Инцидент в Ле Бурже - Максим Шахов

— Ну, подробности я вам объясню чуть позже, — продолжил он, — а пока прошу следовать за мной! Мы с другом освободим сейчас ваши конечности, чтобы вы могли ими воспользоваться, но предупреждаю, чрезмерная прыть не поощряется! Попытка к бегству или сопротивлению будет караться самым безжалостным образом.

Данилов помог ему снять липкую ленту с ног обоих пленников. Те медленно, на ощупь выбрались из машины, пытаясь хоть как-то из-под повязки рассмотреть, что их окружает. Но Андрей и Сезар не позволили им прохлаждаться. Тычками препроводили их до двери, а затем загнали внутрь, впустили Данилова и заперлись.

Они оказались в узком коридоре с неоштукатуренными кирпичными стенами. После яркого солнца здесь было темно, как в погребе, но встретивший их хозяин зажег фонарь и проводил до лестницы, которая вела в подвал. Лестница была крутая, каменная, с хлипкими перилами из металлических прутьев, и навернуться с нее можно было будь здоров, но шедший впереди Андрей помог незрячим пленникам благополучно добраться до пола. Как только они спустились, железная дверь наверху с глухим стуком захлопнулась, и наступила тишина. Данилов догадался, что это и есть тот самый обещанный подвал, из которого наружу не долетает ни единого звука. Местечко и впрямь выглядело зловеще. Оно освещалось единственным слабеньким светильником, который не позволял толком рассмотреть ничего вокруг. Мрачные стены, черные тени на них, тяжелый сырой воздух — обстановочка действовала предельно угнетающе.

Андрей между тем сорвал липкую ленту с глаз и ртов пленных бандитов и, не развязывая им рук, усадил на два колченогих стула. Он неплохо ориентировался в этой полутемной дыре — видимо, с Жаном они заранее все обговорили.

Бандиты болезненно жмурились — у них была с корнем вырвана половина бровей. Вокруг они старались не смотреть — может быть, не хотели заранее расстраиваться. Если там, наверху, и имелись какие-то шансы обрести свободу, то здесь надеяться было не на что. Теперь они напряженно соображали, каким образом лучше валять дурака и морочить голову более удачливым соперникам. Наверное, у них были какие-то заготовки на этот случай.

— Ну, ребята, кажется, все в сборе, — сказал Андрей. — Приступим! Вы же понимаете, что вас сюда привезли не просто так, а чтобы добиться взаимопонимания. На это счет у вас не должно быть никаких заблуждений, потому что мы с товарищем имеем большой опыт по части развязывания языков. Давайте не доводить до крайностей и не затягивать петлю у себя на шее… Тем более что мы про вас уже кое-что знаем. Вы работаете на Гробовщика, а тот на мистера Костелло… Вы — мелочь, «шестерки», и вы нам не нужны. Но вы должны сказать нам, как найти мсье Гробовщика и мистера Костелло. Дадите нам эту информацию, и вы снова свободны и счастливы. Тут весь вопрос в том, как быстро вы ее дадите. Чем быстрее, тем больше будет ваше счастье, тем крепче здоровье, ну, и так далее, вы понимаете. Сами знаете, какие мучения ожидают людей, которые не хотят делиться информацией…

— Мсье! Вы зря тратите свое красноречие! — вдруг перебил его Жермен. — Вы ищете гробовщика, но это не к нам. Мы скромные парижские обыватели, не имеющие отношения к похоронному бизнесу. Мой товарищ — таксист, я — страховой агент, и мы совершенно не понимаем, чего вы от нас хотите…

— Андре, ты и правда слишком много говоришь, — сказал молчавший до сих пор Сезар. — Видно же, что за люди перед тобой. С ними говорить бесполезно. Пусть говорят они.

— И то верно, — вздохнул Андрей и, обернувшись к Жермену, сказал: — Итак, вопросы заданы. Даю десять секунд на ответ, затем сразу приступаю ко второй части допроса.

— У нас нет ответа, мсье, — любезно произнес Жермен. — И никакие ваши ухищрения не могут изменить этого факта.

— Это мы посмотрим, — кивнул Андрей, подмигивая Сезару.

Тот подошел к Жермену с тыла и сжал пальцами его шею. Глаза Жермена вылезли из орбит, лицо посинело, он принялся хватать ртом воздух, и в этот момент Андрей что-то затолкал ему в рот. Второй бандит смотрел на это с тревогой и ужасом. Данилову тоже стало не по себе, особенно когда он понял, что во рту Жермена торчит динамитная шашка, а из нее до пола тянется бикфордов шнур.

Жермен мычал и метал на Андрея гневные взгляды, но сделать ничего не мог. Он попытался было вскочить, но Сезар жестко усадил его обратно и привязал к стулу его ноги. Теперь Жермен был полностью обездвижен. Он перестал дергаться и только с ненавистью смотрел на Андрея.

А тот неспешно приблизился к вспотевшему от страха «таксисту» и с самым доброжелательным видом пояснил:

— Старый колониальный способ… Когда нужно срочно получить информацию и имеется несколько упрямых пленных, с которыми некогда возиться… Вставляем одному в рот динамит и поджигаем шнур. Все остальные смотрят. Как только кто-то захочет заговорить, шнур гасят. Если желания говорить ни у кого не возникает, все идет своим чередом, и динамит взрывается. Вместе с головой, естественно. Очень впечатляющее зрелище, должен заметить… Зачастую одного раза бывает достаточно, и языки развязываются. Но если нет — шашка вставляется в рот следующему, и так далее, до получения нужного результата… — С этими словами он освободил рот парня от скотча и продолжил: — Теперь, когда вы все знаете, можно бы и к диалогу приступить, а? Вас как зовут, мсье? Вы вообще меня слышите?

Потный измученный «таксист» заерзал на стуле и хрипло выдавил:

— Слышу, мсье! Меня зовут Альфонс Ласье, да. Для друзей я просто Альфонс. Я вас прекрасно понял. Мне доводилось читать про такой метод. Да. Очень эффективно. Но мне кажется, вам совсем не нужно к нему прибегать. Совсем не нужно. Просто дело в том, что никто из нас не знаком с теми уважаемыми людьми, о которых вы тут говорили… Мы впервые слышим эти имена, правда… Не хотелось бы наговаривать зря, да…

— Ясно, — усмехнувшись, проговорил Андрей и кивнул Сезару.

Тот наклонился и поджег бикфордов шнур. Тот вспыхнул, пригас и с шипением словно бы начал пожирать сам себя. Жермен со смертельным кляпом во рту невольно отшатнулся всем телом, но тяжелый стул удержался и не дал ему упасть. Шипящая искра медленно бежала по направлению к голове Жермена, и все, кто находился в подвале, как завороженные, смотрели на нее. Данилов почувствовал, как у него холодеют руки и ноги.

— Черт, Андрей! — сипло сказал он по-русски. — Давай заканчивать, а? Я что-нибудь придумаю. А это прекратите…

— Заткнись! — тоже по-русски негромко ответил Андрей. — Пока ты будешь придумывать, тебя два раза похоронят и три раза взорвут самолет. Понимаю, смотреть на это неприятно, но ведь можно отвернуться…

Данилов в сердцах стукнул кулаком по раскрытой ладони и отошел в сторону. Сердце у него колотилось.

— Я ничего не знаю, мсье… — прошептал, чуть не плача, Альфонс. — Ничего!

Он со страдальческим лицом неотрывно смотрел на прогорающий шнур и плакал. Похоже, ему и в самом деле нечего было сказать. Легионеры с невозмутимым видом, заложив руки за спину, наблюдали за происходящим. У Данилова страшно заболела голова и затошнило так, что едва не вырвало.

И тут произошло неожиданное. Жермен, лицо которого было покрыто смертельной бледностью, вдруг энергично закивал головой и заревел, низко и отчаянно, как раненый бык. Вид у него при этом был исключительно нелепый. Смердящий искрящийся шнур болтался, свисая у него изо рта. Наверное, в джунглях такая картина могла бы вызвать смех у прожженных вояк, но здесь, в подвале, никто не смеялся. Данилов вообще едва сдерживал истерику. Ему хотелось заорать, наброситься с кулаками на Андрея, вырвать динамит изо рта несчастного Жермена — но ничего этого он не сделал. В конце концов, пусть и невольно, он сам запустил эту машину. «Застрелюсь, — подумал он с тоской. — Вот кончится все — куплю ствол и застрелюсь».

Неожиданно рев подбитого зверя оборвался. Это Сезар, ловко подхватив шнур и обрезав его армейским ножом, выдернул затем изо рта Жермена шашку.

— Имеете что-то сказать, мсье? — почтительно спросил он.

Жермен несколько секунд хватал ртом воздух, вращал глазами, хрипел, а потом с ненавистью произнес:

— Черт с вами, ублюдки! Я все скажу. Этот придурок Альфонс все равно ничего не знает, а мне нет резона оставаться без головы. Только вы должны знать, что испортили мне жизнь хуже некуда, и я этого вам не спущу.

— Давайте без реверансов, мсье! — сердито перебил его Сезар. — Не надо злоупотреблять угрозами в вашем положении.

— Не одному мне стоит вести себя поосторожнее. Или мсье уже зарезервировал себе теплое местечко в аду и ни о чем не беспокоится? Ладно. Слушайте. Вам нужен Гробовщик. Никаких проблем. Хотите неприятностей — получите. Он живет на улице Монпарнас…

— Стоп! — воскликнул Андрей. — Там он уже не живет. Его вспугнула полиция. Не нужно впаривать нам залежалый товар. Тебя предупреждали, что следует быть предельно искренним, а ты опять пытаешься вывернуться. Это негодная политика, Жермен. Не успеешь оглянуться, как окажешься на городской свалке — мертвее мертвого. Но сперва придется помучиться. Из этого подвала звуки наружу не просачиваются, не надейся.