсо. Лицо у него было мрачным и суровым. Он осматривал свои банки, полные шлифованных драгоценных камней. В его взгляде сквозила печаль, похожая на маску для сна или кляксу черной туши, как будто бесконечно тяжелая тень упала ему на глаза. Чувство, написанное у него на лице, было еще огромнее, чем он сам, а такое даже представить себе трудно, принимая во внимание его габариты.

Думаю, я решил поехать с Ратсо, потому что не мог сам в себе разобраться. Мне казалось, что я пускаюсь в авантюру. И это слово – «авантюра» – разбудило меня, ввело в состояние безграничной осознанности, как будто я теперь вообще никогда не буду спать. Мне захотелось встряхнуть свой застывший мир, израненную ногу и разбитое сердце.

Возможно, и Ратсо чувствовал себя точно так же. Мы пробуем то и это и не догадываемся, что на самом деле никогда ничего не поймем. Зачем он со мной связался? Возможно, просто со злости. Когда я смотрел на него там, в машине, лицо у него было точь-в-точь как у меня, когда я внимательно разглядываю себя в зеркале: забываю о дурацких прыщах, похожих на кусочки колбасы чоризо, и подолгу пытаюсь разглядеть в себе свет, увидеть свою злость, но в итоге так и остаюсь наедине с вопросами без ответов.

Я уселся рядом с ним в машину и захлопнул за собой дверь – очень захотелось это сделать. Я давно заметил, что все приключенческие фильмы и боевики начинаются с этого приглушенного металлического стука. После этого можно дать себе волю и крикнуть: «Поехали!» Ну да, да, я представлял себе, что попал в кино, хотя мечтать об этом было просто смешно: ни один голливудский продюсер не стал бы снимать фильм, в котором два центральных персонажа – индеец и инвалид. На такое ни один продюсер не ссудил бы ни одного несчастного доллара.

В общем, путешествие начиналось, и никто не знал, будет ли наша дорога усеяна лепестками роз или с первых километров все пойдет наперекосяк. Я пока понятия не имел, чем это обернется в итоге. Но одно осознавал вполне отчетливо: тело Ратсо не помещалось в границы водительского сиденья и напоминало гигантский шарик мороженого, который упал сверху на кресло и там растаял. Я рядом с ним чувствовал себя дохляком. Хрупким металлическим прутиком.

Ратсо завел машину, «вольво» издала стариковский предсмертный скрежет, я мысленно отряхнул с ног прах родного дома, в последний раз бросил взгляд на окно своей комнаты и заметил, что в родительской спальне горит свет. Мне захотелось немедленно выключить мобильник – на случай, если вдруг позвонит мама или отец бросится нас догонять со словами: «Не может быть и речи о том, чтобы отпускать тебя в путешествие на этом тарантасе. А ну марш к себе в комнату». Я решил, что снова включу телефон через несколько километров, как только выедем из города. А пока я был не готов лишиться родительского разрешения на поездку.

С другой стороны, путешествие и в самом деле началось не совсем так, как хотелось: на первых же километрах из-под капота «вольво» повалил дым. День еще только-только начинался, и я было подумал, что это туман, даже успел размечтаться о том, какое поэтичное и кинематографичное начало у нашего Приключения. Темнота еще рассеялась не совсем, там и тут клочья тумана, машина катится на замедленной перемотке (правда, в нашем случае это была ее обычная скорость), вот только… Нет, нет, все пошло совсем не так.

– У тебя там что, дракон под капотом? – заволновался я. – Что это еще за дым?

– Это как артрит у стариков, сначала нужно расходиться. Не волнуйся, потом наладится. Не может пуститься в путь без сигаретки! – шутливо объяснил Ратсо.

И в самом деле, когда мы выехали на трассу 12 в направлении Селби, машина очень быстро успокоилась. Из-под капота по-прежнему доносились подозрительные скрипы, но в остальном двигатель вроде бы утихомирился и работал как надо, то есть катил машину вперед с той же скоростью, с которой бабушка Шарли ездит за покупками на велосипеде.

Солнце еще не показалось, но предвестия его появления уже вовсю бросались в глаза. Лавандовые облака проносились мимо, будто конница, скачущая по бледно-зеленой заре.

Я подкарауливал свет и был уверен, что сегодня он будет прекрасен. На душе было хорошо и спокойно. Наступающий день просто не мог меня подвести.

Когда мы выезжали из Мобриджа, я обернулся на дорожный знак, обозначающий границу города, и взял дорожную карту, которую Ратсо бросил на приборную панель.

– Тебе она еще нужна? – спросил я.

– Нет, я дорогу знаю, но впервые еду здесь сам, за рулем. Давно там не был. Какое счастье, что теперь у меня есть эта тачка!

Я внимательно изучил карту. Нам предстояло провести в дороге больше шести часов, и надо было еще накинуть часок сверху, учитывая особенности нашей машины и ее неслабый пробег. Значит, мы будем двигаться на юг, вдоль берега Миссури, которая разрезает штат пополам, проедем Селби, Геттисберг, обогнем Пирр